Основной конкурс (5 конкурс)
Шрифт:
Она вскочила и бросилась к компу.
Люди сидели у костра, сдвинув плечи. Уже не одна фляга отстукивала ритм под пальцами.
«В ночь перед казнью он думал,
Что умереть – просто,
Не испугаешь смертью,
Того, кто живет упрямо,
наперекор жизни, наперекор боли…»
Из темноты тихо вышел Рэд, подсел в круг. Люди потеснились, впустив его, и снова сдвинули плечи.
– --
Обитель сознания
Как же погано здесь!
Только бы не узнал никто... Нет, вы молчали раньше, не рассказывали. Скрытничали. Молчите дальше. Дайте мне шанс! Ему же дали... Я смогу, я вылезу. Ждать тяжело. Долго... С тоски можно сдохнуть. Выть хочется! А надо думать, копаться в неведомом, гадать на болотной жиже! Никогда не было нужно. Никогда! Теперь приходится. Только бы понять, как он это сделал? Как?!!
***
Довести меня до бешенства сложно, но можно: заставьте меня скучать. Вернейшее для этого средство – начать инструктаж по охоте с лекции о какой-нибудь планетарной ерунде. С погоды, пейзажей, с целебных свойств местной грязи или самобытности побрякушек. С чего угодного, далёкого от цели моего приезда, а значит и от моих интересов.
Вот уже битых два часа инструктор с воодушевлением чирикал на своём птичьем наречии о красотах планеты. Красоты? Пока головизор не показал на Кхшасе ничего, кроме болот и лачуг аборигенов. Не считать же красотами индиговые тучи или дождь? Поначалу я ещё слушал бормотание портативного переводчика, чей механический голос пытался усыпить во мне зверя. Сейчас же переводчик валялся в недрах сумки. Ему повезло: он остался цел.
Я хмуро поглядывал на инструктора, расписывающего, судя по голограмме, болотных мух. Он пытался выглядеть солидно, но его манера то и дело засовывать себе в ухо коготь, сводила на нет все усилия. Чириканье довершало картину. Наверное, это было смешно. Вернее, поначалу это определённо было смешно. Сейчас я еле сдерживался, чтоб не открутить эти розовые оттопыренные уши. Да сколько ж можно переливать из пустого в порожнее?
Меня ждали просторы Кхшаса. Что у них здесь? Болота? Пойдут и болота – это неважно. Важно то, что индекс опасности по Межпланетному Сертификату доступных для охоты мест здесь был почти на пределе. Подробных сведений я не нашёл, но ещё до прилёта мне рисовались стаи хищников, способные разорвать меня в клочки, челюсти, грозящие сомкнуться на загривке, холодные объятия гигантских змей и парализующий взгляд василиска. Меня не интересовали флегматичные бифштексы на ножках, не привлекали те, за кем надо было трусить неделю, продираться сквозь лианы и кусты, ожидая, когда жертве надоест удирать, и она сама подставит шею под клык. Я искал соперников, с которыми можно было бы потягаться на равных. Кто кого? Чей удар мощнее, захват крепче, движения стремительней? Вот где кипела кровь, просыпался настоящий азарт! Если уж отдыхать на природе, то только так.
Я уже начал гадать, что закончится раньше: лекция или моё терпение, когда очередь дошла до представителей местной фауны. Ну, наконец-то! Водрузив сумку на стол, я зашуршал в поисках переводчика, ни мало не смущаясь производимого шума. Инструктор захлопнул клюв и оторопело уставился на меня. Ничего, подождёт. Он успел потрепать мне нервы, и теперь моя совесть равнодушно помалкивала, позволив мне шуметь в своё удовольствие.
Прицепив на ухо кольцо переводчика, я осклабился, зная, что ухмылка придавала моему оскалу особую кровожадность. Инструктор икнул и продолжил своё чириканье.
Головизор выдавал одно изображение за другим, но серьёзных противников я не замечал. Множество птиц – но ни одной, способной проломить клювом мой череп. Беззубые рептилии – мелочь, которая могла поместиться в моём рюкзаке. Змеи, больше похожие на праздничные гирлянды, как внешне, так и по уровню риска от близкого с ними знакомства. Кхшас всё больше разочаровывал меня. Не за перьями я сюда летел, и не за карликовыми панцирями.
Эх, зря я не махнул на Терру! Там, по крайней мере, водились ящеры – вполне достойные противники. Стремительность в сочетании с мощными челюстями, шипами рогов и камнем клювов. Опасно? Да! Зато там пахло кровью, настоящей охотой. А здесь…
Инструктор в очередной раз дёрнул себя за ухо, достал из него какую-то козявку и мгновенно слизнул её с когтя длинным лиловым языком. Осмотрев палец, видимо, на предмет прилипших козявкиных лапок, он ткнул им в очередную голограмму. С неё смотрело одноглазое нечто, которому, на мой взгляд, должно было быть стыдно вообще появляться на свет. Выгляди я так – умер бы от депрессии. Над тщедушным тельцем, напоминающим голубоватую водоросль, нависал непомерно раздутый шар головы. Безвольные складки губ прикрывали рот, лишенный намёка на зубы, а невообразимо длинные руки заканчивались полупрозрачными перепонками. Ноги существу заменял клубок то ли корешков, то ли спутанных волосинок, приспособленный скорее не для передвижения, а для того, что бы хилятика не смыло с болотной кочки накрапывающим дождиком.
– На нейку охота запрещена.
Как будто я стал бы на это охотиться! Это ж позорище! Этого хлюпика можно было уничтожить одним моим чихом. У меня мелькнула мысль, возможно, не так уж далёкая от истины:
– Они что, исчезающие?
Везде есть диковинки, практически истреблённые. О них рассказывают долго и смачно, показывают на головизоре, с которого несчастные жертвы таращат на тебя глаза, полные слёз и обиды на свою горькую жизнь. Инструкторы давят на жалость, а потом подкрепляют её наличием статьи о браконьерстве в местном законодательстве. В задницу все их статьи! Охота жила в моей крови самостоятельной жизнью, и я не всегда мог себя контролировать. Что мне стоило походя сожрать пару–тройку глазастых малюток любой пушистости? Я бы этого даже не заметил.
Как ни странно, с нейку я ошибся. Хлюпики не были вымирающим видом. Теперь мне действительно стало их жаль. По мне, лучше вымереть, чем жить таким уродцем.
– Но не просто же так вы их охраняете? Может, они ценные? – я ковырнул когтем в зубах: там ещё с завтрака застрял клок мяса, преизрядно мне мешавший, но не желающий покидать межзубие.
Инструктор вслушался в переводчик, а потом снова залился щебетанием:
– Нет. Просто они как… Как дети. Вы же не станете убивать беспомощного детёныша?
На ум пришли детёныши флоррей с Протуса, которые были способны разорвать меня за считанные мгновения, просто из шалости, без всякой злобы. Хорошо, что взрослые особи становились настолько апатичны и ленивы, что практически не замечали окружающих. Правда, им ничего не стоило проползти по любому, стоявшему на их пути, но это уже была беда стоявшего. Здесь ситуация была обратная: несчастное существо, похоже, можно было просто-напросто снести ветром, пробегая мимо.
Инструктор отключил головизор: