Оскал Фортуны. Трилогия
Шрифт:
– Это старший дознаватель Тайного Ока Сына Неба, - указал на чиновника Токого.
– Он хочет переговорить с тобой Гатомо-сей.
– Ты хочешь помешать моему уцью?
– скрипучим голосом осведомился старик, глядя на Чубсо красными от бессонницы глазами.
– Нет, мой господин, - поклонился тот.
– Только Сын Неба вправе прервать "дорогу в небеса". Я лишь хочу задать тебе несколько вопросов. После чего буду свидетелем твоей последней воли.
– Спрашивай, - вздохнул Гатомо.
– Та девчонка, что ты называл Юмико Сайо, дочь жены Самозванца?
–
Чубсо разочаровался, но не показал вида.
– Тогда, расскажи, как ты стал ее опекуном?
– Это случилось в самом конце войны, - глухо заговорил Гатомо.
– Мой господин Токого отправил нас в рейд по лесным дорогам. Мой отряд должен был перехватывать бунтовщиков, стекавшихся к крепости Нагаси. Однажды на глухой лесной дороге мы наткнулись на обоз мятежников. Мы перебили почти всех, когда им на помощь пришли воины Бусо Сакуро. Бодигары самого Самозванца. Нас осталось трое, когда они вдруг отошли. Я и мои товарищи готовились к смерти. Но Сакуро предложил отпустить нас в обмен на небольшую услугу. Я отказался, сказав, что не нарушу клятву Сыну Неба. Бусо засмеялся и сказал, что я всего лишь должен дать клятву вырастить одну девочку как свою дочь. Тогда я подумал, что такое обещание не нанесет урона моей чести, и согласился.
– Девчонка была в обозе?
– уточнил дознаватель.
– Да, - кивнул старик.
– Мы убили трех ее охранников и няньку, а сама девчонка спряталась под повозку.
– Благодарю тебя, Гатомо-сей, - поклонился Чубсо.
– И не смею больше мешать.
Процессия проследовала мимо них к куче дров. Появился соратник с горшком и высыпал на политую маслом лестницу раскаленные угли. По доскам заплясали огненные язычки.
Одетый в белое старик глубоко вздохнул и закричал:
– Я рыцарь Одо Гатомо, собираясь пройти по дороге в небеса, объявляю свою посмертную волю! Земельное владение Кауцо я завещаю моему господину и покровителю барону Годуцо Токого. Земельное владение Гатомо получит мой сын, если же родится дочь, то владение переходит к барону Токого. Моя супруга получит от него содержание в пять тысяч золотом ежегодно, а дочери моей приданое в тридцать тысяч золотом.
Вслед за лестницей жарко загорелись дрова. К рыцарю подошел монах и, покопавшись в складках балахона, высоко поднял над головой короткий узкий нож. Секунду подержав его на виду, он протянул его Гатомо. Тот с поклоном принял нож и пошел к костру. Словно не замечая зноя, старик стал на горящую ступеньку. Вспыхнула одежда, затрещали волосы. Вторая ступенька, третья. Похожий на ходячий факел силуэт поднялся на костер и только после этого полоснул себя по горлу ножом.
– Уцью свершился!
– вскричал барон.
– Свершился!
– подхватили вассалы и соратники.
Чубсо с трудом отвел взгляд от умирающего человека, все еще продолжавшего ворочаться в гудящем жарком пламени.
– Свершился!
– дрогнувшим голосом подтвердил он.
Старший дознаватель не стал ждать окончания церемонии. Убедившись, что тело Гатомо объято пламенем, Чубсо сухо попрощался с бароном и поспешил в Мусимо.
Выслушав Чубсо, наместник нахмурился, потом мрачно усмехнулся.
– Я всегда знал, что барон Токого смелый человек, но никогда не думал, что настолько.
– Он не только храбрый, но и исключительно благородный человек, - проговорил Роно.
– Хотя, и не очень умный.
– Почему?
– хитро прищурился старик, поглаживая пустой рукав.
– Глупо ссориться с Тайным Оком Сына Неба из-за государственного преступника. Даже если он твой вассал.
– Барон рисковал не из-за Гатомо, - покачал головой наместник.
– А из-за его земли, которую в случае конфискации пришлось бы выкупать у Канцелярии Сына Неба.
– Но она все равно осталась бы у Токого, - все еще не понимал Чубсо.
– Или у сегуна. Если бы он первым внес деньги. Ты же знаешь, кто имеет право распоряжаться землей империи?
– Только Сын Неба и сегуны, - автоматически ответил дознаватель.
– Вот!
– наставительно поднял палец наместник.
– Отними сегун землю у Токого, тот завалит Канцелярию Сына Неба жалобами. А если Канаго выкупит ее? На что жаловаться?
– Выходит, барон в первую очередь о себе думал?
– спросил Чубсо.
– Конечно!
– подтвердил наместник.
– Как и все люди.
Холодный ветер звенел голыми ветками кустарников. По берегу ручья, вытекавшего из большого фонтана, намерз лед. Две девушки в теплых накидках стояли в беседке, глядя на воду.
– И что он ответил?
– спросила Сайо.
– Свино-сей благородный человек, - с горечью ответила Сабуро, и копирую голос неудавшегося жениха, прогнусавила: - Поскольку всякая надежда соединить наши судьбы потеряна, нам не стоит больше поддерживать столь тесные отношения. Трус!
– Ты зря так говоришь, - возразила подруга.
– Он действительно поступил как благородный человек, когда отказался с тобой встречаться.
Какое-то время девушки молчали. Солнце пряталось за горизонт. Тени деревьев стали гуще, показались первые звезды
– Он трус и никогда не любил меня, - наконец, возразила Ясако.
– Настоящий мужчина никогда не отвергнет любимую женщину.
– Ты уже совершила одну глупость, - продолжала увещевать её Сайо.
– Свино просто не хочет, чтобы ты сделала другую.
– Я ее делала не одна!
– повысила голос подруга.
– Тихо!
– прошипела воспитанница Айоро, показав глазами слуг, разжигавших огонь в большой медной чаше светильника.
– Ты же можешь забеременеть, - продолжила она вполголоса.
– Вздор, - упрямо возразила Сабуро.
– Я могу достать настойку, что пьет моя мать. Согласись, Свино просто боится!
– Он боится за тебя!
– с жаром проговорила Сайо.
– Ты же знаешь, что во дворце ничего нельзя скрыть. Рано или поздно о вашей связи узнают. И для кого это станет большим позором?