Осколки чести
Шрифт:
— Это неправда, все было не так, — возражала Корделия, но ее заглушили восторженные крики. — Я не убивала Форратьера. Эй! Поставьте меня на землю! — Члены ее экипажа, подначиваемые Парнеллом, подняли ее на плечи и понесли по всему лагерю, устроив нечто вроде импровизированного парада. — Это неправда! Прекратите это! Уф!
С таким же успехом можно было пытаться вычерпать океан чайной чашкой. Уж больно хороша была эта героическая сказка, слишком уж точно отвечала она их жажде праведного возмездия. Она пролилась на души измученных пленных
Истина была чересчур сложна и двусмысленна, чтобы быть принятой ими. Да и сама Корделия, хранившая в тайне все, что было связано с Форкосиганом, вряд ли смогла бы рассказать о происшедшем с достаточной убедительностью. Ее офицерская служба казалась теперь пустой и бесцветной, лишенной всякого смысла. Корделия тосковала по дому, по своей здравомыслящей матери и брату, по тишине и душевному покою, когда мысли могут безмятежно течь одна за другой, не смыкаясь в цепь тайного кошмара.
ГЛАВА 11
Вскоре лагерь вернулся к повседневной жизни — или к тому, что называлось здесь повседневной жизнью. Медленно тянулись недели в ожидании завершения переговоров об обмене пленными; все строили и оттачивали подробные планы относительно того, чем будут заниматься по возвращении домой. Корделия постепенно сумела наладить почти нормальные отношения с соседями по палатке, хотя они все еще пытались навязать ей особые привилегии. От Форкосигана не было никаких вестей.
Как- то раз днем, когда Корделия лежала на койке, притворяясь спящей, лейтенант Альфреди потормошила ее за плечо:
— Там пришел барраярский офицер — говорит, что хочет поговорить с вами.
Альфреди последовала за ней к выходу; на лице ее читались подозрительность и враждебность.
— По-моему, нельзя дать им увести вас. У них точно есть на вас зуб. А ведь нам совсем немного осталось до отлета домой!
— Об этом не стоит волноваться, Марша.
Снаружи ее ждал Форкосиган в зеленом парадном мундире — повседневной форме офицеров генштаба. За его спиной, как обычно, маячил Иллиан. Форкосиган выглядел напряженным, усталым и каким-то зажатым; держался он с подчеркнутой учтивостью.
— Капитан Нейсмит, — официально обратился он к ней, — могу я поговорить с вами?
— Да, но не здесь. — Она остро ощущала на себе взгляды своих товарищей. — Мы можем прогуляться или что-нибудь в этом духе?
Он кивнул, и они двинулись вперед во взаимном молчании. Он заложил руки за спину. Она засунула свои в карманы оранжевой куртки. Иллиан неотвязчиво плелся следом за ними, точно преданный пес. Они вышли за пределы лагеря и углубились в лес.
— Я рада, что вы пришли, — сказала Корделия. — Я хотела
— Да. Я тоже хотел увидеться с вами, но не мог вырваться раньше — был слишком занят.
Она кивнула на его желтые нашивки:
— Поздравляю с повышением.
— Ах, это… — Он мимолетно коснулся одной из них. — Это не имеет значения. Простая формальность, чтобы легче было управляться с моей теперешней работой.
— Которая заключается?…
— В расформировании армады, охране локального пространства вокруг этой планеты и перемещении дипломатов между Барраяром и Эскобаром. Генеральная уборка после вечеринки. Ну и надзор за обменом пленными.
Они поднимались вверх по широкой тропе, вившейся сквозь серо-зеленые заросли вверх по склону впадины.
— Я хотел извиниться перед вами за то, что допросил вас под наркотиками. Я знаю, что глубоко оскорбил вас. Мною двигала необходимость. Военная необходимость.
— Вам не за что извиняться. — Она оглянулась на Иллиана. «Я должна знать…» — Абсолютно не за что. В конце концов я поняла это.
Он помолчал.
— Понимаю, — произнес он наконец. — Вы очень проницательны.
— Как раз напротив — я совсем запуталась.
Он повернулся к Иллиану.
— Лейтенант, окажите мне услугу. Я хочу несколько минут побыть наедине с этой леди, чтобы обсудить одно очень личное дело.
— Не могу, сэр. Вы же знаете.
— Когда-то я попросил ее стать моей женой. Она мне так и не ответила. Если я дам вам слово, что мы не будем обсуждать ничего помимо этой темы, можете вы оставить нас наедине на несколько минут?
— О… — Иллиан нахмурился. — Ваше слово, сэр?
— Мое слово. Слово Форкосигана.
— Ну… тогда, наверное, можно. — Иллиан с мрачным видом уселся ждать на поваленном дереве, а они последовали дальше вверх по тропе.
Они поднялись на край впадины и оказались на том самом выступе, где когда-то, давным-давно Форкосиган разрабатывал план захвата своего корабля. Они уселись на землю и принялись наблюдать за беззвучной — из-за отдаленности — жизнью лагеря.
— Прежде ты никогда бы не поступил так, — заметила Корделия. — Не дал бы заведомо лживой клятвы.
— Времена меняются.
— И не стал бы лгать мне.
— И это тоже.
— И не расстрелял бы человека без суда за преступления, в которых он не участвовал.
— Не без суда. Он был осужден военным трибуналом. И после этого здесь все очень быстро пришло в норму. Кроме того, эта казнь должна удовлетворить межзвездную судебную комиссию. Завтра еще и они сядут мне на шею, со своим расследованием дурного обращения с пленными.
— Наверное, ты начинаешь привыкать к постоянным убийствам. Жизнь отдельных людей уже теряет для тебя значение.
— Да. Их было так много. Пришло время уходить. — И лицо, и слова его были совершенно безжизненны.
— Как император склонил тебя на это… невероятное убийство? Тебя! Это была твоя идея? Или его?