Осквернители (Тени пустыни - 1)
Шрифт:
– И добавьте, князь: в планы Скобелева входил не только захват Индии, но, конечно, и промежуточных территорий - Персии, Кашмира... Афганистана... подчеркиваю - Аф-га-ни-стана... Россия страшна даже не как военная сила. Россия была цивилизующей силой на Среднем Востоке. Это сказал умный человек. Это сказал лорд Аллен. Сказал в двадцать втором году на заседании Персидского общества в Тегеране. Уж кто-кто, а Аллен знает и Россию и Восток. Недаром столетиями русские, невзирая ни на какие трудности, шли навстречу восходящему солнцу. Их оружие - культура. Большевики вообразили себя наследниками России на Востоке. Вы думаете, их не соблазняет план Скобелева?
– Большевикам хватает дел у себя, - сказал Гулям. Его сначала несколько удивил поворот мыслей Ибн-Салмана, но было нетрудно понять, куда он гнет.
– Есть смысл предвосхитить планы Москвы. И сейчас самое удобное время. Новая экономическая политика потерпела крах. Большевики затеяли фантастические планы промышленного строительства, которые их задавят. Сельское хозяйство разорено колхозами. Все почтенные зажиточные крестьяне выражают недовольство. Начались беспорядки. Ницше говорил: "Падающего толкни!" Господин Гулям, представьте себе, что произойдет, если осуществить скобелевский план - посадить на коней полудиких кочевников Передней Азии, дать им винтовки и двинуть... не на Индию и Афганисттан, конечно, а к границам Совдепии. В авангарде поскачут эмигранты джунаидовцы, ибрагимовцы, керимхановцы. Они поднимут сородичей. Они уже подняли их! А за ними курды, бахтиары, хезарейцы.
Орбелиани сдавленно хихикнул:
– Ну а когда грязная работа закончится, появятся в белых перчатках господа англичане... У них жирный кусок в любом котле. А там - немцы, а там - торгаши американцы и прочая, прочая... Ловкачи. Впрочем... пардон... я пьян-с... Однако, как говорят персы: "В пьянстве - правда".
Собеседники невольно посмотрели на Орбелиани: с такой ненавистью говорил он.
– А еще итальяшки в девятнадцатом от Лиги наций высквалыжничали мандат на Кавказе и Каспийское море. Экая наглость! Проклятые макаронники. С грязным рылом да в калашный ряд... Дулю-с.
– Не то, - перебил Джаббар ибн-Салман.
– Задача цивилизованного мира - покончить с большевистской заразой. И на этот раз с ней покончат. Весь мир, и особенно мир ислама, заинтересован в этом. Заинтересованы и ваши патриотические чувства афганца, господин Гулям.
– Значит, - пробормотал Гулям, - душу расценить на рупии, фунты... доллары...
– Да, те игрушки, которые везут ваши семьсот двадцать семь верблюдов, очень нам нужны. Их ждут воины племен, воинственных, диких... Ваши игрушки очень необходимы нам именно сейчас, сегодня. Конечно, их не так много. Но в решающую минуту, в шторм, и веревочка под рукой дороже пенькового каната где-то на дне трюма... Вы понимаете, господин Гулям, ваши вьюки... ударим по рукам!
– Нет, - мрачно проговорил Гулям.
– Неужели... Боюсь, придется вам пожалеть.
– Кто ваши хозяева, господин Джаббар? От имени кого вы говорите? И кто вы, наконец?
В голосе Гуляма звучала ярость.
Иб-Салман встал и поклонился, прижав руку к сердцу.
– Мир этому дому, - сказал он с такой интонацией, как будто он не благословлял этот дом, а проклинал его.
Орбелиани хихикнул вслед:
– Экое хорошилище!.. А... господин Гулям! Что скажете, господин векиль? Какова бестия?
Но Гулям даже не посмотрел на князя.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Ради розы терпят шипы.
А р м я н с к а я п о с л о в и ц а
Чеснок не запахнет лучше, даже если его
побрызгать розовой водой.
Ф е р и д э д д и н А т т а р
Не спалось. Недавняя болезнь напоминала о себе тем, что сам Ибн-Салман называл "нервной тряской". Его все бесило: и приторная восточная вежливость, и сладкоречивые слуги, и многочасовые пиршества, какие-то "оргии желудка и обжорства", и нудный, иссушающий мозг ветер, и... блохи. Да-да, в роскошном дворце Баге Багу по шелковому ворсу ковров прыгали блохи, много блох. И временами они делались несносными, хоть соль и песок уже давно выдубили кожу Джаббара ибн-Салмана.
Одеяла, постеленные прямо на ковре, отдавали пылью и жаром. Тело нестерпимо зудело. В приоткрытую дверь вместе с полосой желтого света врывались треск игральных костей и пронзительные вопли.
– Тигр! Он не такой жадный, как его шакалы!
– орал в азарте Али Алескер.
– Освобождай от раздумий свои мозги! Ходи! Все равно ты пропал, Самарканд!
Али Алескер наслаждался безопасностью, электрическим светом, отличным ужином. Али Алескер переживал счастье избавления от опасности. Хезарейцы выпустили его из своих рук. Он сумел уйти от гибели. И он позволил себе напиться.
Али Алескер восторгался своей изворотливостью и опрокидывал рюмку за рюмкой. Крики и радостные его вопли разносились по всем уголкам его дворца.
Голова у Джаббара ибн-Салмана раскалывалась. С самого ужина, плотного, тяжелого, совсем пьяненький Али Алескер сражался в нарды с гостившим проездом маленьким самаркандцем. Уже давно ушел спать князь Орбелиани, уже давно весь дворец погрузился в сон, давно потухли огни в апартаментах, где жил векиль Гулям со своей золотоволосой супругой, а игроки не унимались. Целую вечность, как казалось арабу, трещали кости, с грохотом прыгали шашки по доске.
– Ну нет! Шиш у пяндж!* - взвизгивал с восторгом Алаярбек Даниарбек.
– Еще шестерка, и "марс" тебе обеспечен.
_______________
* Ш и ш у п я н д ж!
– название игры в нарды, а также
торжествующий возглас при удачном ходе игры в нарды.
– Не слеши говорить! Мои шакалы не дадут в обиду моего тигра!
– Еще удар, и ты взревешь верблюдом!
Ибн-Салман вскочил:
– Будьте вы прокляты!
Он вышел на террасу.
Хорасанская ночь залегла в садах Баге Багу. Мрак ее не могли пробить ни полосы света из окон гостиной, ни сияние звезд, таких ярких на южном небе.
В густом, липком воздухе слышалось шуршание, похожее на далекий шум деревьев. Изощренный слух Джаббара ибн-Салмана различал легкие шаги, стук копыт. Но едва ему начинало казаться, что он улавливает звуки чьих-то голосов, как вопли игроков в нарды и треск шашек все заглушали.
В Баге Багу творилось что-то подозрительное. Неясные тени скользили у ворот. За ажурным кружевом кустов маячила белая фигура. Но, по-видимому, ничего особенного... Там конюшня, где стоят любимые кони самого помещика и его почетных гостей... Просто конюх проснулся и пошел поглядеть, есть ли в кормушках клевер... Но почему конюх - женщина?