Основатели
Шрифт:
Верисов не ответил. С молчаливым неодобрением он покусывал свою нижнюю губу. Год назад мэр впервые обсуждал с ним эту серьезную проблему что противопоставить враждебным приготовлениям Анакреона - но обсуждал только потому, что он, Верисов, выступил против политики дальнейшего умиротворения противника.
Похоже, Сэлвор угадал мысли посла:
– Мне бы следовало ничего не говорить вам об этом.
– Почему?
– удивился Верисов.
– Потому что на данный момент уже шесть человек - вы, я, еще три посла и Иоган Ли - вполне представляют себе, что нас ожидает, а я очень боюсь, что в планы Селдона это не
– Почему?
– Потому что даже высокоразвитая во времена Селдона психоисторическая наука имела свои ограничения. Слишком большое количество независимых переменных даже ей было не по зубам. Селдон не мог предвидеть действий множества отдельных личностей на протяжении длительного периода времени, точно так же, как статистические уравнения газовой термодинамики не применимы к отдельным молекулам. Он имел дело с большими группами людей, с населением целых планет - ведь только слепые толпы не могут предвидеть результатов своих собственных действий.
– Я не совсем понимаю.
– Ничем не могу помочь. У меня нет достаточных познаний в психоистории, чтобы научно обосновать то, что я только что сказал. Вы и сами знаете, что на Термине нет квалифицированных психоисториков, как нет и трудов, проливающих свет на эту область науки. Совершенно ясно, что Селдон не хотел, чтобы на нашей планете нашлись специалисты, которые могли бы заранее разобраться в надвигающейся ситуации. Он хотел, чтобы мы шли вперед вслепую, и в результате двигались в правильном направлении согласно законам психологии толпы. Я ведь в свое время уже говорил вам, что мы не знаем, к чему движется Термин, с тех пор как я выставил с нашей планеты анакреонцев. Я поставил перед собой задачу сохранять равновесие сил - только и всего. И лишь позднее, как мне показалось, я уловил некую систему в ходе развития событий. Но я сделал все возможное, чтобы не воспользоваться своими знаниями. Если бы я начал действовать, опираясь на них, весь план Селдона мог бы рухнуть.
Верисов задумчиво кивнул.
– Я присутствовал при столь же запутанных спорах в храмах Анакреона. Но как вы думаете определить тот момент, когда настанет время переходить к действиям?
– Он уже определен. Вы ведь сами только что сказали, что как только крейсер будет отремонтирован, ничто больше не сможет удержать Виениса от нападения на нас. Альтернативы уже не будет.
– Да.
– Хорошо. Это то, что касается внешнеполитического курса. А что касается внутренней обстановки на Термине, то, я думаю, вы также согласитесь со мной, что после ближайших выборов к власти придет новый, воинственно настроенный Совет, и он начнет активные действия против Анакреона. Здесь тоже нет альтернативы.
– Согласен.
– А раз нет альтернативы - значит, наступает кризис. Но я все равно беспокоюсь.
Мэр выдержал паузу. Верисов тоже хранил молчание. Медленно, с неохотой Хардин заговорил снова:
– Мне пришло в голову, что и внутренняя, и внешняя напряженность должна была возникнуть одновременно - по плану Селдона. А на самом деле существует разрыв в несколько месяцев. Виенис, скорее всего, нападет на нас весной, а до выборов еще целый год.
– По-моему, это несущественно.
– Не знаю. Возможно, это связано с неизбежными погрешностями в расчетах, но не исключено и то, что тут повлияла и моя осведомленность. Я всегда старался действовать так, чтобы мои прогнозы не сказывались на ходе событий, но разве можно быть вполне уверенным, что это у меня получилось? И к каким результатам может привести это несоответствие? По крайней мере, я принял одно решение.
– И какое же?
– Когда начнется кризис, я полечу на Анакреон. Хочу быть в центре событий, когда... Впрочем, достаточно. Уже поздно. Предлагаю отправиться куда-нибудь и приятно провести вечер. Мне необходима разрядка.
– Тогда устроим это здесь, - ответил Верисов.
– Мне не хочется, чтобы меня узнали. Можно догадаться, какие выводы сделают из этого члены новой партии, которую организуют ваши ненаглядные советники. Так что прикажите подать коньяк.
Хардин так и сделал, но коньяка заказал немного.
3
В те давние времена, когда в Империю входила практически вся Галактика, Анакреон считался самой богатой префектурой Периферии, а дворец вице-короля посещали многие Императоры. И почти все они хоть раз испытывали свое охотничье искусство, садясь в скоростной воздушный катер с игольчатым ружьем в руках и вступая в единоборство с пернатой летающей крепостью, известной под названием птицы ниак.
Прошло время, и величие Анакреона кануло в Лету. Дворец вице-короля лежал теперь в руинах, и среди развалин гулял ветер - за исключением одного крыла, восстановленного рабочими с Термина. И ни один Император не посетил Анакреон за последние двести лет.
Но охота на ниака по-прежнему оставалась королевским спортом, а острый глаз и умение обращаться с игольчатым ружьем по-прежнему считались основными обязательными достоинствами анакреонских монархов.
Леопольд Первый, король Анакреонский и владелец Внешних территорий что обязательно добавлялось к его титулу, хоть и не соответствовало действительности - неоднократно доказывал свою доблесть в этом деле, хотя ему не исполнилось еще и шестнадцати. Своего первого ниака он убил в тринадцать лет, десятого - сразу по восшествии на престол, а сейчас он возвращался с охоты на сорок шестую птицу.
– К совершеннолетию я убью пятьдесят ниаков!
– торжествовал он. Никто не сможет сравниться со мной!
Но придворные не заключают пари и не вступают в состязания с королями, потому что в этом кроется смертельная опасность - выиграть. Поэтому никто его вызов не принял, и король удалился для переодевания в отличном настроении.
– Леопольд!
Это был единственный голос, который мог заставить его остановиться и король остановился. Он раздраженно обернулся.
В дверях его покоев стоял Виенис, хмуро глядя на своего юного племянника.
– Отошли их, - потребовал он, нетерпеливо махнув рукой в сторону придворных, - и побыстрее.
Король резко кивнул, и двое придворных, поспешно кланяясь, попятились вниз по лестнице. Леопольд вошел в дядину комнату.
Виенис неодобрительно покосился на охотничий костюм племянника.
– Тебе предстоят куда более важные дела, чем охота на ниаков - и очень скоро.
Повернувшись, он подошел к письменному столу. С того времени, как он стал слишком стар для бьющих в лицо порывов ветра, опасных кульбитов на расстоянии крыла от ниака, вхождения в штопор и стремительных виражей на воздушном катере, подчиняющемся чуть заметному движению ноги, он с неодобрением относился к любому виду спорта.