Осквернители (Тени пустыни - 1)
Шрифт:
Роем зеленых мух слетелись они сюда, сидели на грязных паласах, ели шашлык, запивали его без конца чаем, приглядывались, принюхивались и ждали, что им скажут. Ждали с нетерпением и холодком страха. Они боялись! Среди них едва ли нашелся хоть один, кто бы не праздновал труса. Они прятали глаза и лица, не решались называть себя, хотя и понимали, что встреча их предусмотрена, что их собрали договариваться и решать многое, о чем им передавали шепотом, на ухо, таинственные вестники, о чем до сих пор они осмеливались думать лишь в тиши ночей.
Они обливались потом
Всех встревожил приход Хужаева. По его обличью они поняли, что он ответственный работник. Карман его пальто топорщился. Явно там лежал пистолет.
Еще большее беспокойство вызвал у всех спор между Хужаевым и толстым персом. Из-за треска углей, шипения шашлыка, воплей Тюлегена Поэта они не расслышали, в чем дело. Но когда перс выскочил из облака дыма и, выставив вперед свою ассирийскую бороду, побежал рысцой к двери, все совсем уж переполошились. Туркмены и локаец схватились за ножи. Черные фигуры ташкентцев скользнули к выходу.
Они не ушли вслед за персом лишь потому, что их остановил липкий, противный страх. С улицы донеслись громкие голоса.
– Закрыто? Эй, Хайдар, почему закрыто? Вах, дружище Хайдар, не морочь нам голову...
– говорил кто-то громким приятным баритоном по-русски с акцентом явно кавказским.
– Шашлык кончил!
– ответил фальцетом другой, очевидно Хайдар.
– А запашок! Настоящий запах шашлыка. Не морочь мне голову, Хайдар!
– Нельзя, товарищ Ашот, заходить... Шашлык кончил...
– Голову морочишь, Хайдар... А что это за персюк вышел? Экая образина. У нас в Хазараспе в таком стиле толстопузые не водятся.
– Аллах знает, какой-то перс...
– А ну-ка, Хайдар, пусти, - прозвучал еще один голос.
– Поговорю с Тюлегеном... Всегда найдется у него пара палочек шашлыка.
– Там никого нет, товарищ Зуфар. В шашлычной никого нет... Закрыта шашлычная.
– Закрыта, говоришь, а запах.. Отличный запах.
– Закрыто!
– Ну на, Хайдар, закури... Да подержи лошадь. Пойдем, Зуфар, в город, поищем, где поесть.
– Давайте коня поставлю в конюшню.
– Ты молодец, Хайдар. Я всегда знал, что ты молодец.
Многие из сидевших в шашлычной провели по бородам и пробормотали: "Аллах, пронеси!" Подбежавший было к двери Тюлеген Поэт многозначительно прижал палец к губам и на цыпочках вернулся к мангалу.
С минуту он прислушивался к удалявшимся шагам, к стуку копыт, к далеким шумам базара.
– Убрались!.. Вот прилипли, - вырвалось у Хужаева.
– Дураки и нахалы!
Он вылез из-за мангала и, покачивая головой, принялся бережно счищать с пальто соринки. По растерянному лицу его видно было, что он донельзя ошеломлен внезапным уходом господина Али и понятия не имеет, что теперь делать. Он смотрел на Тюлегена Поэта. Тюлеген испытующе смотрел на него.
Тюлеген показал взглядом на замерших в немом вопросе любителей шашлыка и что-то быстро зашептал Хужаеву.
В шашлычной сделалось совсем тихо...
Когда дверь распахнулась с
– Вот здорово! А нам Хайдар болтал, что шашлыка нет. Хорошо, мы вернулись!
– проговорил осанистый молодой армянин. Его приятное с выразительными чертами лицо приветливо улыбалось. Выпуклые газельи глаза тоже улыбались.
– Э, Тюлеген, шашлыка здесь объесться можно! Что же твой Хайдар натрепался?
Только теперь спохватился Тюлеген Поэт:
– Это ты! Ай-яй-яй, друг Ашот... армянин Ашот...
– Слава Арарату! И товарищ Хужаев здесь?.. Здравствуйте, товарищ начальник! Да тут еще... полон духан народу! Да что вы, воды в рот набрали или вас всех дракон прихватил? У твоего, Тюлеген, Хайдарки голова круглая, а мозги худые. Болтает: никого в шашлычной нет, пусто, а у тебя полна коробочка. Мек, ерку, ерек, чорс... о, ут, инны, масы*... Разве ты пропустишь базарный день? Все знают, ты из блохи жир вытопишь.
_______________
* Один, два, три, четыре и т. д. (детская армянская считалка).
И он с благодушной улыбкой разглядывал застывшие фигуры сидящих на помосте.
– А шашлыку-то целая арба. Эй, штурман! Эй, Зуфар! Иди сюда! крикнул он в сторону двери.
– Э, Тюлеген, друг, что у тебя, наконец, происходит? И что это за конспиративное сборище на базе шашлыка?
Ашот произнес слово "конспиративное", очевидно, без умысла, но сомнение затуманило его взгляд, и он, пряча смущение, взял сам с мангалки две палочки шашлыка и поискал глазами место на нарах.
Через порог переступил Зуфар. В низкой шашлычной он казался очень высоким. Нос с горбинкой, толстые губы, крошечные усики, острая бородка делали его похожим на батыра Равшана древних дастанов. Только форменная фуражка с золотым шитым "крабом" была совсем неуместна.
– Валяй, Зуфар, дружище! Целая арба шашлыка! Всем хватит!
– сказал с набитым ртом Ашот и хихикнул.
– Куда вы?
– вдруг озлился Хужаев.
– Шашлычная закрыта. Нет шашлыка. Понятно! За-кры-та!
– Здравствуйте, товарищ Хужаев, я вас...
– смущенно заговорил Зуфар, - вы мне... я к вам...
Он явно не ожидал встретить такого ответственного работника, как Хужаев, здесь, в шашлычной. Но то, что произошло дальше, удивило и потрясло и его и Ашота. Хужаев буквально завизжал:
– Что? Кого? Меня? Да как вы смеете! Да вы знаете, кто я? Да кто позволил?
Он покраснел, вспотел. Из горла у него вырвались неразборчивые звуки.
– О! О! Лаять - тоже ремесло.
– Обиженно Ашот кинул шампур с недоеденным шашлыком обратно на мангалку, вытер тщательно руки грязнейшим полотенцем и, сделав под козырек, повернул к выходу.
– Пошли, Зуфар! Оказывается, зоотехникам и штурманам шашлык не выдается... Графьям и только избраннейшей публике...