Особняк самоубийц

Дитинич Нина

– Совсем с ума сошла, привиделось ей! – Но нетерпеливо подскочила к зеркалам. – А ну, дай-ка я погадаю, уйди.

Еще не придя в себя от шока, Надя в полуобморочном состоянии медленно выбралась из-за стола, Сима мгновенно заняла ее место.

– Только ты, пожалуйста, не начинай, пока я не уйду, – жалобно пролепетала Надя.

– Хорошо, – не глядя, буркнула Сима, ей не терпелось повторить эксперимент подруги.

Наденька, словно испуганный воробышек, вылетела из комнаты.

Сима поправила свечи и старательно

вгляделась в зеркальную поверхность, но сколько ни смотрела, так ничего и не увидела. Отставив зеркало, девушка позвала подругу.

– Ну что, видела? – спросила Наденька.

Сима нахмурилась.

– Ничего я не видела. Да и ты не видела. Ты все придумала!

– Не веришь? – обиделась Надя. – А я правда видела! У тебя просто чувства не такие тонкие, как у меня.

Сима обиженно надулась.

– Мои-то чувства как раз нормальные, а ты – истеричка. Мама говорит, у тебя руки потеют, потому что ты нервная. Вот тебе и мерещится всякая чушь. Тоже мне, жених ей привиделся! Психическая! – крикнула Сима и побежала в прихожую. Сорвав с вешалки старое пальтецо, она натянула валенки и вышла в метель.

Глава 4. Завидный жених

1980-е, Москва

Несмотря на метель, самолет из Италии благополучно приземлился в Шереметьево. Натянув капюшон куртки на голову, Альберт Барятьев спускался по трапу. Он только что вернулся из заграничных гастролей.

Мать жила отдельно от сына, Белла Леонидовна не любила родовой особняк, и сколько Альберт ни уговаривал родительницу переехать к нему, она не соглашалась.

– Зря ты туда, сынок, перебрался, – с затаенным страхом крестилась она. – Нехорошая аура у дома, смертью от него несет.

Альберт снисходительно посмеивался, а в глубине души даже радовался, что мать так суеверна, все-таки жить без нее было вольготнее.

– Не верю я в эти сказки. К тому же священник все уголки и закутки дома освятил, святой водой окропил и с ладаном прошелся везде.

Белла Леонидовна печально вздыхала и качала головой.

– Все равно ты меня не убедишь. Слишком много нехорошего связано с этим домом. Нельзя в нем жить, тем более тебе его под музей дали. Вот и устрой в особняке музей, а живи здесь.

Новый муж матери, Казимир Иванович Загоруйко, моложавый мужчина с военной выправкой, подхватывал:

– Да-да, такое здание больше подходит под музей или театр. Но как там можно жить?

– Прекрасный дом, – упорствовал Альберт. – Мне там вполне уютно. Отдельное жилье в центре столицы – это фантастика! У меня даже свой небольшой дворик есть. Что хорошего в многоэтажке? Форменный улей.

Большая квартира с высоченными потолками на Пречистенке досталась Белле Леонидовне от предыдущего мужа, профессора Белоусова. После его смерти она недолго оставалась вдовой, вскоре встретила Казимира Ивановича, и они поженились. Военный

врач в отставке во всем подчинялся красивой, властной супруге, обожал ее и жил по установленным ею правилам.

В ожидании Альберта Белла Леонидовна приготовила праздничный ужин. Казимир Иванович тоже толкался на кухне, колдуя над фруктовым салатом с грецкими орехами.

Мать расцеловала румяного с мороза Альберта, едва он вошел.

Альберт не менее тепло приветствовал родительницу, немедленно вручив ей заграничные подарки.

Счастливая Белла Леонидовна вертелась перед зеркалом, примеряя новые наряды. Казимир Иванович с удовлетворением разглядывал привезенные пасынком часы.

Надевая модные серьги, мать вдруг ревниво протянула:

– Кстати, как твоя Юлия? Надеюсь, вы с ней не в одном номере жили?

Помрачнев, Альберт недовольно буркнул:

– Я, между прочим, давно не мальчик.

– Ладно, ладно, это я так, – заюлила Белла Леонидовна. – Если хочешь, пригласи ее к нам на ужин в субботу.

– Ты это серьезно? – не поверил Альберт.

– Вполне. Да, Казимирчик? – обернулась она к мужу за поддержкой.

С сожалением оторвавшись от часов, Казимир Иванович с готовностью закивал:

– Конечно, Белочка.

– Ловлю на слове, – усмехнулся Альберт. – В субботу ждите нас с Юлей на ужин.

Засидевшись за разговорами до полуночи, Альберт остался ночевать у матери.

Но ранним утром вызвал такси и уехал домой.

Было около семи часов утра. На улицах тускло горели фонари, шел пушистый, густой снег. Было так красиво, что у Альберта зашлось сердце. «Что может быть прекраснее Москвы и России?!» – восхищенно умилился он. Затем открыл калитку и вошел во двор.

В окнах особняка было темно. Прислуга – две молодые женщины – еще спала.

Поднявшись по заснеженным ступенькам, Альберт попытался открыть дверь. Но замок не поддавался. Он подергал медное большое кольцо – никакого результата. Альберт разозлился: дверь закрыли изнутри на засов, хотя знали, что хозяин должен приехать.

Он раздраженно нажал на кнопку звонка. Минут через десять в окнах зажегся свет, и дверь распахнулась.

Заспанная домработница сконфуженно заулыбалась.

– А мы думали, что вы завтра приедете.

В полдень Альберт позвонил Юле и передал приглашение матери.

К его изумлению, возлюбленная восприняла это известие без энтузиазма и, сославшись на сильную занятость, отказалась от визита.

Альберт разозлился и устроил Юле скандал с дознанием. Но Юля бросила трубку.

Беспощадная ревность обожгла артиста, казалось, страсть к Юле вспыхнула с новой силой, а девушка не брала трубку. Альберт впал в отчаяние, он позвонил матери и поделился с ней своим горем.

Белла Леонидовна мгновенно просекла ситуацию и стала действовать хитростью. Она сочувственно проворковала: