Основы криминалистики. Курс лекций
Шрифт:
Говорят, что второй древнейшей профессией, вторым древнейшим видом профессиональной деятельности является журналистика (на первое место – не буду обсуждать сейчас, по праву ли? – ставят проституцию). Вряд ли с этим можно согласиться. Задолго до журналистики потребности общества вызвали к жизни фигуру расследователя «возмутителей спокойствия», расследователя того, что с возникновением государства стало называться деликтами, правонарушениями и преступлениями. Увы, история человечества, история цивилизации – это во многом история преступлений и наказаний. А чтобы наказать преступника, его надо как минимум найти и изобличить.
Основы деятельности по расследованию преступлений таятся в глубокой древности, в той, где таится первое из наиболее известных, «знаковых»
Вот как это произошло и расследовалось:
«…восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его.
И сказал Господь (Бог) Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал (Господь): что ты сделал? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли…» (Быт. 4).
Классическая до сегодняшнего дня схема: убийство, попытка уйти от ответственности, извернуться («разве я сторож…»), изобличение («кровь брата твоего…») и последующее наказание (по «данному делу» – в виде изгнания и «каиновой печати»).
Кстати, вот как комментируют теологи эту ситуацию: Каин «с упорством ожесточившегося грешника не только запирается в преступлении, но и дает дерзкий ответ Богу… Бог приступает, наконец, к осуждению его, в котором проявляет свое всеведение, всемогущество, правосудие и милосердие». «Голос крови брата твоего…» обозначает тяжкое преступление, остающееся по неведению или небрежению безнаказанным у людей…» [2]
Менялись эпохи, менялись и методы изобличения правонарушителей, методы расследования преступлений. Уже несколько тысяч лет тому назад древние китайцы создали способы расследования, учитывающие психофизиологию человека: заподозренным в совершении преступления людям на кончики языка клали щепотки риса; у кого он оставался сухим, тот и объявлялся преступником. Исходили китайские расследователи из посылки, что у виновного от волнения не выделяется слюна. Замечу попутно, что при всей своей кажущейся наивности что-то, так сказать, научное в этом способе есть, во всяком случае, особенности психофизиологических реакций человека активно изучаются и используются и в современной криминалистике, в частности, для диагностики личности, в том числе и с использованием для того аппаратов типа полиграфа (о нем речь пойдет в теме 5 настоящего курса лекций).
Уже в Законе XII Таблиц (первом своде законов Древнего Рима, 451–450 гг. до н. э.) содержались сугубо криминалистические предписания по, как бы мы сейчас сказали, тактике обыска. В частности, указывалось: «Закон XII Таблиц предписывает, чтобы при производстве обыска обыскивающий не имел никакой одежды, кроме полотняной повязки, и держал в руках чашу» [3] . Я вообще-то не представляю, как можно реально производить обыск с чашей в руках, но практический смысл этой рекомендации ясен и, увы, актуален и для наших дней: чтобы не возникали сомнения в том, что обыскивающий что-то значимое в доказательственном отношении подкинул в обыскиваемое помещение.
Суровое время Средневековья явило обществу инквизиционный процесс, с клещами, дыбой, другими пытками, четко регламентированными по ступеням и степеням, с огнем и водой как методами изобличения преступников. Например, женщине, заподозренной в связях с нечистой силой, связывали руки и бросали в воду. Если всплывет, совершенно очевидно – ведьма, и в огонь ее! Если утонет – ошибочка вышла, но господь отпустит ей и, кстати, палачам ее грехи.
Достойные святые отцы монахи – инквизиторы XV века Генрих Инститорис и Яков Шпренгер в одной из, пожалуй, самых страшных книг в истории человечества – «Молоте ведьм» – подробно расписали, как расследовать преступления еретиков. Например, вот как звучит наименование одного из параграфов этого сугубо «научно обоснованного учебно-методического пособия»: «Пятнадцатый вопрос о том, как продолжается пытка, о признаках, по которым судья узнает ведьму, как должен он защищать себя от околдования и как они остригаются и где прячут свои орудия околдования. К сему добавляются разные объяснения о том, как надлежит сломить их запирательство» [4] .
