Основные течения в еврейской мистике
Шрифт:
Шолем относил зарождение ранних форм еврейской мистики, отразившихся в литературе Хейхалот, к первым векам новой эры. Согласно исторической схеме, предложенной им, мистические течения появляются на арене истории только после того, как импульс «религии откровения» оказывается исчерпанным, когда она приобретает застывшие формы и дух жизни начинает искать новых форм выражения. Представление о постепенном вызревании мистики в недрах апокалиптики, литературы премудрости, жреческой эзотерики и других религиозных течений эпохи Второго Храма противоречило бы его представлениям о взрывном характере мистики. На этом основании, например, он отвергает мифологическую интерпретацию Премудрости в книге Притчей: «С психологической точки зрения представляется немыслимым ожидать немедленного возрождения и возвращения мифологем, преодоление которых было центральным достижением библейского мировоззрения и далось ценой неимоверных усилий. Было бы поспешным угадывать в этих новых образах то, что совсем недавно было побеждено – так, как будто бы ничего не случилось» [DCCXII] . Разумеется, этот аргумент не имеет силы для тех исследователей, которые не принимают тезиса об антимифологизме Библии и талмудической традиции. Признавая наличие мифического пласта в ранней еврейской традиции, они могут прослеживать эволюцию мистических и мифических представлений с добиблейских времён до Средневековья [DCCXIII] .
[DCCXII]Von der Mystischen Gestalt der Gottheit, p. 138.
[DCCXIII]Один из последних примеров такого подхода: Michael Fishbane, Biblical Myth and Rabbinical Mythmaking Oxford, 2003.
Некоторые исследователи, не принимая историософской схемы, предложенной Шолемом, придают, тем не менее, первостепенное значение описанию определённых мистических движений в качестве особого религиозного феномена, с чётко обозначенными границами в синхронном и диахронном плане. Подобная точка зрения отразилась в статье Йосефа Дана «Раскрытие "Тайны мира": зарождение ранней еврейской мистики» [DCCXIV] . Автор видит свою задачу в том, чтобы отграничить изучаемые им явления еврейской мистики от ранних параллелей и прецедентов, на которые указывают другие исследователи. В соответствии с этим выдвигается на первый план вопрос о начале мистического движения, отразившегося в литературе Хейхалот.
[DCCXIV]См. Вестник Еврейского университета, №3 (2000), с 211-244. См. также Й. Дан, Га-мистика га-иврит га-кдума («Ранняя еврейская мистика»). Тель Авив, 1989. С 102. Переработанная версия вышеупомянутой статьи вошла в книгу Аль га-Кдуша («О святости»). Иepуcaлим, 1997. С. 179-201.
[DCCXV]О методологических проблемах, связанных с неполнотой источников, см. Moshe Idel, Kabbalah New Perspectives, pp. 17-24.
Среди отмеченных Даном специфических черт мистицизма Хейхалот заслуживают особого внимания концепция плеромы и проблема «двух властей»; по-видимому, он прав в отношении того, что в литературе Хейхалот высшие ангелы, «несущие в себе имя Бога», суть не просто тварные существа, но божественные атрибуты, силы и явления, аналогичные эонам в гностицизме и сфирот в каббале [DCCXVI] . Высказывания о «двух властях», встречающиеся в Талмуде и Мидраше, направлены против тех интерпретаций плеромы, которые несут в себе угрозу монотеизму. Указанная проблематика не обособляет литературу Хейхалот, а, напротив, включает её в широкий спектр теософских концепций, развивающихся в послебиблейском иудаизме.
[DCCXVI]См. об этом Дан, «Ранняя еврейская мистика» (см. прим. 53 {DCCXIV}), а также Тфисат ха-плерома бе-сифрут га-хейхалот ве-га-Меркава(«Концеиция плеромы в литературе Хейхалот и Меркавы»), Мехкарей Йерушалаим 12-13 (1996), с 61-140.
