Осколки разбитых иллюзий

Турана М.

— Дядя, как твое здоровье?

Дядя Мазахир — старший брат отца. Папа всегда очень уважал и почитал старшего брата. Оставшись сиротами в раннем детстве, дядя взял на себя заботу о семье. Не закончив школу, он пошёл работать. Благодаря ему, остальные дети получили высшее образование и устроились в жизни. Папа с благодарностью и восхищением отзывался о старшем брате. Хотел, чтобы они с бабушкой переехали к нему, но они не соглашались покидать Родину. Моё знакомство с дядей состоялось в детстве, будучи ещё маленькой. Мы приезжали сюда, всего один раз. Провели в деревне около месяца и больше никогда

не соглашались ездить с отцом. С тех самых пор дядя запомнился мне строгим, грозным мужчиной. Он всегда был хмур, немногословен. Жил через три дома от бабушки. Прожив последние полгода рядом с ним, я прониклась к нему. Бабушка рассказала, что он был женат, но его жена и ребёнок умерли во время родов, когда ему было тридцать лет, с тех пор он не женился повторно. Его история вызвала в моей душе отклик. Я восхитилась им, как мужчиной, который потеряв любимую, не стал искать ей замены. А мог ведь. К тому же дядя внешностью был очень похож на папу. Особенно глазами. И когда он смотрел на меня, я видела взгляд отца. Только со временем у меня получилось выдерживать этот взгляд без щемящей боли в груди.

— Твоими молитвами, — отвечает он тихим басом.

Величественно восседая во главе стола, он продолжает опираться на трость, уверенно сжимая её в руках. Дядя, как и присуще мужчинам из рода Низами, обладает властной аурой. Его уважаешь и опасаешься на инстинктивном уровне.

— Давайте, ребята, присаживайтесь, — говорит дядя, зашедшим за мной в дом Демиру, Левону и Адэму.

Я стою, вцепившись пальцами в деревянную спинку стула. Присутствие Адэма уничтожает мои нервные клетки так, что я слышу их потрескивание.

— А ты, дочка, иди, помоги бабушке. Принеси нам чай, — обращается он ко мне.

Я киваю и быстро скрываюсь в соседней комнате, оборудованной под кухню. Вижу бабушку, открыв сундук, она что-то ищет в нём.

— Дядя там чай просит, — говорю на автомате.

— Да-да, уже заварила. Давай, наливай по стаканам. Справишься?

— Должна, — буркаю я.

Начинаю разливать по хрустальным стаканам чай. Обратив слух, прислушиваюсь к разговору в соседней комнате. Дядя расспрашивает братьев об их семьях, они поочередно отвечают ему. По тону их голосов и интонации, мои убеждения, что они напряжены и чем-то озабочены, только усиливаются.

— А теперь, нарежь лимон, — командует бабушка, как только я заканчиваю с чаем.

Я беру в руки нож, кладу лимон на доску и сосредоточено начинаю нарезать ровные кружочки. Бабушка в это время раскладывает сладости по тарелкам, достает из верхнего шкафа конфетницу. Я же в очередной раз удивляюсь энергичности своей Нани. Будучи в таком возрасте, она одна управляется с большим хозяйством и домом. Как-то я спросила её, почему она не переехала к отцу, ведь там бы ей было комфортнее жить. От чего она осталась в этой деревушке и возится с курами этими, скотиной. Ведь нет необходимости — папа финансово никогда не обделял её.

«Я родилась тут, прожила жизнь. Нигде мне не хорошо, как дома.» — ответила она тогда.

Как только заканчиваю с нарезкой, она суёт мне в руки поднос с чаем и велит нести в комнату. Я молча повинуюсь, хоть и чувствую, как нервно дрожат мои руки.

Оказавшись вновь в гостиной, разношу каждому

чай, но стакан с блюдцем для Адэма передаю через Демира. Всё ещё избегаю смотреть на Берка. Собираюсь вернуться назад к бабушке, но дядя останавливает меня:

— Погоди, присядь, — указывая тростью на свободный стул, велит он.

Я нервно сажусь на стул. От напряжения начинает ныть позвоночник. Нутром чувствую, что сейчас последует что-то явно нехорошее. Воцаряется тишина, слышен только треск дров в печи и кудахтанье курицы где-то во дворе.

— Незадолго до смерти Мураза, мы говорили с ним, — словно уходя в воспоминания, начинает дядя. — Он был очень бодр и счастлив. Сообщил, что скоро состоится свадьба дочери. Уверял, что отдаёт её в надёжные руки.

Дядя делает паузу, уходит в свои мысли, затем переводит взгляд на Адэма.

— Сынок, Адэм, он ценил тебя, как сына. Не будь это так, не доверил бы тебе дочь.

Его слова оглушают меня, словно хлопок взорвавшейся взрывчатки. Я метаю взгляд в Адэма, встречаюсь с его глазами. Меня бьёт, словно молнией. Ощущение, что я ослепла, и вместо лица мужчины, лишь мерцающие точки.

— Жаль, что он не успел отыграть вашу свадьбу, — продолжает дядя. — Мураз был очень дорог мне. Я хочу исполнить то, что он не успел. Камилла, дочка, ты слишком задержалась в наших краях. Братья говорят, что приехали за тобой, и я согласен с ними, что тебе пора возвращаться домой.

Меня укачивает, хотя я сижу, не шевелясь и не дыша. Стараюсь унять нарастающую боль в груди.

«Не паниковать, не паниковать!» — даю себе установку.

Подняв голову, устремляю взгляд на Демира, потом на остальных братьев. Но никто из них не замечает моей мольбы в глазах. Они слушают дядю, который продолжает:

— Мы должны устроить, подобающую памяти Мураза, свадьбу. Камилла ваша единственная сестра, вы обязаны позаботиться обо всём, нет смысла тянуть. Надо сыграть свадьбу детям. Я поеду с вами. Хочу присутствовать на бракосочетании, раз брат сам не успел стать свидетелем этого дня.

Чем больше он говорит, тем сильнее набирает обороты буря внутри меня. Какая к чёрту свадьба? Выйти замуж за Адама, за человека, который повинен в смерти отца? Это его слова загнали папу в гроб. Не скажи он тогда эти гадости про меня, у папы бы не случился сердечный удар.

— Дядя, — поборов ком в горле и, ещё точно не зная что собираюсь сказать, начинаю я.

Все слова и предложения словно вылетели из головы. Мозг поплыл, и я стараюсь установить с ними связь, попутно контролируя вентиляцию в легких. Моргаю и уверяю себя, что должна сосредоточится, чтобы остановить это безумие.

— Дядя, все обстоит иначе, чем ты думаешь…

— Дядя, Мазахир, — не дав мне продолжить, вмешивается Рафаэль. — Ты прав, мы всё устроим наилучшим образом, и твоё присутствие на свадьбе очень порадует всех нас.

Я опешила, уставившись на Рафа с открытым ртом и круглыми от шока глазами.

— Что ты говоришь?! — спрашиваю взвинчено.

Чувствую, как под столом меня берут за руку. Рустам, который сидит рядом, наклоняется и шепчет:

— Успокойся, мы тебе всё объясним.

Я со злостью выдергиваю свою руки из цепких пальцев брата. Обращаю требовательный взгляд на Адэма.