Осколки памяти

Игумнов Александр

Солнце закатывалось за дальние горы, когда Абдулла услышал далёкий гром, он выскочил на улицу и прислушался. Снежная лавина в середине лета? Гром в ясном небе? Может быть, показалось? Он засеменил на торговую площадь, где ещё был народ. Знакомый торговец мукой, обтерев белую пыль с лица, произнёс:

– Стреляют. И когда это кончится?

Старый Абдулла подошёл к торговцу, дрожащим голосом спросил:

– Где стреляют?

Тот махнул рукой:

– Везде стреляют, а сейчас там, за перевалом, на севере. Вам плохо? Может, чем помочь?

Абдулла уже не слышал его. Не чувствуя под собой ног, он поспешил обратно в шатёр, собрал в рюкзак свои пожитки, сунул в него ломоть хлеба, запасся водой, зыркнув по сторонам, спрятал кошель с золотом на груди, подобрал крепкую, суковатую палку, повесил на неё сапоги, поклонился и босиком отправился в путь. Он шёл на север, по следам хозяина, наверняка зная, что скоро встретится с ним.

* * *

Выпрыгнув из вертолёта, лейтенант Кудрин огляделся. Впереди что-то горело и гулко взрывалось, по долине стелился еле видимый дым, щипавший глаза и оседавший чёрной копотью на землю, вечерние солнечные лучи затерялись в вершинах гор, дневной зной сменился вечерней духотой. По бокам вертолёта залегли Дектярев и Неделин, метрах в двадцати от хвоста примостился пулеметчик Виктор Озеров со своим незаменимым ручником. Подняв облако пыли, метрах в тридцати выполнил посадку второй вертолёт. Открыв блистер, капитан Ваканов помахал рукой. К нему подбежал сержант Садыков, что-то спросил и оглянулся в поисках Кудрина. Олег сам подскочил к сержанту:

– Садыков, зайдешь к ним в тыл, обойдешь караван по кромке долины. Постарайся не обнаружить себя, я ударю в лоб, – прокричал, сложив ладони рупором, Олег.

Сержант, перекинув ремень автомата через плечо, покивал головой, хрипло ответил:

– Понял, командир, возьму первое отделение, мы быстро.

– Ударишь только после нашей атаки, впрочем, смотри по обстоятельствам. Дашь знать красной ракетой. Всё понял?

Садыков весело козырнул и попытался еще что-то сказать. Олег толкнул его в плечо и бросился догонять основную группу десантников во главе с сержантом Ефремовым.

– Ахмат, командуешь левым флангом, Ефремов, руководишь правым, я в центре! Взять караван необходимо до темноты. Короткими перебежками, марш!

Олег пробежал несколько метров, когда шальная пуля сорвала панаму с его головы, и он, больно ударившись коленкой о камень, плюхнулся на землю, поискал глазами укрытие и, перевернувшись, спрятался за круглой скалой. Лежа на животе, с любопытством ощупал аккуратную дырочку правее кокарды, поморщился и засунул панаму под ремень, скосил глаза в сторону и увидел торчавшие толстые подошвы армейских ботинок. Потянул за ногу, в ответ кто-то лягнул его по скуле. «Живой!» – обрадовался Олег. – Он рванул тело за обе ноги, и радист Ларин юзом влетел в укрытие.

– Миша, где рация?

Радист с трудом оторвал голову от земли, посмотрев на командира бессмысленными глазами.

– Рация где? – спокойно повторил Кудрин. В глазах Ларина мелькнул страх и ужас, он по-мальчишески шмыгнул носом, вытерев его рукавом маскхалата, ответил:

– В вертолёте, впопыхах забыл, думал, вернёмся…

– Успокойся, Миша. Давай по-пластунски к лётчикам за рацией! Слышишь, пулемёт заговорил? Пусть прижмут «духов» к земле и подавят его. Действуй, я тебя прикрою.

Опомнившийся радист виновато взглянул на командира, развернулся и ловко, как ящерица, пополз обратно, вскочил на ноги и, петляя, как заяц между камнями, двинулся короткими перебежками. Кудрин слегка высунулся из-за камня, прицелился и короткими очередями ударил по встречным огонькам, сверкающим в наступающей темноте. Кто-то рядом пустил длинную очередь в небо. Спохватился, выровнял прицел и уже спокойно повёл огонь по каравану. Дружно заговорили автоматы всей наступающей цепи десантуры. Лейтенант облегчённо вздохнул, как он сам, так и его ребята оправились от внезапного встречного огня «духов». Пройдёт немного времени, и они возьмут этот окрысившийся караван. В это время вертолёты огневой поддержки встали в круг и, беспрерывно пикируя, атаковали остатки каравана. Наконец-то обнаружили замаскированный пулемёт. Капитан Чирков ударил из пушки. Песчаный грунт вздыбился, завалив огневую точку и похоронив пулемётчика. Кудрин под прикрытием огня вертолётчиков вплотную подполз к каравану, вскочил на ноги и метнул гранату. Мельком увидел Ахмата, Неделина, Дектярева… Десантники, яростно строча из автоматов, опередили его и ворвались в расположение каравана. Кудрин быстро сменил рожок и, стреляя короткими очередями, бросился следом. Кто-то закричал «Ура!», он подхватил звонким голосом и закружился в вихре рукопашной схватки.

