Особые отношения (Не покидай меня)

Кеннеди Дуглас

— Ты ждешь ребенка? — В его голосе слышалось искреннее удивление.

— Похоже на то.

— Так это же чудесная новость, Салли. И я прекрасно понимаю, что ты хочешь родить и растить его в Лондоне…

— Но мы переедем туда не раньше, чем через три месяца.

— Что ж, я уверен, за это время мы подыщем тебе место в нашем лондонском отделении. Один наш корреспондент как раз поговаривает о возвращении в Бостон, так что со временем ты подгадала как нельзя лучше.

Меня слегка встревожило то, как легко босс отнесся к идее моего переезда в Лондон. Теперь у меня не было отговорок, чтобы отказаться следовать за Тони. Узнав, что мой перевод в лондонское отделение «Пост» — дело вполне реальное, я ощутила настоящий страх перед предстоящими

глобальными переменами. Конечно, реакция босса обнадеживала: он не счел меня предателем. И мне не грозил перевод куда-нибудь в Улан-Батор. И я не теряла работу. Ну а что, если окажется, что сидеть в конторе невыносимо скучно? И неужели мы теперь привязаны к Лондону до конца наших дней?

— В конце концов, мы не из тех, кто ограничивает чужую свободу, правда? — спросил Тони.

— Ни в коем случае, — ответила я.

— Рад слышать, — фыркнул он. — Стало быть, это еще не конец света, если мы поженимся через пару недель, а?

— С каких пор ты стад таким романтичным?

— С тех пор, как поговорил с одним парнем в нашем консульстве.

Оказалось, тот «парень» объяснил Тони, что мой переезд в Британию — как и перевод на работу — будет намного легче оформить, если мы станем мужем и женой. А если я останусь одиночкой, придется долгие месяцы биться лбом об стенку, пытаясь победить бюрократию иммиграционной службы. И вновь я подивилась, как круто и быстро меняется моя жизнь. Вот что такое судьба! Живешь себе, плывешь по течению, наивно полагая, что траектория твоей жизни уже определена (особенно если ты уже на пороге среднего возраста). Но вдруг встречаешь человека, позволяешь вашим отношениям развиваться, — и вот ты уже ступила на опасную территорию, имя которой «любовь». Не успеешь оглянуться — и ты уже звонишь на другой конец земли своей единственной родственнице, чтобы сообщить, что ты не только беременна, но еще и…

— Выходишь замуж? — переспросила Сэнди ошарашенно.

— А что в этом необычного?

— Ничего, как и в том, чтобы впервые забеременеть в тридцать семь лет.

— Поверь, все вышло совершенно случайно.

— О, в это я охотно верю. Потому что мне и в голову бы не пришло решить, что ты специально постаралась залететь. Кто угодно, только не ты. А как Тони это воспринял?

— Очень хорошо. Лучше, чем я, честно говоря. Я имею в виду, он даже произносил всякие ужасные слова, вроде «пора остепениться», причем в хорошем смысле.

— Может, он понял что-то, что до тебя никак не дойдет…

— Это ты о том, что каждому приходит пора остепениться? — Ехидство в моем голосе почти не было заметно.

Хотя Сэнди одобряла мою работу и постоянные разъезды, время от времени она заводила нудные разговоры об одинокой старости, которая меня ждет, и о том, что надо завести ребенка, а то пожалею, но будет поздно. Что-то в моей вольной бродячей жизни ее тревожило. Поймите правильно: о зависти тут и речи не было. Она так обрадовалась моим новостям просто потому, что в душе надеялась: когда я стану матерью, у нас наконец появится больше общего. И я наконец спущусь с облаков на грешную землю.

— Эй, алё… я что, велела тебе залететь? — спросила Сэнди.

— Да нет, просто последние десять лет ты одолевала меня расспросами, когда же это произойдет.

— И вот наконец свершилось. Я за тебя страшно рада. И сгораю от нетерпения, хочу познакомиться с Тони.

— Приезжай в Каир на свадьбу на той неделе.

— На следующей неделе? — удивленно переспросила Сэнди. — А почему так скоро?

Я объяснила, что хочу побыстрее оформить перевод на работу и вид на жительство, ведь уже через три месяца нам предстоит переезд в Лондон.

— Господи, просто ураган какой-то.

— И не говори.

