Осквернители (Тени пустыни - 1)
Шрифт:
Гулям бежал из Баге Багу, ничего не помня, в горячечном бреду. Мысли, казалось, затянуло туманом. Он знал одно: его Настя-ханум в опасности.
Когда он пробегал через ворота, окошечко привратницкой стукнуло, и голос, очень напоминающий вкрадчивый, сладкий басок Шушаник, прокричал:
– Бежишь за своей Лейли, господин Меджнун?! Беги, беги... Аптамабиль быстро бегает, не скоро догонишь. Поспеши. В тюрьме, в персидской тюрьме, рахат-лукумом не кормят...
Возможно, голос ему почудился. Вернее всего, он сам думал так...
Тюрьма! Нежная Настя-ханум... в тюрьме, в персидской тюрьме! Он застонал. Он видел такую тюрьму. Не так давно на юге Персии его схватили. Будто бы его спутали с кем-то. Не признали якобы. Он сидел полдня по колено в нечистотах. Тюрьмой называлась яма, глубиной сажени четыре, со стенами, выложенными грубым кирпичом. Верхний кирпичный свод тюрьмы был открыт с улицы, чтобы прохожие могли глазеть на заключенных. Они сидели скованные по трое с железными кольцами на шее, прикрепленными цепями к толстой, ржавой цепи, вделанной в стену. Вонь, вши, лохмотья. Изможденные лица, смрад, издевательства любопытных. И его Настя-ханум там! Можно сойти с ума.
Если бы Гулям не находился в плену расстроенного воображения, он сообразил бы, что, прежде чем бросить его жену в тюрьму, персидские власти или, вернее, те, кто стоит за их спиной, попытаются договориться без шума с ним, Гулямом. Было известно, наконец, что волею всемилостивого шахиншаха в благословенном Иранском государстве уже построены весьма современные, по последнему слову тюремной техники, места заключения для врагов государства и порядка и что новые тюрьмы ничем почти не отличаются от "гуманных" тюрем Запада.
Он бежал по пыльной дороге и повторял:
– О ветер севера! Ты совершил злое дело - подул на мой шатер и порвал его на сто клочьев.
Конец первой книги