Основы флирта с обнаженным оборотнем
Шрифт:
— Прости?
Мама вздохнула:
— Твой отъезд был верным решением. Нам следовало оторваться друг от друга. И мы слишком сильно тебя опекали.
— Ты стараешься пошутить? — уточнила я.
— Мы были напуганы, милая, — призналась она. — Мы так долго сражались, не желая становиться скучными старыми супругами. Когда появилась ты, это было сравнимо с чудом. И как мы могли быть скучными, будучи причастными к чуду? Поэтому мы не желали лишаться этого ощущения.
— Твоя мама хочет сказать, мы жутко боялись, что когда ты уедешь, нам останется только смотреть
— А теперь у нас нет причин волноваться. Тебя нет почти год, целый год, представляешь? И у нас все отлично — лучше, чем когда-либо, честное слово, потому что мы можем сосредоточиться друг на друге, — произнесла мама. — Мы заново открываем нашу страсть, наши первобытные желания…
— Мам, ты рискуешь испортить красивый момент такими подробностями, — предупредила я.
— Прости, детка.
— Так вы говорите, я оказалась права, — осторожно уточнила я. — Когда я говорила о личном пространстве и личной жизни, я была права. И не ошиблась, когда ради этого уехала на другой конец страны.
— Да, — хором подтвердили они.
— И вы заблуждались, — продолжила я. — Заблуждались, заблуждались, сильно заблуждались.
— Да, — снова пропели они.
— Ладно, шутки в сторону, вы собираетесь выскочить из-за моей кушетки с криком «сюрприз»?
Папа вновь захихикал.
— Мы еще ничего не слышали о великих северных лесах. Как они выглядят? У тебя есть друзья? Как работа?
— Все хорошо, — вздохнула я. — Я люблю свой маленький дом и работу. Вместе с Эви, хозяйкой, мы внесли кое-какие изменения в меню, и они прошли на ура. Мой шоколадный пирог стал настоящим хитом.
Я ожидала, что мама сейчас прочитает лекцию о продвижении в массы ядовитого сахара, но она просто слушала.
— Ты счастлива, детка? — спросила она.
Что ж, до недавнего времени моя жизнь была необычайно прекрасной.
— Хм… — уклончиво пробормотала я.
— Это самое важное, — сказал папа. — Это все, что мы хотим для тебя. С остальным мы справимся.
Сколько раз я хотела услышать от него такие слова? Скольких гнева и тревог можно было избежать, если бы этот разговор состоялся, когда я была подростком, а не тридцатилетней женщиной? Я вздохнула, чувствуя, как маленький камень свалился с души. Из-за Купера и пережитой боли, давление все еще ощущалось, но теперь мне стало легче дышать.
— Мне пора, — сказала я дрогнувшим голосом. — Я правда люблю вас. Скоро постараюсь приехать домой. Люблю вас. Пока.
Через пару минут, после того как я разъединилась, телефон опять зазвонил. Это было так здорово, увидеть номер звонившего и не почувствовать страха. Я улыбнулась.
— Ты что-то забыла, мам?
— Что тебя беспокоит, детка?
Я открыла рот, чтобы запротестовать.
— Ничего не беспокоит…
— Я понимаю, что рискую нарушить недавно заключенный шаткий мир, но, дорогая, я знаю, когда с тобой что-то не так. Дело в мужчине?
Я понурилась.
— Как ты догадалась?
— Я ни разу не слышала в твоем голосе столько печали. И ни одно из твоих увлечений не заставляло тебя так страдать.
— Все так паршиво, мам. Паршивее некуда.
— Ты можешь мне рассказать, что случилось?
Еще одна новость: мама желала узнать подробности, а не призывала к ответу, и это хорошо, потому что я собиралась преподнести ей отредактированную версию событий. Я пока не была готова сообщать родителям о ребенке. Во-первых, они могли настоять на скорейшем визите, а мне не хотелось бы втягивать их в запутанную волчью мыльную оперу, в которую превратилась моя жизнь. И во-вторых, вообще-то, сама возможность того, что они нагрянут в гости была уже достаточным основанием. Один удачный телефонный звонок еще не означал, что я прониклась таким оптимизмом.
— Я сейчас не могу говорить об этом, мам. Слишком много всего навалилось. Но очень скоро я все расскажу. Я позвоню тебе через пару дней, идет?
— Я люблю тебя, Мо. Я просто хочу… чтобы ты была счастлива. Ты сказала, что желаешь выяснить, чего ты стоишь без нас. Но ты всегда знала, чего хочешь, милая. Порой я мешала тебе, потому что считала, что мне виднее. И мне очень жаль. Я никогда не хотела, чтобы ты сомневалась в себе. Ты знаешь, чего хочешь. Ты не уехала бы в такую даль, не зная, к чему стремишься. Ты прошла отмеренный путь. Может быть, настало время расслабиться и позволить желаемому самому приплыть к тебе в руки.
— Спасибо, мам. — Я хмуро уставилась на телефон, интересуясь, что именно выкурила моя родительница, чтобы выстроить такую логическую цепочку. — Это необычайно своевременный и уместный совет.
— О, дорогая, не смейся. Я, вообще-то, стараюсь.
— Я серьезно, это действительно очень полезное замечание.
— Правда? — вздохнула мама. — Я так рада. Хотя, по правде сказать, не знаю, чему ты так удивляешься. Я столько лет давала тебе хорошие советы.
— Не перегибай палку, мам.
Глава 20
Слово гормонам
Я выпекала третью порцию шоколадного печенья, которое Эви окрестила «Несчастные брауни» — новая сенсация нашего заведения — когда Оскар завыл и бросился к двери. Я подскочила, услышав тихий настойчивый стук. Пытаясь унять сердцебиение, я поспешила к двери, забыв снять рукавицу-прихватку.
Дернув ручку (весьма неуклюже, учитывая рукавицу), я обнаружила на пороге местного рейнджера с бутылкой красного вина и пиццей от «Мама Росарио» — единственной приличной пекарни в радиусе восьмидесяти километров.
— Алан, — вздохнула я и тут же устыдилась разочарованной интонации в голосе. — Забавно, я не заказывала пиццу. Видимо, кто-то пошутил и назвал адрес лесничества.
Алан улыбнулся:
— Надеюсь, ты любишь пепперони с сосисками и не станешь возражать, если я войду. Мо, ты… ты казалась такой печальной сегодня днем на работе. Я решил проведать тебя и немного развлечь.
Возмутительно, насколько быстро я растрогалась, услышав эти слова. Я улыбнулась, открыла дверь и взяла у гостя вино — хорошее столовое красное.