Основы научного антисемитизма
Шрифт:
Во всех этих высказываниях мы видим ассимиляторские тенденции, что не только не характерно, но и прямо враждебно еврейству как субъекту еврейского вопроса. Можно привести еще один немаловажный аргумент, доказывающий, что советские евреи в массе своей повернулись спиной к еврейству традиционному – это даже не только их массовый атеизм, но главное, что в еврейской духовной элите, вопреки всем меркантильным и конъюнктурным резонам наметился поворот к Христу. Интересное исследование приводит А. Львов в своей статье «В поисках русского еврея»: «…лишь 3 человека из 40 назвали себя иудаистами, а 10 – христианами, в том числе двое – православными, остальные – «христианами вообще», без конфессиональной самоидентификации». Тот же Флинк в вышеупомянутой книге цитирует интервью с писателем Семеном Липкиным:
«Липкина спросили, кем он себя ощущает: жителем России, русским, евреем, Семен Израилевич ответил:
– Прежде всего – русским писателем. И для меня русский язык, русское слово, русская поэзия, русская литература – вся моя жизнь. В то же время я себя ощущаю евреем – по вере. Но я плохой иудей: я люблю Христа».
В любви к Христу неоднократно признавались Григорий Померанц, Александр Мень, Александр Галич, Иосиф Бродский. Могут сказать: Ну и что ж тут такого? В самом Израиле часть культурной элиты тоже нередко обращается к Христу: философ Мартин Бубер, кармелитский монах, в прошлом партизан-антифашист еврейского подполья в оккупированной немцами Белоруссии
«На другом полюсе находятся случаи полного поглощения русских евреев какой-либо из еврейских идеологий – религиозной, сионистской и т.п.. Такие люди однозначно рассматриваются как выкресты и теряют связь с русским еврейством настолько, насколько сильна в них преданность своей новоприобретенной идеологии».
Все это говорит о том, что евреи в СССР не были субъектами еврейского вопроса, однако это еще не значит, что в СССР вообще никогда такой вопрос не поднимался. В том то и дело, что вопрос был, несмотря даже на то, что советские евреи практически никак не проявляли себя как евреи. Но как же и из-за чего тогда может возникнуть еврейский вопрос? Вот тут и следует вспомнить вторую сторону «медали» – гойство, оно такой же субъект, порождающий конфликт, как и еврейство, причем, гои могут создать еврейский вопрос и вообще без евреев, ибо они способны из кого угодно сделать себе евреев и вступить с ними конфликт. «Евреями» у гоев могут оказаться: космополиты, марксисты, интеллигенция и даже христиане (см. «Десионизацию» Емельянова, например). Интересно в этом отношении вспомнить строки Цветаевой: «В сем христианнейшем из миров поэты – жиды» (Поэма конца).
Точно так же, как мы выше писали о том, что противостояние гоев еврейству (антисемитизм) далеко не всегда зависит от воли гоев, так как положение необходимо выставляет их субъектами еврейского вопроса, так и вопрос быть или не быть евреем далеко не всегда зависит от решения самого еврея. Так, в СССР решение о том, оставаться ли евреям евреями или нет, целиком и полностью лежит на совести гоев. Говоря языком Шафаревича, «Большой народ» никак не может существовать без «Малого народа». Ему обязательно нужен кто-то другой, кому он мог бы себя противопоставить, кто бы символизировал собой внутреннего супостата. Еврейства как социальной реальности в СССР не существовало, не существовало оно и как идея в головах граждан еврейского происхождения, тем не менее еврейство продолжало существовать в сознании гоев, в политике государства, в практике чиновников, в «пятой графе» – бюрократическом клейме, которое не отражало ничего, кроме фикции, симулякра. Но выше мы писали, что симулякр как идея вполне может инкарнироваться (воплощаться) в действительность. Таким образом, и симулякр еврейства в конце концов приобрел самостоятельную жизнь и воплотился в действительность. Евреи, все эти годы упорно отрицавшие свое еврейство, вдруг признали его, заявив о своих еврейских правах. Теперь они уже стали поступать со своими бывшими соотечественниками так, как евреи испокон веков поступали с гоями – продавать слабых вместе с потрохами сильным. И отчасти евреи в данном случае правы: русские гои получили то, что заслужили, упустив свою мировую мессианскую избранность в миссии реализации социалистического интернационалистского космополитического модерна. Так же как некоторые раввины утверждают, что антисемитизмом Всевышний наказывает евреев за невыполнение своей миссии, так можно сказать, что еврейским вопросом наказываются те народы, которые пренебрегают своей избранностью, т.е. не отзываются на призыв Творца.