Другой аргумент, выдвигаемый Даном для доказательства уникальности литературы Хейхалот, основан на противопоставлении визионерской мистики талмудическому Учению о Колеснице (Маасе Меркава), разрабатываемому методом мидраша. Это противопоставление, проводившееся и другими исследователями [DCCXVII] , не учитывает тесной связи между пневматическим мидрашом и визионерским опытом [DCCXVIII] . Пневматическое прочтение сакрального текста есть его ревизия, то есть ре-визуализация, приобщение к пророческому опыту, породившему текст [DCCXIX] . Согласно Талмуду, тот, кто подобающим образом толкует Учение о Колеснице, воспроизводит Синайскую теофанию. Опасности, с которыми сопряжено такое толкование, вполне аналогичны опасностям, описанным в литературе Хейхалот [DCCXX] .
[DCCXVII]Урбах Э.Э., Ме-оламам шель гахахамим («Из мира мудрецов»). Иерусалим, 1988. С. 486-513; David Halperin, The Merkabah in Rabbinic Literature. New Haven, 1980; P. Schafer, TheHidden and Manifest God. NY, 1992
[DCCXVIII]См. Idel, New Perspectives, pp. 234-249.
[DCCXIX]Elliot R. Wolfson, Through a Speculum That Shines Vision and Imagination in Medieval Jewish Mysticism. Princeton, 1994.
[DCCXX]Хагига 14a-156.
В качестве решающего аргумента в пользу основного тезиса статьи автор ссылается на то, что новизна и своеобразие мистики Хейхалот осознавались самими её носителями. Однако если претензии мистиков на древность их традиции требуют критического отношения к себе, то в той же мере такого отношения требуют и их претензии на новизну. Более того, нигде в литературе Хейхалот не утверждается, будто мистическая техника «нисхождения к Колеснице» была изобретена рабби Акивой, рабби Нехунией или кем-нибудь ещё из танаев, и довольно трудно представить себе, чтобы такое утверждение могло содержаться там. Речь идёт об обнародовании и институционализации мистической практики, бывшей до тех пор достоянием эзотерических кругов, – это и есть «раскрытие тайны мироздания». Если нечто в этом роде имело место в действительности, то подобное «снятие секретности», несомненно, должно было послужить мощным катализатором развития, инноваций и трансформаций традиции. Эзотерическая традиция по своей природе крайне консервативна, тогда как публичность знания предполагает его обсуждение, аргументацию, полемику и, как следствие, его трансформацию. Согласно Моше Иделю, судьбы каббалы в тринадцатом веке связаны с противостоянием «первой элиты» – раввинов и галахических авторитетов – и «второй элиты» – интеллектуалов, не занимающих руководящего положения в общине. Переход инициативы от «первой элиты», ревниво оберегавшей эзотерический характер каббалы, ко «второй элите», для которой характерна установка на распространение знания, и определил интенсивное развитие каббалы.
Третья глава шолемовского труда посвящена хасидизму в средневековой Германии. Книга Дана «Эзотерическая доктрина германского хасидизма» [DCCXXI] отражает состояние предмета на конец шестидесятых годов. Одна из основных инноваций здесь – более дифференцированная картина хасидской теологии. Различаются центральная школа, представленная, в частности, Элеазаром из Вормса, одним из самых влиятельных и плодовитых хасидских авторов, и так называемый «кружок (школа) Особого херувима», известный по ряду анонимных и псевдоэпиграфических текстов, а также по сочинениям Эльханана из Лондона. Доктрина «Особого херувима» представляет интерес как один из наиболее ярких примеров ангеломорфной теофании, концепции верховного ангела как «мистического образа Бога» – концепции, тесно связанной с понятием плеромы, бинитарной теологией и проблемой двух властей [DCCXXII] . Отметим также важное исследование Аси Фарбер, посвящённое хасидскому учению о Колеснице [DCCXXIII] и его корням в ранней еврейской мистике, статьи Иделя о мифе и ритуале в германском хасидизме [DCCXXIV] , работы Элиота Вольфсона, вскрывающие глубокие связи между хасидизмом и каббалой [DCCXXV] , статьи и публикации Даниэля Абрамса, занимающегося хасидской герменевтикой, эволюцией доктрины «Особого херувима», и другими аспектами хасидской теологии [DCCXXVI] . Вопрос о существенных параллелях между хасидизмом и ранней каббалой, которые нельзя объяснить прямыми контактами или типологическим сходством, не получил удовлетворительного исторического разъяснения. Шолем допускал, что источником ряда таких параллелей может быть европейский неоплатонизм, в частности сочинения Эриугены. С другой стороны, гипотеза о восточных традициях в хасидизме и ранней каббале как возможном объяснении общих терминов и концепций получила в последнее время новые импульсы [DCCXXVII] . Возможно, следует заново рассмотреть предание хасидов о происхождении их традиции из Вавилона (легенда об Абу Аароне из Багдада [DCCXXVIII] ).
