Особое условие
Шрифт:
— Нарров хвост! — прошептала ошеломленно.
Я ведь вчера высказала Зейду столько всего, что удивительно, как он не решил свернуть мне шею. Неужели он передал наш разговор акифу?
Трижды нарров хвост!
Я с трудом поборола желание спрятать лицо в ладонях. Ну, Рин, ты учудила. Вряд ли акифу понравится, что эльфийка практически ткнула одного из его стражей носом в то, что здесь творится. Не думаю, что подобное прибавит любви к моему народу.
И где Сирил?
— Возьмите мне паланкин, — приказала одному из охранников. На площадях можно было нанять вполне
Мне необходимо узнать, где Сирил! Я добьюсь ответа или от самого акифа, или от его советников, или кто там у него есть!
Мне выбрали самый лучший паланкин, с крепкими носильщиками и плотными занавесями. Но внутри я расчихалась: там пахло настолько тяжелыми благовониями, что нос и голова мигом взвыли. В итоге, пока меня довезли до дворца, я успела начихаться, облить все вокруг своими духами, разозлиться, успокоиться и мысленно наслать на голову акифа целую тучу нарров.
Дворец надвинулся как белоснежная громада с редкими синими и золотыми мазками. Величественный, но не давящий. Перед ним раскинулась красивая площадь, к главному входу вели огромные ступени из белоснежного мрамора. Так хотелось направить паланкин туда, въехать в главную залу и заорать во все горло, чтобы стражей снесло звуковой волной, а акиф поседел.
«Орушечка моя», — так ласково называл меня папа в детстве.
Но по понятным причинам я ограничилась тем, что велела двигаться к небольшому зданию у самого дворца. Именно там можно подать прошение или выразить желание встретиться с акифом. Я как-то понаблюдала за этим издалека: длинная очередь, смиренно стоявшая под палящим солнцем.
А вот теперь ее не было. Лишь несколько игенборгцев бродили неподалеку, о чем-то переговаривались. А всегда открытая дверь здания оказалась плотно запертой, возле нее стояли два рослых стражника, выше меня на голову. Подумав, я велела носильщикам ждать, а сама выскочила из паланкина и не спеша направилась к страже. Пусть видят благородную айну в красивом бледно-зеленом наряде с серебряной вышивкой.
Стражи покосились на меня, но тут же снова вперили взгляды куда-то вперед. Тем не менее я ощущала, что меня запомнили и теперь не выпускают из зоны внимания. Как и мою охрану, следовавшую, как всегда, чуть в отдалении.
— Добрый день, агаси, — я старалась говорить негромко и предельно вежливо. — Могу ли я подать прошение об аудиенции с акифом?
— Нет, айна, — отозвался один, чьи доспехи сверкали точно золотые, — прием прошений от жителей Игенборга временно приостановлен.
А-а-а, трижды нарра им в печень!
— Это надолго?
— Когда прием прошений возобновится, то вам сообщат, — кратко ответили мне и больше не общались. Не топать же ногами и не требовать немедленного подробного отчета? Я кивнула и так же неторопливо вернулась к паланкину.
Надо возвращаться к Айдан. В груди все еще теплилась надежда на то, что Сирил уже там. Допустим, его забрал Зейд, чтобы подтвердить мои слова перед
Не поверили? Проверяют? Но арест всех попрошаек сразу после моего высказывания Зейду указывал на то, что у акифа решение с делом далеко не расходятся. Или это просто совпадение? Я пока не понимала, что делать. Не прорываться же с боем во дворец к акифу!
Я бы и с Зейдом не прочь встретиться. Нарров сын явно чувствует, что у меня к нему очень много вопросов, и на глаза показываться не спешит. Если он забрал Сирила, неужели так сложно сообщить, за что его задержали? И пусть Сирил поехал сюда меня охранять и наверняка умеет выкручиваться из сложных ситуаций, это не отменяет моего беспокойства за него.
Тяжко вздохнув, я отодвинула занавеску паланкина и выглянула на улицу. Сегодня было мало людей. Большинство горожан как будто притаились и не мешали стражникам очищать улицы от всякого сброда.
Неожиданно взгляд выхватил слепого старика, который привалился к стене дома. Плечи его подрагивали. Мальчишки рядом с ним я не увидела, а мешок с вещами и инструмент лежали на земле.
— Остановите! — приказала носильщикам.
Вышла из паланкина, дав знак охране следовать за мной. Старик на мои шаги не обратил внимания, на лице его, поднятом к небесам, отражалось отчаяние.
— Агаси, с вами все в порядке? Как вы себя чувствуете?
Он вздрогнул испуганно, опуская голову.
— Агаси! — Я тронула его за плечо. — Это я вас приглашала недавно выступить на постоялом дворе. А где мальчик, что был с вами?
Старик больно вцепился в мою руку, как будто боялся, что я исчезну.
— Забрали… Его забрали! — дрожащим голосом зашептал он.
— Кто забрал? Куда?!
— Стражники утащили… Мне сказали покинуть город, или завтра выкинут силой.
— Почему?
— Всех попрошаек выдворяют. Я не могу без внука уйти. Не могу-у…
— Успокойтесь! — приказала я властно, так как сердце разрывалось от жалости к нему, и я судорожно думала, как поступить. — Так, сейчас вы пойдете со мной на постоялый двор. Вы никакой не попрошайка. Я нанимаю вас, чтобы вы услаждали мой слух музыкой и песнями. Никто вас из города не выгонит. И мы найдем вашего внука.
— Айна… — губы старика задрожали.
— Идемте, нечего здесь стоять.
Замешкалась на секунду, раздумывая, куда его вести. В паланкин нельзя, он одноместный. Выход подсказал мой охранник, который спешился и подхватил старика под руку с другой стороны.
— Агаси, возьметесь за стремя моего коня. Ваши вещи мы уже забрали.
— Спасибо вам! Спасибо…
На постоялый двор я вернулась в гнетущем настроении. Понятно, что попрошаек хватают без разбору, выполняя приказ, но так тоже нельзя. А еще в глубине души чувствовала свою вину. Ведь все началось сразу после того, как я высказалась Зейду. Поэтому пообещала себе сделать все возможное, чтобы вернуть внука старику, а себе Сирила.
Надежда на лучшее растаяла без следа, стоило переступить порог постоялого двора. Айдан покачала головой на мой вопрос о Сириле и спросила, не подавать ли обед.