Садыков собрал своё отделение у подножья каменистого плато, энергично жестикулируя, объяснил задачу. Оставив лишнее снаряжение, десантники двинулись в противоположную сторону от каравана, пробежали с полкилометра. Сержант оглянулся и увидел, что они вышли на открытую местность, приказал продвигаться ползком. Преодолев на животах не одну сотню метров, они очутились в тылу каравана. Теперь Садыков терпеливо ждал атаки основной группы, тревожно вслушиваясь в звуки отдаленного боя, Самошвили открыл портсигар и протянул сигарету сержанту:

– Закури, Рустам, утро вечером мудро. Лейтенант даст, и мы поддадим и задавим эту гидру революции.

– Контрреволюции, – поправил Садыков, чиркая спичкой о коробок. – И не мудро, а мудренее.

– Я и сказал: ликвидацию беспорядка будем делать, – попытался разговорить сержанта неунывающий Самошвили.

Садыков отмахнулся от друга-говоруна, переполз к краю ущелья, прижавшись к гладкой скале, выглянул наружу. Они сделали большой крюк, и караван был намного ближе, чем он ожидал. В сгущающихся сумеркам Садыков видел далёкие силуэты «двадцатьчетвёрок» и яркие вспышки в центре каравана. Атака вертолётов разрешила мучивший его вопрос «когда атаковать?» Как завороженные, смотрели десантники на работу винтокрылых машин. Вертушки стремительно носились на малой высоте, сотрясая тишину ракетными залпами, уничтожая всё живое на земле.

Несколько ослов с налитыми кровью глазами пронеслись мимо, волоча за собой обрывки верёвок и привязных ремней, проковылял исполосованный осколками верблюд, метрах в двадцати от них он упал на передние ноги и дико закричал. Из горла хлынула кровь, и бедняга захлебнулся ею, повалился на бок и задергался в предсмертной агонии.

Садыков зло сплюнул, затянулся сигаретой и бросил окурок под ноги.

– Всё, ребята, пора, приготовьте гранаты.

Он достал ракетницу и выстрелил, махнул рукой и побежал в сторону шарахавшихся от него ослов. Преодолев метров триста, разгорячённый сержант увидел первых врагов. Кучка оставшихся в живых «духов» ещё сопротивлялась в центре каравана, а часть бежала вслед за ослами. Самый трусливый и прыткий оказался в первых рядах отступающих. Его ужасающий вопль при виде наступающих десантников пронёсся над ущельем и тяжёлым эхом отозвался в горных вершинах. Садыков огрел его прикладом и, вертанув автомат в руках, расстрелял в упор короткой очередью. Крик застрял в горле душмана, и он тяжело свалился на землю. Сержант запнулся за распластанное тело и рухнул рядом, через него перескочил Самошвили с автоматом в одной и гранатой в другой руке. Навстречу ему поднялся поджарый, заросший бородой великан. Кацо нажал на спусковой крючок, но выстрелов не последовало. «Кончились патроны», – промелькнуло в голове, вспомнил про гранату и швырнул её, которая волчком покатилась под ноги великану. Душман ловко прыгнул в сторону, спрятал голову за тушу мёртвого верблюда и замер в ожидании взрыва. Самошвили упал в метрах трёх от него и инстинктивно прикрылся руками. Прошло несколько секунд, пока враги поняли, что граната не взорвалась. Оба поднялись с земли, встретились глазами. Кацо выругался по-грузински, душман хмыкнул по-своему. Одновременно вскочили на ноги и бросились друг к другу. В руках душмана мелькнул нож, но очередь автомата сержанта Садыкова сразила его наповал. Грузин дрожащей рукой смахнул выступивший пот со лба. Почувствовал, как нервно дрожат колени.

– Рустам, – прерывающимся голосом выдавил он. – Я плачу долг…

– Ты лучше про патроны не забывай, – крикнул обогнавший его сержант.

Попавшие в огневой капкан душманы походили на диких зверей, стремившихся, во что бы то ни стало, прорваться через заслон охотников под командованием Садыкова. Сержант столкнулся с невысоким юрким коротышкой лет двадцати. Они упали и покатились по земле, царапаясь и сворачивая шеи друг другу. Душман подмял сержанта, придавил коленом грудь, выворачивая, ломая руки, дотянулся до горла и сомкнул грязные пальцы на шее Садыкова. В глазах сержанта потемнело, спазмом сдавило горло. Он отчаянно выгнул спину, рванул «духа» за волосы, слабеющей рукой вытащил нож, подвешенный на боку комбинезона, теряя сознание, изловчился и со всей оставшейся силой вонзил его под левую лопатку врага. Подбежавший Самошвили столкнул с сержанта хрипяшего «духа», несколько раз ударил Садыкова по щекам, открутил колпачок фляжки и насильно влил воду в рот. Садыков поперхнулся и закашлялся, с трудом открывая глаза.