Все эти века, все эти томительные десятилетия
Обычно в этом отношении говорят о резком и практически повсеместном – от России до Франции, от Англии до Америки – всплеске преступности. Конечно, и это имело место. Но дело все же в несколько ином: в осознанной общественной потребности целенаправленной борьбы с преступностью, в ограждении членов общества от преступных посягательств, в обеспечении неотвратимости наказания за совершение преступлений. Тогда-то и появляются первые профессионалы «уголовного сыска», первые органы, занимающиеся исключительно расследованием преступлений.
Обычно возникновение криминальной полиции в узком значении этого понятия связывают с именем Эжена Видока, который в 1810 году после весьма бурно проведенной молодости явился в парижскую полицейскую префектуру и предложил использовать свое знание преступного мира для борьбы с ним. Как сообщает Ю. Торвальд, Видок с несколькими своими людьми (такими же, как и он сам, бывшими преступниками) за год изобличил и арестовал около 1000 убийц, взломщиков и воров. За 20 лет своего нахождения на посту криминальной полиции Видок создал архивы, досье на наиболее выдающихся преступников, зачатки идентификации. В частности, когда он уже не мог скрывать свою роль шефа полиции, Видок систематически посещал тюрьмы, осматривал заключенных и, обладая феноменальной зрительной памятью, запоминал их внешность, что давало возможность устанавливать в дальнейшем тождество отдельных из них с разыскиваемыми преступниками. Кстати сказать, знаменитая картина Винсента Ван-Гога «Прогулка заключенных» изображает не что иное, как так называемый «полицейский парад»: заключенные проходят по кругу, в центре которого стоят полицейские, запоминающие их внешность.
Где-то в это же время, может быть, на несколько десятилетий ранее, в Англии судья Генри Филдинг (он же известный писатель – Филдинг) организовал сыскную полицию: дюжина его помощников была не только снабжена пистолетами, но и одета в красные жилеты, служащие опознавательными знаками (видимо, это была первая форма полицейских). На посту шефа английской сыскной полиции Генри Филдинга сменил его сводный брат Джон. Он был слепым, но, как свидетельствует история (а может быть, легенда), к концу жизни по голосу мог опознавать более 2500 преступников.
Примерно в те же годы некий американский бондарь случайно был вовлечен в расследование убийства. Используя природную интуицию и склонность к дедуктивному мышлению, он раскрыл преступление. На следующее утро он проснулся великим детективом государства, в котором, как меланхолично сообщает тот же Ю. Торвальд, самая сильная полиция в Чикаго насчитывала всего лишь одиннадцать в высшей степени сомнительных сотрудников. Этот бондарь не упустил своего шанса и основал первое в истории Национальное сыскное агентство, дав ему свое имя. Звали же его Аллан Пинкертон [5] .
И хотя именно с фамилиями Видока, Филдинга, Пинкертона историки связывают возникновение профессиональной криминальной полиции, появление криминалистов по своей основной профессии, нельзя не восстановить отечественный «приоритет» в этом деле. Как упоминает Р.С. Белкин, еще в 1741 году вор-рецидивист Ванька Каин (кличка Ивана Осипова) подал в Сыскной приказ челобитную с просьбой принять его в службу «для сыску и поимки» 32 преступников, перечисленных в челобитной. «Просьба его, – пишет Р.С. Белкин, – была удовлетворена, и он занимался «доносительством» до конца 1740-х годов, когда обнаружилось, что Каин параллельно с «доносительством» сам совершал преступления в сговоре с чиновниками полиции и Сыскного приказа… Время было суровое, шутить императрица Елизавета Петровна не умела, и Ваньке Каину был вынесен смертный приговор, замененный затем наказанием кнутом, вырезанием ноздрей, клеймением и ссылкой в тяжелую работу» [6] .