[DCCXXI]Торат га-сод шель хасидут Ашкеназ. Иерусалим, 1968.
[DCCXXII]Этой теме посвящено ещё несколько статей и публикаций Дана, подытоженных в его недавней книre The «Unique Cherub» Circle: a school of mystics and esoterics in medieval Germany (Tubingen, 1999).
[DCCXXIII]А. Фарбер-Гинат, Тфисат гаМеркава ба-торат га-сод ба-меа шлош эсре. Сод га-эгоз ве-толдотав («Концепция Колесницы в эзотерической доктрине тринадцатого века. “Тайна ореха” и её история»). Иерусалим, 1986. См. также Daniel Abrams, Sexual Symholism and Merkabah Speculation in Medieval Germany. A Study of The Sod ha-Egoz Texts. Tubingen, 1997.
[DCCXXIV]Gazing at the Head in Ashkenazi Hasidism, Journal of Jewish Thought and Philosophy 6, 2 (1997), pp. 265-300.
[DCCXXV]Metatron and the the Writings of Shi‘ur Qomah in Mysticism, Magic and Kabbalah in Ashkenazi Judaism. Berlin-NY, 1995. P. 60-92; The Image of Jacob Engraved upon the Throne: Further Reflection on Esoteric Doctrine of the German Pietists, Along the Path NY, 1995. P. 1-62; The Mystical Significance of Torah Study in German Pietism, Jewish Quarterly Review 84, 1, pp. 43-77
[DCCXXVI]D. Abrams, From Divine Shape to Angelic Being: the Career of Akatriel in Jewish Literature, Journal of Religion 76, 1 (1996), pp. 43-63; From Germany to Spain; Numerology as a Mystical Technique, Journal of Jewish Studies 47, 1 (1996), pp. 85-101; The Boundaries of Divine Ontology: the Inclusion and Exclusion of Metatron in the Godhead, HTR 87, 3 (1994), pp. 291-321; The Evolution of the Intention of Prayer to the «Special Cherub»: from the Earliest Works to a Late Unknown Treatise, Frankfurter Judaistische Beitraege 22 (1995), pp. 1-26; Daniel: Special Angelic Figures: the Career of the Beasts of the Throne-World in «Hekhalot» Literature, German Pietism and Early Kabbalistic Literature, Revue des etudes juives 155, 3-4 (1996), pp. 363-400.
[DCCXXVII]См. напр., Амос Голдрейх, Сефер меират эйнаим («Просвещение очей»). Иерусалим, 1983; он же, Ми-мишнат хуг га-июн: од аль мекорот шель ахдут “га-шава” («Из доктрин круга “Книги созерцания”: ещё об источниках “равного единства”»), Мехкарей Йерушалайм бе-махшевет Исраэль («Иерусалимские исследования по еврейской мысли»), 6. Иерусалим, 1987. С. 141-156; М. Шнейдер, Ханох тофер миналим ве-га-масорет га-муслемит («Енох-сапожник и мусульманское предание»), KabbaIah 6 (2001), pp. 287-319.
[DCCXXVIII]См. напр. Й. Дан, Германский хасидизм XII-XIII вв. в истории еврейской мысли (в печати).
