Особое обстоятельство
Шрифт:
— Убьешь? — осторожно поинтересовалась я, взглянув из-за плеча на Максима. От отвернулся к покрытому пылью окну. На удивление, стекла в нем были чистые, но из-за слоя скопившейся грязи разглядеть что-либо за ним не представлялось возможным. Я поводила головой из стороны в сторону, разминая шею, и все-таки устроилась с удобством, скидывая обувь и поджимая ноги.
— Нет.
Короткий ответ обязан был, вроде бы, принести облегчения, но я ничего не чувствовала. Какая разница — сегодня, завтра, через неделю? Пока я в их распоряжении, моя цена — не выше копейки. Покусав
— Флешка?
— Ты посеяла ее.
— А ты нашел?
Макс закинул руки за голову и захохотал, громко, поворачиваясь ко мне лицом.
— Птичка, ты не выносима. Эта другая.
— Что было на той?
— Пустяки.
— И все же? — настаивала я.
— Порнуха, пару игр. Ответ устраивает?
Скрестив руки на груди, я отвернулась. Нет, не устраивает, но не об этом речь.
— Кто дернул стоп-кран?
— Я.
— Стрелял?
— Светка.
Так вот как зовут эту блондинистую стерву.
— Лешка?
— А вот его я в наши игры не приглашал, — в голосе Макса слышалось недовольство. Он прошел, хрустя осколками битого кирпича под ногами сначала в одну сторону, потом в другую. Самсон, уходивший на время из комнаты, вернулся и улегся на пороге, водя острой мордой следом за движением хозяина.
Я подобрала его два года назад, еще щенком, измученным, с разорванным ухом. Это был октябрь; с неба потоком лил ледяной дождь, пробирая до костей, а на улице в этот поздний час, кроме меня и хныкающей картонной коробки, не было ни единой души. Жалобное скуление, доносившееся из-под лавки, заставило сердце болезненно сжаться. Я почти прошла мимо: меньше всего в тот момент я нуждалась в том, чтобы утешать других, но в последний момент глубоко вздохнула и вернулась назад. Увидев темные глаза трясущегося щенка, выглянувшего мне на встречу, я распахнула пальто, пытаясь удержать одной рукой огромный зонт-трость, и запихнула его за пазухой. В первое время он ритмично дрожал, словно на него волнами накатывал холод, а я шла и разговаривала с ним вслух, ругая себя:
— И какого лешего я решила тебе помочь? Мало мне своих проблем, куда тебя девать, животное? Не рассчитывай, пожалуйста, на любовь, — это не про меня.
Так мы дошли до дома. Я долго отмывала щенка, стирала пропахшие псиной вещи, поморщилась, разглядывая шерстяное пальто в налипших собачьих волосах и с пятнами грязи от лап.
Он прожил у меня месяц, пока в один из визитов собакой не заинтересовался Максим. Мне в очередной раз приходилось менять место жизни, и я нехотя отдала подросшего и окрепшего щенка на воспитание своему соглядатаю.
— Надеюсь, ты не утопишь Самсона, — насупившись на прощание, проговорила я тогда, на что Макс хмыкнул:
— Быстрее я убью тебя, чем его.
Теперь доберман одинаково был верен и мне, и Максиму, однако, я подозревала, что придурка этого он любит куда сильнее — то ли из мужской солидарности, то ли прожив с ним бок о бок больше, чем со мной. Собачья душа — потемки.
— Твой Леха исчез, как сквозь землю провалился. И мне это не нравится. О чем он с тобой говорил?
Я послушно пересказала ему то же, что и рассказывала в поезде.
— Ничего нового, — заключила в конце. — Что теперь ты будешь делать со мной?
— Ты отправляешься с Тимуром дальше.
— Но… — я нахмурилась, пытаясь правильно подобрать слова, но Макс перебил меня:
— Заткнись, пока я не передумал. В конце концов, у нас с тобой одна собака на двоих.
— Как душещипательно, сейчас расплачусь, — не выдержала я, а Макс хихикнул.
— Я старался сделать этот момент трогательным, — подойдя ко мне ближе, он схватил за щеки, заставляя губы принять форму рыбьего рта. — Могла бы и подыграть. «Максим, ты шикарен! Мы с тобой друзья навек!» — последние фразы он выпалил на манер женского голоса, надавливая на лицо и двигая в такт моим ртом своими тонкими, почти музыкальными пальцами.
— Пошел к черту, — проговорила я, ощущая, как закипает злость.
Откинула его руки, вжимаясь в кресло и отворачиваясь.
Он отошел, шагая спиной назад, будто пятясь и поднимая ладони вверх, а потом крутанулся на месте, взмахивая руками. Мне порядком надоела его страсть к позерству, лучше бы молчал, как раньше.
Я потерла кожу, будто стараясь стереть следы от его прикосновений. Засранец. Ненавижу, когда меня трогают за лицо. И терпеть не могу, когда на чувствах играют. Я могла бы поверить ему… точнее, мне хотелось верить, что я хоть для кого-то имею значение, но это не так.
Не в наших играх.
— Я спас тебя, потому что мне нужен свой человек при твоем муже, — заговорил он, когда я уже забила и перестала ждать, машинально поглаживая Самсона за ухом.
«Мужа», — хмыкнула про себя, продолжая слушать Макса. — У вас будет одно общее задание, но он наверняка примется заниматься самостоятельным расследованием.
— Расследованием чего? — уточнила вяло.
— Тебя не касается. Просто докладывай о каждом его движении, о каждом походе в туалет, чихе..
— Прекрати, — остановила я, — мы все-таки снова изображаем семейную пару?
— Да, — Макс развернулся ко мне, заглядывая в глаза. — И если надо переспать, чтобы вам поверили — ты это сделаешь. Если надо отсосать перед свидетелями — ты и это сделаешь, поняла? А иначе я приеду, выпущу твои кишки и намотаю их тебе на шею.
Моя рука замерла над макушкой пса, всего в паре миллиметров от горячей колкой шкуры животного. Самсон, будто почуяв, ткнулся головой в ладонь, выпрашивая ласку, но я не могла двигаться.
— Мы же обсуждали, — голос предательски дрогнул, и я поморщилась, понимая, как нерешительно, отвратно сейчас звучат мои фразы, — мы договаривались, что секса не будет.
Макс по широкому кругу обходил комнату во второй раз. Сейчас я ощутила его за своей спиной, и почувствовала, как дервенеет позвоночник. .
— Я не буду спать с Тимуром, а если ты хочешь, чтобы кто-то сосал ему, милости прошу, — поднимаясь, чтобы видеть собеседника, я замерла, ощутив упирающийся в голову предмет. Пистолет? Наверняка. Сука, Макс…