Выше мы писали, что гойство не обладает своей особой «гойской культурой» – и это понятно, так как гойство не народ, не существует также и «гойской религии», ибо гои не религиозная конфессия, нельзя говорить и о «гойской идее» или «гойской идеологии», потому что гойство не представляет собой ни нации, ни какой-либо политической организации. Однако у гоев есть нечто общее, что определяет их особую ментальность и характерные стереотипы поведения. Это сугубо гойское качество мы назовем гойской парадигмой, которая является, так же как и еврейская парадигма, одной из причин конфликта с евреями. Некоторые еврейские исследователи антисемитизма даже считают якобы априори присущую гоям юдофобию единственной причиной еврейского вопроса, но с ними мы поспорим в следующей главе. Здесь же скажем, что юдофобия, как разновидность ксенофобии присуща не одним лишь гоям и далеко не всем гоям, поэтому она не может рассматриваться нами как отличительная особенность гойской парадигмы. Зато нас удивляет другое качество: отсутствие всякого правосознания в отношениях с евреями. Даже при наличии юдофобии, гой никогда не мог более-менее вразумительно обосновать свои чувства: «я не хочу, чтобы евреи поступали со мной так-то и так-то, ибо это ущемляет мои права, поэтому я им запрещаю так поступать». Само собой разумеется, что такая максима распространялась бы не только на евреев, но и на всякого, кто ее нарушает. В этом случае нарушитель обвинялся бы не как еврей, а как правонарушитель, и ни о каком «антисемитизме» здесь не было бы и речи. Нет, евреи у гоев могут быть какими угодно «плохими и ужасными», но только не правонарушителями, а если еврей при всей его «плохости» по закону прав, то преступником будет не трижды «плохой» еврей, а трижды «хороший» его преследователь, но гои, как правило, этого не понимают, ибо привыкли жить не по законам, а, как сейчас говорят, «по понятиям» (т.е. когда каждый имеет свои права согласно своему «понятию» – рангу, общественному значению, в зависимости от того, кто «свой», кто «чужой», кто «начальник», кто «дурак». Так, например, в советском «правосудии» в оные времена было понятие «классовый враг», и всякий, кто причислялся к сему понятию, подлежал уничтожению без какого-либо суда, следствия и состава преступления: «само понятие вины отменено еще пролетарской революцией, а в начале 30-х годов объявлено [правым оппортунизмом]!» – Пишет Солженицын в «Архипелаге»). В том и суть гойской парадигмы, она даже чем-то напоминает еврейскую двойную мораль, но если еврей, говоря гоям одно, сам же четко знает, что ему от них надо, то гой никогда ясно не осознает ни своих отношений с евреями, ни своих интересов, ни своей миссии. Есть на эту тему даже такой анекдот:
«Взбунтовались в деревне мужики, с косами и с вилами пришли под барскую усадьбу, гомонят. Вышел на крыльцо барин с тростью, с трубкой в зубах. Наступила мертвая тишина. Он говорит: «Ну чо, мужики? Чо надо то?» Они потихоньку
– Примерно такие же отношения наблюдаются и в еврейском вопросе: еврейство – это барин, который живет, как хочет и гнет свою линию несмотря ни на что; гойство – это неграмотные мужики, которые зависимы от барина, страдают от его эксплуатации, а в чем его конкретно обвинить – не знают.
Для всех евреи загадка, а для меня загадка – гои. Что за странный народ! Не пойму. Назовите мне еще кого-нибудь, кроме евреев, кому бы гои позволяли так безнаказанно хулить все, что для них наиболее свято и дорого. Значит, евреи для них еще дороже. Ну и дорожили бы, зачем же тогда они евреев ругают? Когда гои говорят: вот евреи такие, сякие, сухие, немазаные, я их спрашиваю: «А что, разве они нарушают закон?» – «Конечно, нарушают». – Но как именно нарушают, мне так ни разу и не удалось понять. дин адвокат, участник форума сайта Исраэля Шамира, на мой вопрос: «какие действия должен совершить человек, чтобы ему можно было инкриминировать «еврейство» как преступление?» даже дал мне такое мудреное разъяснение: ««Еврейство» нарушает не законы, оно противоречит источникам права. Именно это и является причиной «необъяснимой ненависти» к евреям. Когда человек не может объяснить, почему он ненавидит евреев. Хотя на самом деле все крайне просто – еврейство просто противоречит его условно называемому «основному нравственному закону»». Ну, как бы там ни было, не понятно, почему не предают суду нарушителей, тогда и весь еврейский вопрос был бы исчерпан! Правда, против евреев иногда выдвигаются и более конкретные иски. Вот возьмем, к примеру, наиболее распространенное «обвинение» евреев, высказываемое различными гойскими антисемитами, что евреи-де образуют в их странах «государство в государстве». Хорошо, допустим, что так, об этом писал еще в свое время Достоевский в «Дневнике писателя»: «Укажите на какое-нибудь другое племя из русских инородцев, которое бы, по ужасному влиянию своему, могло бы равняться в этом смысле с евреем? Не найдете такого; в этом смысле еврей сохраняет всю свою оригинальность перед другими русскими инородцами, а причина тому, конечно, этот status in statu (государство в государстве С.Б.) его, дух которого дышит именно этой безжалостностью ко всему, что не есть еврей, к этому неуважению ко всякому народу и племени и ко всякому человеческому существу, кто не есть еврей». Но даже Достоевскому не пришел на ум столь простой и естественный вопрос: кому нужен этот «status in statu», кто его поддерживает и защищает? Что это за «государственная власть», которая допускает и поощряет в своей стране существование каких-то явно враждебных народу криминальных «государств», почему деятельность этих нелегальных образований власть не пресекает или не может пресечь по закону? Еврею Максу Даймонту, в отличие от гойских исследователей, видится здесь более адекватная картина: «Они организовывались в «государство в государстве» – с разрешения властей стран проживания (курсив мой С.Б.). «Еврейские государства» управлялись согласно законам и этике Талмуда; Талмуд превращал эти «государства» в содружество. Для евреев Талмуд играл роль международного законодательства, регулирующего их моральное, этическое и деловое поведение, а также религиозную жизнь» (Евреи, Бог, история). – Это пишет, заметьте, не антисемит, а еврейский раввин, и тем не менее находятся люди, даже среди гоев, утверждающие, что мировое еврейство – миф! Понимают ли это гои, способны ли они осознавать реальность, ведают ли они сами, что творят, когда на словах осуждают еврейские «государства в государствах», но на деле разрешают их?
