Основы изучения языкового менталитета: учебное пособие
Шрифт:
В.В. Красных предпочитает говорить именно о «прецедентных феноменах» как о феноменах сознания, культуры и поведения. Апелляция в своем опыте к чему-то знакомому и обладающему приоритетной ценностной значимостью для члена социума или этноса есть проявление древних речеповеденческих моделей семиотического поведения, когда человек ориентировался на жесткую систему предписаний и запретов, сформулированных в «авторитетном слове».
В.В. Красных выделяет следующие признаки прецедентных феноменов:
1) хорошо известные всем представителям национально-лингвокультурного сообщества («имеющие сверхличностный характер»): прецедентный феномен «хорошо известен всем представителям…» постольку, поскольку последние знают (как минимум) о его существовании и имеют некий общий, обязательный
2) актуальные в когнитивном (познавательном и эмоциональном) плане: за прецедентным феноменом всегда стоит некое представление о нем, общее и обязательное для всех носителей того или иного национально-культурного менталитета, или инвариант его восприятия, который и делает все апелляции к прецедентному феномену «прозрачными», понятными, коннотативно окрашенными;
3) обращение (апелляция) к которым постоянно возобновляется в речи представителей того или иного национально-лингвокультурного сообщества.
Они могут быть как вербальными, так и невербальными. К первым относятся разнообразные вербальные единицы, тексты как продукты рече-мыслительной деятельности, ко вторым – произведения живописи, скульптуры, архитектуры, музыкальные произведения и т. д.
Можно выделить следующие их типы.
Прецедентная ситуация – некая «эталонная», «идеальная» ситуация, связанная с набором определенных коннотаций, дифференциальные признаки которой входят в когнитивную базу; означающим ПС могут быть прецедентное высказывание или прецедентное имя (например, Ходынка, Смутное время) или не прецедентный феномен (например, яблоко, соблазнение, познание, изгнание – как атрибуты одной ситуации).
Прецедентный текст – законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности; (поли)предикативная единица; сложный знак, сумма значений компонентов которого не равна его смыслу; он хорошо знаком любому среднему члену национально-лингвокультурного сообщества; обращение к нему может многократно возобновляться в процессе коммуникации через связанные с этим текстом прецедентные высказывания или прецедентные имена (произведения художественной литературы (напр., «Евгений Онегин», «Война и мир»), тексты песен, рекламы, анекдотов, политические публицистические тексты и т. д.).
Прецедентное имя – индивидуальное имя, связанное или с широко известным текстом, как правило, относящимся к прецедентным (например, Печорин, Теркин), или с прецедентной ситуацией (например, Иван Сусанин); это своего рода сложный знак, при употреблении которого в коммуникации осуществляется апелляция не к собственно денотату (референту), а к набору дифференциальных признаков данного прецедентного имени; может состоять из одного (напр., Ломоносов) или более элементов (например, Куликово поле, «Летучий голландец»), обозначая при этом одно понятие.
Прецедентное высказывание – репродуцируемый продукт рече-мыслительной деятельности; законченная и самодостаточная единица, которая может быть или не быть предикативной; сложный знак, сумма значений компонентов которого не равна его смыслу: последний всегда «шире» простой суммы значений; в когнитивную базу входит само ПВ как таковое; оно неоднократно воспроизводится в речи носителей русского языка. К числу прецедентных высказываний принадлежат цитаты из текстов различного характера (например, Не спится, няня! Кто виноват? и Что делать? Ждем-с), а также пословицы (например, Тише едешь – дальше будешь).
По степени обобщенности когнитивного пространства, охватываемого прецедентными феноменами, В.В. Красных выделяет: 1) социумно-прецедентные феномены; 2) национально-прецедентные феномены; 3) универсально-прецедентные феномены [Красных 2002: 50–51].
Д.Б. Гудков приводит характерный пример того, каким образом действует прецедентный феномен как воплощение национально-обусловленной специфики акциональной сферы этноса. На парламентских выборах 1993 г. движение «Демократический выбор России» в качестве своей эмблемы избрало изображение Медного всадника, что, видимо, должно было связать в сознании электората предвыборную программу этого политического блока с деятельностью Петра I. Указания на этого императора и упоминания о нем постоянно встречались в визуальной и вербальной рекламе данного объединения. В рассматриваемом примере очевидна апелляция именно к минимизированному представлению о Петре I, хранящемуся в когнитивной базе инварианту его восприятия как царя-реформатора, в кратчайшие сроки превратившего Россию в могучую мировую державу («В Европу прорубил окно»; «Россию поднял на дыбы» и т. п.). Интересно, что «Выбор России» предлагал программу, которую можно охарактеризовать как либерально-буржуазную; в ней декларировались защита «прав человека», экономическая, политическая, духовная свобода личности и т. д.
При этом членов названного движения нимало не смущало, что человек, к деятельности которого они обращались, никак не может быть назван ни демократом, ни сторонником рыночной экономики, ни защитником прав человека, но, напротив, является одним из наиболее деспотичных правителей в мировой истории, никак не считавшимся с интересами отдельной личности и грубо попиравшим их на каждом шагу. Однако указанный парадокс не был замечен ни сторонниками «Выбора России», ни его противниками, так как, тиражируя в своей рекламе образ Петра, движение обращалось не к реальному историческому деятелю, обладавшему комплексом весьма противоречивых характеристик, а к бытующему в лингвокультурном сообществе представлению об этом царе, за которым закреплен весьма ограниченный набор черт [Гудков 2003: 121–122].
Речеповеденческие стереотипы. Речеповеденческий стереотип в общем виде представляет собой некую «привычку», некий общий принцип предпочтительного отношения к чему-либо или выбора какой-либо линии поведения. Это комплексная единица, включающая в себя элементы вербального, концептуального, ценностного и акционального (деятельностного) характера. С точки зрения языковой репрезентации стереотипа он представляет собой речевое выражение устойчивого типизированного представления, по природе своей неосознанного, которое однозначно приписывает способ привычного (узуального) отношения к какому-либо явлению окружающей действительности или его оценки под влиянием коллективного опыта носителей языка.
Сравните понимание стереотипа в работе Е.С. Яковлевой: «В процессе накопления опыта у говорящего формируются обобщенные энциклопедические знания о типичных, стандартных явлениях (ситуациях, «положениях дел»), возникающих при тех или иных обстоятельствах. Каждую такую область знаний о типичности явления (т. е. о соотносимости его с множеством подобных) мы будем называть стереотипом».
Те же стереотипические эффекты проявляются и в сфере национально и культурно обусловленных установок. По данным «Краткого словаря когнитивных терминов», в этом плане стереотип представляет собой некое «стандартное мнение о социальных группах или об отдельных лицах как представителях этих групп. Стереотип обладает логической формой суждения, в заостренно упрощающей и обобщающей форме, с эмоциональной окраской приписывающего определенному классу лиц определенные свойства или установки, или, наоборот, отказывающего им в этих свойствах или установках. Выражается в виде предложения типа Итальянцы музыкальны, Южане вспыльчивы, Профессора рассеянны, Женщины – это эмоции. Подобные высказывания описывают стереотипные представления, «расхожие истины», свойственные некоторой группе – носительнице культуры».