Основные категории классической индийской поэтики
Шрифт:
— Ты для нас очень дорог. Запомни, твою адекватность мы можем отследить только по твоему поведению. Ты всё понял? — Инга произнесла это очень взволнованным голосом. Вероятно именно сейчас будет больно.
— Да понял я всё, жмите кнопки, садистки, — поддержал я девочек и увидел как Катя ввела команду на компьютере.
Тут в голове всё взорвалось. Вверх по телу поднялся комок тошноты, я куда-то провалился, меня затрясло, потолок ушёл вниз, в глазах замельтешили яркие вспышки будто в глаза вставили вилки и начали ими вертеть. Всё тело скрючила расходящаяся судорогами как волнами острая
«Привет, Сашенька. Извини, если я причинила тебе неприятные эмоции, сейчас всё пройдёт», — раздался в моей голове приятный голос, по которому я так скучал.
Глава 23
Медленно, очень медленно боль отступала, иногда резко возвращаясь длинными прострелами в разные конечности.
Вот это да. Пока из суперспособностей я получил чудовищную головную боль и судороги.
На полном серьёзе подумал, не обделался ли я, пока меня так выкручивало, ибо ничего пока не чувствовал.
Я ещё ни разу в жизни не испытывал такую адскую боль, будто тебе вырвали все зубы и проткнули глаза, сломали все кости с суставами и вынимали их наживую. Если бы мне сказали: выдай государственную тайну или испытаешь эту боль снова, — я даже не знаю, что я выбрал бы.
Одно дело, когда щёлк — и ты труп. Но когда из тебя вытягивают жилы, да ещё и по одной, не хватит никакого терпения.
Теперь я понял, почему многие разведчики в перерывах между пытками стараются совершить суицид. Это я читал в книгах. В это не поверить, если не испытать то, что я испытал сейчас.
Тамара пока молчала.
И слава богу.
Сейчас бы таблетку от головной боли, да посильнее, и не факт, что она подействует.
Кажется, меня кто-то зовёт, из пелены тумана, из липкого далека приближался знакомый голос. Но я не могу его понять.
Возможно, это опять глюки. Глаза широко открыты, но перед ними, как запотевшие очки, стоит пелена.
Она мешает видеть, сфокусироваться, сердце бешено колотится, хочется выть и орать, но я держу себя в руках.
Во рту солоноватый привкус — видимо, так сжимал челюсти, что закровоточили дёсны.
Закрыл глаза опять.
«Саша, я оптимизировала сигнальные уровни на электродах. Как ты себя чувствуешь?»
«Тамара, лучше бы они меня убили».
«Потерпи, милый, сейчас идёт процесс адаптации, вся эта боль скоро уйдёт навсегда».
«Почему я так плохо вижу?»
«Я интегрирую информацию с твоего зрительного нерва для личного восприятия. Скоро закончу. Я смогу видеть твоими глазами, а тебе подавать свою информацию в виде зрительных образов. Саша, ты не представляешь, какие я для тебя открою возможности. Но я буду открывать их для тебя дозированно, постепенно, чтобы ты успевал к ним адаптироваться. Твой мозг оказался очень гибок, сейчас началось перестроение нейронных связей, я рада, что мы теперь вместе».
Я снова открыл глаза. Пелены уже не было. Оказывается, Инга давно стоит и смотрит мне прямо в глаза.
Неужели эти гребаные два часа
— Катя, он пришёл в себя. Зрачки сужены, сейчас проверю реакцию на свет.
В мой зрачок впился луч фонарика.
— Инга, убери свет. Больно. Что же вы за мучители такие.
— Ты правда меня узнаёшь? — На лице Инги было неподдельное изумление.
— Как же, забудешь вас. — Я пошевелил головой.
— Катя, смотри, успешная трансплантация! Никакой перегрузки мозга, никакой агрессии. Это победа, коллега! Датчики фиксируют стабильную работу биочипа, а Саша жив и адекватен. Жаль, Миша этого не видит!
Ингу я не узнавал. От той девушки хохотушки не осталось и следа! Теперь она выглядела настоящим учёным, головастиком, который за успех в своей научной работе душу дьяволу продаст.
— Девчонки, да выпустите меня уже. Я в туалет хочу. Заранее извиняюсь, если обделался.
Меня не слушали будто я пустое место. Катя с Ингой вперились в экраны и анализировали результаты трансплантации. Я решил осторожно осмотреть себя. Чуть приподнял голову, мешали провода. Костюм на мне был распахнут, на моё голое тело налеплены датчики. На голову опять водрузили обруч, Катерина что-то измеряла.
— Действительно. Ничего не понимаю, — сказала она. — Саша, твоя Тамара общается с тобой? Ты ощущаешь её присутствие? По приборам такое ощущение, что чип вообще не воздействует на тебя.
Я ответил:
— С Тамарой общаюсь, воздействие на мой мозг она обещала разделить на этапы, чтобы я успевал под них подстроиться. Пока старается не беспокоить. Вот сейчас она пытается наложить на моё зрение свою картинку.
Ха, прикольно. Я вижу экран монитора у себя за спиной. Вижу твои графики, на одном стабильный синус. На соседнем мониторе графики мозговой деятельности, это моя энцефалограмма. Я такого не знал, мне Тамара сейчас подсказала. Смотри на верхний сигнал, я знаю, откуда он идёт, сейчас напишу там твоё имя. Гы, а сейчас себя со стороны вижу, вон той правой верхней камеры.
«Тамара, — подумал я, — сделай свою картинку чуть меньше, она мешает видеть моими глазами, и убери её наверх влево».
Катя глянула в монитор, как хаотично нарисованная линия энцефалографа выпрямилась и начала выписывать курсивом имя «Катерина». Потом захлопала в ладоши:
— Действительно, Инга, это успех! Саша, как же замечательно, ты даже не представляешь, это — будущее, и оно наступило.
— Будущее, нас тупило — это хорошо, — сказал я. — А может, теперь вы меня отпустите?
— Конечно!
Щёлкнули замки, и мои конечности освободились. Наконец-то. Я довольно бодро встал, все боли ушли, как будто их и не было. Размял затёкшие ноги, помял руки, ощутил в местах уколов на руках уплотнения от имплантатов. А всё не так уж и плохо, подумал я. Пару раз подпрыгнул. Всё намного лучше чем я ожидал.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросила довольная Инга.
— Да есть небольшое дело, — ответил я.
Подошёл к Кате вплотную, сильной оплеухой отправил её в нокаут, она отлетела и безвольной куклой сползла по креслу. Потом резким ударом кулака в лицо выключил Ингу. Вот теперь вроде всё. Извините девочки.