Следующий раздел «Основных течений» посвящён «пророческой каббале» – каббалистическому учению Авраама Абулафии. Заметное место, уделённое Абулафии в этой книге, а также в курсе лекций 1965 года [DCCXXIX] , свидетельствует о долговременном интересе Шолема к этому учению. Шолем упоминает в автобиографии, что в начале своих занятий каббалой он пытался практиковать мистическую технику Абулафии и убедился, что с её помощью можно добиться измененных состояний сознания [DCCXXX] . Особое внимание Шолема привлекло описание мистического опыта, оставленное учеником Абулафии, – один из редчайших примеров подобного жанра в каббалистической литературе [DCCXXXI] . С другой стороны, в его обобщающих работах пророческая каббала практически не учитывается. Похоже, при всём своём интересе к этой школе, Шолем видел в ней маргинальное
[DCCXXIX]Га-каббала шель Сефер га-тмуна ве-шель Авраам Абулафия («Каббала Книги Тмуна и Авраама Абулафии»). Главы из истории испанской каббалы, ч. 2. Репринтное издание, Иерусалим, 1987. См. также письмо Шолема к Бялику от 1925 года, Дварим бе-го («Неспроста»). Иерусалим, 1975. С. 62.
[DCCXXX]Ми-Берлин ли-Ирушалаим («От Берлина до Иерусалима»), с. 161.
[DCCXXXI]См. выше, с. 205-216.
[DCCXXXII]Китвей рабби Авраам Абулафия у-мишнато («Сочинения и доктрина рабби Авраама Абулафии»). Иерусалим, 1976 (диссертация); Га-хаван га-мистит эцель Авраам Абулафия («Мистический опыт согласно Аврааму Абулафии»), Иерусалим 1988; Авраам Абулафия.Лашон, Тора ве-герменевтика («Авраам Абулафия. Язык, Тора и герменевтика»). Иерусалим, 1994.
[DCCXXXIII]Kabbalah New Perspectives. New Haven, 1988.
Книге Зогар посвящены две главы в книге Шолема. Первая из них суммирует результаты филологических изысканий, направленных, в частности, на решение вопроса об авторстве Зогара, вторая посвящена описанию его теософской доктрины. Среди значительных работ, появившихся после «Основных течений», упомянем «Учение Зогара» Йешаягу Тишби [DCCXXXIV] . Эта двухтомная тематическая антология ивритских переводов арамейского текста с подробными введениями, стала одним из основных пособий для изучения Зогара. Заметный вклад в изучение Зогара внесли работы Йегуды Либеса. В диссертации «Главы из словаря книги Зогар» [DCCXXXV] Либес идёт от анализа терминологии Зогара к содержательной интерпретации его концепций и мифологем. Статья «Мессия Зогара» [DCCXXXVI] посвящена мессианскому самосознанию автора Зогара и интерпретации в этом свете наиболее эзотерических частей книги – теософских трактатов Идра раба («Великое собрание») и Идра зута («Малое собрание»). В статье «Как была написана книга Зогар» [DCCXXXVII] Либес вновь открывает вопрос, который Шолем объявил закрытым: вопрос об авторстве Зогара. В то время как Шолем считает Зогар созданием одного человека – испанского каббалиста конца XIII века Моше де Леона, Либес полагает, что Зогар отражает деятельность существовавшего на протяжении нескольких поколений эзотерического кружка, который культивировал ранние каббалистические традиции. Эта гипотеза получила заметный отклик, и ряд последователей Либеса приступили к реализации заложенной в ней программы исследований – своего рода высшей критике текста Зогара, выделению в нём фрагментов, принадлежащих различным авторам, выяснению редакционной истории. Непременным условием здесь должна быть формулировка объективных методов критики текста, критериев разделения источников и т. д.; это – задача, пока далёкая от своего осуществления. Серьёзным препятствием является отсутствие критического издания текста, словаря и научного комментария к Зогару.
[DCCXXXIV]Мишнат га-Зогар, т. 1. Иерусалим, 1949 (шестое издание 1996); т. 2. Иерусалим, 1963; существует английский перевод: The Wisdom of the Zohar, 3 vols Oxford, 1989.
[DCCXXXV]Праким бе-милон Сефер га-Зогар. Иерусалим, 1977.
