Оскал Фортуны, или Урок выживания
Шрифт:
— Ты меня проводишь до дома Лохуна? Или нет?
Мальчишка собрался спросить еще что-то, но Алекс уже шла в деревню.
— Стой! Алекс! Стой! Я покажу.
Крестьянские дома представляли собой срубы из тонких бревен, для тепла обмазанных глиной.
— Вот тут он живет, — мальчишка указал на покосившиеся ворота.
— Спасибо, — поблагодарила Александра. Она и на Земле была вежливой девочкой. Пацан хмыкнул, но остался стоять.
— Эй, хозяева, есть кто-нибудь! — крикнула Алекс.
В доме послышался
— Алекс? — удивился мужчина. — Тебе чего?
— Вот козу привел, — сказала Александра, — Владей.
— Откуда она у тебя? — насторожился Лохун.
— А тебе не все равно? Я ее не украл.
— Ты выиграл борьбу! — догадался крестьянин. — Побил Вонгыра!
— Выиграл, — скромно согласилась Алекс. — Коза моя, и я тебе ее дарю. Ну, рассуди, куда мне на конюшне козы?
— Я не могу принять твой подарок, — заупрямился Лохун.
— Боишься Мирамо? А о дочке ты подумал?
Крестьянин колебался.
Александра наклонилась и прошептала:
— Скажешь, что купил ее у меня за четыре медяка.
— У меня нет таких денег! — зашипел Лохун.
— Но старший соратник об этом не знает, — подмигнула Алекс.
Гости стали съезжаться к обеду. Когда барон Токого вернулся с обхода полей, где он вместе со старейшинами деревень молился о ниспослании урожая, все приглашенные уже были в замке.
Баронесса представила Сайо золовке. Молодая, привлекательная женщина с золотой брошью в виде герба сегунов Канаго холодно кивнула девочке и потеряла к ней всякий интерес.
«Не очень то и хочет она со мной знакомиться», — подумала девочка, проходя в большую, светлую комнату, где уже собралось несколько десятков женщин. Как заметила Сайо, ее платье не выделялось на фоне нарядов других дам.
Празднование дня цветения риса у богатых землевладельцев шло совсем не так как в бедном Гатомо-фами. Мужчины во главе с хозяином замка пировали в одном помещении, женщины в другом. Между ними располагался зал, предназначенный для танцев и бесед.
Сайо усадили в самом конце длинного стола, уставленного разнообразными кушаньями. Вместо водки здесь подавали дорогое виноградное вино с далекого юга. Девочка пригубила из любопытства и нашла вкус очень приятным. Однако она не выпила за время застолья и половины бокала.
— Не нравится вино? — спросила полная соседка.
— Я еще слишком молода для него, — скромно ответила девочка.
Толстуха сразу потеряла к ней интерес. Сайо была жутко разочарована. И здесь благородные дамы вели точно те же разговоры, что и жены соратников в Гатомо-фами. Хвалились детьми, обсуждали наряды, сплетничали о знакомых и незнакомых.
Заметив, что кое-кто из женщин вышли из-за стола, девочка покинула говорливых соседок и отправилась рассматривать картины на стенах.
Возле одной она задержалась надолго. Увидев знакомую, к ней направилась дочь рыцаря Бадуро соседа Гатомо. Заметив, что Сайо внимательно рассматривает рисунок, она спросила:
— Нравится?
— Не очень, — ответила та, радуясь возможности поговорить хоть о чем-то кроме: «Родила, вышла замуж, купила, изменила, умерла».
— Посмотри, на картине очень тщательно прорисованы детали одежды, пейзаж, а лицо женщины словно маска. В нем нет жизни. Впрочем, это характерно для живописцев южной школы…
— Ты в этом разбираешься, Сайо-ли? — удивилась собеседница.
— Немного, — не смущаясь, ответила девочка. — Бывшая супруга моего опекуна увлекалась исскуством. Кое-что узнала у нее, кое-что из книг. Я заметила, тут большинство картин южной школы.
Не обращая внимания на робкую попытку знакомой отойти, Сайо подхватила ее за рукав и буквально подтащила к другой картине.
— Вот взгляни. То же самое, — замечательный пейзаж, можно рассмотреть каждую травинку. Но жизни нет…
— Что же тебе нравится, юное дитя? — Раздался приятный женский голос.
Сайо обернулась. На нее внимательно смотрела Айора, стоявшие за ней женщины затихли.
— Картина в углу, — ответила девочка. — Старик у потока.
— Покажи, — попросила женщина. И разноцветный табунок благородных дам потянулся вслед за ними.
— Вот, — протянула руку Сайо. — Скорее всего, школа сегуната Думмо. Картина или очень старая, или написана в старинной манере.
Айора взглянула на хозяйку замка. Пожилая баронесса важно кивнула сложной прической.
— Продавец уверял, что ей лет двести, и она действительно из Думмо.
— Как ты определила?
— Манера письма, — девочка наслаждалась вниманием окружающих. — Пейзаж и детали нарочито размыты. Фигура старика бесформенна, зато лицо прописано удивительно живо.
— Ты неплохо разбираешься в живописи, — похвалила ее придворная дама и, обернувшись ко всем, громко сказала:
— Прошу всех, кто не хочет танцевать, пройти в зал.
Таких набралось человек пятнадцать.
— Предлагаю устроить состязание! — громко сказала Айора. — А это — наш приз!
Она подняла над головой красивое ожерелье из серебряной проволоки, украшенное нефритовыми цветами и жемчугом. Женщины восхищенно заохали.
— Пусть каждая, кто хочет получить его, напишет короткое стихотворение. Чтобы все было честно, листы не подписывать и класть в эту вазу. Бумага и чернила уже на столе.
Нарядно одетая служанка негромко ударила в серебряный колокольчик, перевернув песочные часы. Дамы толпой бросились к столам, где часть блюд уже убрали.
Сайо опустила листок в числе последних. Колокольчик прозвенел во второй раз, и баронесса с важной гостьей удалились для подведения итогов.