Мне было ясно: Сэнди на нашу свадьбу наверняка не приедет. И не только потому, что в тот момент у нее было туговато с деньгами. Дело в том, что любой выезд за границу Соединенных Штатов казался ей таким же опасным событием, как экспедиция в джунгли. Вот почему я была

почти уверена — Сэнди обязательно найдет причину избежать поездки в Египет. Она не раз говорила мне: «В этом мы с тобой не похожи — меня совсем не тянет куда-то туда». Мне многое нравится в сестре, но больше всего то, что она совершенно не рисуется, говоря о себе. «Я ограниченная», — однажды сказала она мне. Признание самоуничижительное и, в чем я искренне убеждена, несправедливое, ведь Сэнди совсем не дурочка. Она очень умная и очень образованная женщина, которая не опустила рук и стойко держалась, когда три года назад ее бросил муж.

Через месяц после его внезапного ухода Сэнди, едва оправившись, нашла работу учителя истории в маленькой частной школе — и умудрялась сводить концы с концами, выплачивать долг по ипотеке и воспитывать троих детей. Для этого (о чем я ей и сказала) требовалось несравненно больше отваги и мужества, чем мне для разъездов по горячим точкам Ближнего Востока. Теперь же наставал мой черед знакомиться со всеми тонкостями и прелестями семейной жизни — и даже сквозь помехи на линии Сэнди почувствовала, как я боюсь.

— У вас все будет просто прекрасно, — уверила она. — Даже еще лучше. Просто классно. В конце концов, ты же не собираешься бросать работу, и тебя не заставляют ехать в Лоренс (этот городишко нам с Сэнди казался самым ужасным в Массачусетсе). Речь ведь шла о Лондоне, кажется? А материнство тебя вообще не должно пугать — ты же столько раз бывала в зоне военных действий, так это почти то же самое.

Я невольно хихикнула. И задумалась: шутит она или, говорит правду?

Но в следующие месяцы у меня решительно не было возможности сидеть и размышлять о грядущих переменах в жизни. Тем более что как раз в это время Ближний Восток то и дело выкидывал какой-нибудь безумный фокус: то кризис израильского кабинета министров, то покушение на жизнь премьер-министра в Египте, то на Ниле в Северном Судане перевернулся паром и все сто пятьдесят пассажиров погибли. По утрам меня жутко тошнило, но это только подчеркивало банальность происходящего со мной по сравнению со всеми этими катастрофами. Отвлекали меня и книги по уходу за детьми, которые я выписывала по Интернету, — я глотала их одну за другой, изучала так же, как иные туристы перед дальней поездкой лихорадочно листают путеводители. Вот и я, вернувшись домой после работы над репортажем о вспышке холеры в дельте Нила, начинала читать про колики, ночные кормления, молочные корочки у новорожденных, знакомясь с новыми для себя словами и понятиями из этой области.

— Знаешь, о чем я буду скучать, когда уеду с Востока? — сказала я Тони накануне свадьбы. — Мне будет не хватать риска, всего этого безумия и сумятицы.

— Думаешь, в Лондоне тебя ждет только будничная скука?

— Этого я не говорила.

— Но именно это тебя беспокоит.

— Ну да, немножко. А тебя нет?

— Там будут и неожиданности, и перемены.

— Особенно с «дополнительным багажом».

— Ты случайно не себя имеешь в виду? — осведомился он.

— Вряд ли.

— Что ж, дополнительный багаж, как ты выразилась, меня только радует.

Я расцеловала его:

— Я рада, что ты рад.

— Конечно, привычный уклад придется поменять, но все будет просто прекрасно. И уж поверь мне, Лондон тоже по-своему безумен.

Мне вспомнилось это замечание через полтора месяца, когда мы летели на север, готовясь приземлиться в аэропорту Хитроу. Спасибо «Кроникл», они оплатили своему новому заведующему внешнеполитическим отделом и его супруге места в бизнес-классе. Спасибо «Кроникл», на шесть недель, пока мы занимались поисками дома, нам предоставили редакционную квартиру в Уоппинге, неподалеку от редакции. Спасибо «Кроникл», весь наш багаж отправили из Каира морем и оплатили хранение его на складе до тех пор, пока мы не определимся с жильем. И еще, благодаря «Кроникл», в аэропорту нас встретил большой черный «мерседес», на котором мы долго ползли к центру Лондона по запруженным машинами улицам.