У нас нет однозначного ответа на этот вопрос, но есть однозначное резюме вышесказанному: там, где торжествует правосудие, там нет и не может быть места (по крайней мере, официальных разрешений на таковые) для двух одновременно действующих законодательств, двух управлений, гойской и еврейской парадигм, нет и не может быть никаких «гоев» и никаких «евреев», а следовательно нет и еврейского вопроса.
Одно из объяснений сей загадки (почему гои не приемлют идею правового государства) является то, что гойской парадигме присуще такое качество, как «традиционализм», т.е. привычка жить не по писаным законам и даже не в соответствии с собственным разумом, а по обычаям и общепринятым стереотипам поведения, интегральной частью которых, якобы, является врожденный антисемитизм. Мы можем отчасти согласиться с этим утверждением, но с той лишь оговоркой, что антисемитизм бывает не только «традиционным» но также вполне осознанным, разумным и законным. Посмотрим же, каким образом традиционализм делает гоев субъектами еврейского вопроса.
Выше мы писали, что гойство не имеет каких-либо своих специфических традиций, а здесь говорим о гойском традиционализме как об атрибуте гойской парадигмы, нет ли здесь логического противоречия? Если рассматривать термин «традиционализм» в широком смысле, то противоречия нет, ибо традиционализм и традиция (традиционализм в узком смысле) не одно и то же. Традиционализм как парадигма не есть даже некое общее философско-мировоззренческое учение, типа дугиновского или геноновского традиционализма (при всей спорности доктрины Дугина и Рене Генона, все же в ней просматривается разумное, критическое отношение к традициям: «я традицию принимаю и знаю, почему»), парадигма же есть определенный механический неосознанный стереотип поведения в отношении к традициям как к таковым, своего рода идолопоклонство перед традициями (не важно, какими). Точно так же, как дикарь приносит бессмысленные жертвы какому-нибудь истукану, так и традиционалист жертвует своими актуальными интересами во имя навязанной ему кем-то идеи. Конечно, могут сказать, что иудаизм для евреев тоже своего рода «традиционализм», однако это не совсем так, есть маленькая разница, что отличает его от гойского традиционализма. Евреи, как мы уже писали, придерживаются своей парадигмы не только потому, что «так надо», но, главным образом, потому, что так им выгодно, «тов ле-йегудим» (хорошо для евреев). А вот насколько гойский традиционализм хорош для гоев, мы посмотрим, вернувшись опять к российскому примеру.
С распадом Советского Союза и крахом социалистического строя советский народ, можно сказать, проиграл спор с русским народом за свое историческое существование, но это еще не значит, что русский народ здесь что-то выиграл. «Победив», русские не получили ничего, кроме национальной катастрофы, ибо хуже всякой революции может быть только одно: реставрация. Реставрация капитализма в России, а также православия и националистических предрассудков отбросила ее развитие на много веков назад, превратила из сверхдержавы, худо ли бедно конкурировавшей с Западом, в отсталый регион, ничего не определяющий и никому во всем мире не нужный – одним словом: «Верхняя Вольта» и без штанов. Однако в России, в отличие от Верхней Вольты, был свой модерн, который олицетворялся таким явлением, как советский народ. Но народ этот кому-то очень сильно мешал, и кому именно, долго искать не надо, но даже и не зная, кто конкретно фабриковал этот опереточный «традиционализм», заказчика можно всегда определить по латинской поговорке: «Is fecit, qui prodest» (сделал тот, кому выгодно). Вот теперь уже действительно можно поговорить о еврейской направляющей руке, ибо кому таки действительно были выгодны реставрация российской архаики и удушение советского модерна, так это мировому еврейству и западным глобалистам, целенаправленно поддерживающим всевозможные националистические и фундаменталистские движения в странах «третьего мира».