[DCCXXXVI]Га-Машиах шель га-Зогар лидмуто га-мшихит шель рабби Шимои бар Йохай («Мессия Зогара: к вопросу о мессианском статусе рабби Шимона бар Йохая»), Гарайон га-мшихит бе-Исраэль («Мессианская идея в Израиле»). Иерусалим, 1982 С.87-236.
[DCCXXXVII]Кейцад нитхабер Сефер га-Зогар («Как была написана книга Зогар»). Статья напечатана в сборнике трудов третьей международной шолемовской конференции по каббале, которая была посвящена Зогару: Диврей га-кенес га-бейнлеуми га-шлиши ла-хекер толдот га-мистика га-йегудит ла-зехер Гершом Шолем: Сефер га-Зогар ве-доро, Мехкарей Йерушалаим бе-махшевет Исраэль («Труды Третьей Международной Конференции по исследованиям истории еврейской мистики, посвящённой памяти Гершома Шолема»), 8 Иерусалим, 1989. С. 1-73.
Создаётся впечатление, что попытки систематического концептуального анализа Зогара наталкиваются на упорное сопротивление текста. С литературоведческим подходом к Зогару связано несколько заметных результатов, однако и он вызывает серьёзные сомнения в своей адекватности. По-видимому, эти трудности связаны с тем, что мистика Зогара слита с литературной формой, как ни в каком другом мистическом произведении.
Каббалистическая школа Ицхака Лурии является предметом следующей главы «Основных течений». Шолем видел в ней венец развития средневековой каббалы, её наивысшую точку. Тем не менее, этой каббалистической школе повезло меньше других в современной исследовательской литературе. Лурианская доктрина безоговорочно господствует в кругах современных адептов каббалы и признаётся многими из них каноническим учением. Все остальные каббалистические тексты, и в первую очередь Зогар, подвергаются систематической интерпретации в лурианском духе. Отдельные лурианские понятия и концепции широко известны за пределами круга каббалистов; известны попытки освоения этих понятий в различных философских, психологических и социальных доктринах [DCCXXXVIII] . В научном мире учение Лурии гораздо менее популярно. Тут сказывается крайняя усложнённость и неудобопонятность этой доктрины, а также академическая привычка отдавать предпочтение более ранним источникам. К тому же «высокая» теософия, которая представляется основным ядром лурианской каббалы, вызывает во второй половине двадцатого века гораздо меньший интерес, чем это было прежде. Исследователи склонны сосредотачивать внимание на тех аспектах лурианской каббалы, которые её адептам покажутся периферийными. Одна из первых работ шолемовских учеников, посвящённая лурианской каббале, – книга Тишби «Учение о зле и о клипот в каббале Ицхака Лурии» [DCCXXXIX] . Укажем также на работы Либеса и Ронит Мероз [DCCXL] , посвящённые мессианской и эсхатологической доктрине Лурии, статью Иделя об истоках лурианского понятия цимцум [DCCXLI] , исследования Менахема Калуша о лурианских мистических медитациях [DCCXLII] . Среди перспективных направлений исследования отметим анализ эволюции лурианской доктрины, основанный на периодизации сочинений Лурии и его учеников, историю рецепции и возникновения различных версий учения в кругах последователей Лурии [DCCXLIII] .
[DCCXXXVIII]См. напр. Christoph Schulte, Zimzum bei Schelling, in Eveline Goodman-Thau, Gert Mattenklott, Christoph Schulte (Hg.), Kabbala und Romantik. Tubingen, 1994. P. 97-118; Idem, Zimzum in the Works of Schelling, Iyyun. The Jerusalem Philosophical Quarterly, 41 (January 1992), pp. 21-40.
[DCCXXXIX]Торит га-ри ве-га-Клипа бе-киббалат Ари. Иерусалим, 1942.
[DCCXL]Й. Либес, Трейн урзилин де-аялта: драшато га-содит шель га-Ари лифней мото(«Две газели»: предсмертная эзотерическая гомилия И. Лурии»), Каббалат га-Ари. Мехкарей Йерушалаим бе-махшевет Исраэль (Лурианская каббала. Иерусалимские исследования по еврейской мысли), 10. Иерусалим, 1992. С. 113-169; Ронит Мероз, Геула бе-каббалат га-Ари («Сотериология в учении И. Лурии»). Иерусалим, 1988.
[DCCXLI] Аль толдот мусаг га-цимцум бе-каббала у-ве-мехкар(«Об истории понятия цимцум в каббале и в иcследовательcкой литературе»), Каббалит га-Ари, Мехкарей Йерушалаим бе-Махшевет Исраэль, 10 (1992), с. 59-112.
[DCCXLII]Доклад на Одиннадцатом Международном конгрессе по иудаике. В последнее время была закончена его докторская диссертация: М. Kallus, The Theurgy of Prayer in the Lunanic Kabbalah. Jerusalem, 2002.
[DCCXLIII]См., напр., Ронит Мероз, Хибурим лурианиим кдумим(«Ранние лурианские сочинения»), Масуот. Мехкарим бе-сифрут га-каббала уве-махшевет Исраэль мукдашим ле-зихро шель профессор Эфраим Готлиб («Сигнальные огни». Исследования литературных источников каббалы и еврейской мысли, посвящённые памяти проф. Эфраима Готлиба). Иерусалим, 1994. Сборник трудов Четвёртой международной шолемовской конференции по каббале, посвящённый Лурии: Диврей га-кенес га-бейнлеуми га-рвии ле-хекер толдот га-мистика га-йегудит ле-зехер Гершом Шолем, Кабалат га-Ари, Мехка-Рей Йерушалаим бе-махгиевет Исраэль, 10. Иерусалим, 1992.
Исследование саббатианства было одной из излюбленных тем Шолема. Наверное, он написал об этом больше, чем о каком-либо другом каббалистическом течении. Шолем искал и находил в саббатианстве корни секулярного еврейского сознания. Его, несомненно, привлекала мысль о том, что в духовной родословной секуляризированного немецкого еврейства, из которого он вышел, числятся не только Просвещение и эмансипация, но и мистико-анархистская ересь. Детальнейшие исследования Шолема были продолжены его учениками Тишби и Виршубским [DCCXLIV] . Тем не менее, похоже, что тема далеко ещё не исчерпана. Публикуются всё новые саббатианские источники – на иврите, идиш, ладино, иудео-арабском. Несколько важных работ опубликовал Либес [DCCXLV] . Он занимается теологией саббатианства, утверждая, что в ней, а не в мессианской доктрине, заключена главная новизна учения. Авраам Элькаям внимательно анализирует личность Шабатая Цви и его пророка Натана из Газы, оспаривая шолемовский «диагноз» маниакально-депрессивного психоза, поставленный неудавшемуся мессии [DCCXLVI] .
[DCCXLIV]Йешаягу Тишби, Хикрей га-каббала у-шлихотега («Исследования каббалы и порождённых ей течений»), в 3-х томах. Иерусалим, 1982-1993; Нетивей эмуна ве-минут («Пути веры и ереси»). Иерусалим, 1965; Хаим Виршубский,Бейн га-шитин («Между строк»). Иерусалим, 1990.
[DCCXLV]См. сборник его статей Сод гаэмуна га-шабтаит («Тайна саббатианской веры»). Иерусалим, 1995.
[DCCXLVI]См. Зогар га-кодеш шель Шабтай Цви(«Святой Зогар Шабтая Цви»), Kabbalah 3 (1998), pp. 345-387; Ладаат Машиах: диалектика шель га-сиах га-мини ба-гагуто га-мшихит шель Натан га-Газати(«Познание мессии: диалектика дискурса сексуальности в мессианской мысли Натана из Газы»), Тарбиц 65 (1996), с. 637-670; Га-Машиах га-нифкад: аль Машиах бен Йосеф эцель Натан га-Газати, Шабтай Цви ве-Кардозо(«Отсутствующий Мессия: о Мессии, сыне Иосифа у Натана из Газы, Шабтая Цви и Михаэля Авраама Кардо30»), Даат 38 (1997), с. 33-82; Сод га-эмуна бе-китвей Натан га-Газати(«Тайна веры в сочинениях Натана из Газы»). Иерусалим, 1993.