Осознание
Шрифт:
– Где? Кто так странно на помощь звал?
– Люди, помогите! – повторила овца, голос звучал механически, без всяких эмоций. – Тени! Тени везде! Помогите! Идут они! Люди, тени идут! Помогите!
Голос становился все тише, она начала отставать, споткнувшись, упала в лужу между шпалами. Поднявшись, продолжала взвывать, тоскливо глядя вслед удаляющейся дрезине единственным глазом.
Мишка поежился, покачал головой.
– Там, – сказал Картограф, когда льющийся спереди грохот стих, и его громкий, безжизненный, как
Большой встал, настороженно вглядываясь в черноту впереди.
– Что – «там»?
– Конец туннеля. Мы прибыли.
Картограф дернул рычаг – дрезина начала сбавлять скорость и вскоре совсем остановилась. В свете фар было видно, что тоннель заканчивается развороченной бронированной дверью-заслонкой. Возле нее рельсы вздыбились и изогнулись, как две змеи, приготовившиеся к атаке. Полусгнившие шпалы валялись бесформенной кучей.
Фары дрезины быстро угасли, и пришлось включить фонарики. Картограф направился к двери, пригнулся, пролезая под рельсами, и исчез в дырке, похожей на лилию, развернувшую лепестки. Донесся его голос:
– Это «Ящик».
Следом за Картографом в дыру протиснулся Большой, за ним – Атила.
Они оказались в машинном зале, отгороженном от железнодорожных путей стальной дверью. Лучи фонариков ползали по «стрелкам» и коротким веткам, Егор разглядел две платформы, заваленные пластиковыми боксами и трубами.
На потолке ржавела блок-лебедка, до самого пола свешивались стальные тросы. Мазнув по потолку лучом фонарика, Егор сказал:
– Мы под заводом, я правильно понял? А над нами…
Картограф, пожав плечами, ответил:
– Мертвый город. От него недалеко до АЭС.
Большой шумно поскреб в затылке.
– Мы, блин, даже не знаем, что и где искать. Оружие? Че за оружие, где оно? Знахарь же ничего толком и не объяснил.
Картограф направился вперед, переступил через ржавое ведро. За платформами в стенах справа и слева был ряд дверей, обитых дерматином. Атила толкнул ближайшую – скрипнули петли, и он очутился в просторной комнате, где в два ряда стояли столы, покрытые жестью, станки, погасшие лампы-панели под низким потолком.
Рядом скрипнула другая дверь, Большой чихнул от поднятой пыли и сказал:
– Тут то же самое. Мастерские.
Картограф по своему обыкновению отмалчивался.
Начало тошнить, закружилась голова, подкосились ноги. Атила вцепился в дверной косяк. Хреново-то как! Во рту горечь, постоянно хочется пить, каждый шаг дается с трудом. Он отстегнул флягу от пояса и присосался к горлышку – вода наполнила рот, заструилась по пищеводу, но легче не стало.
– Картограф, ты хоть примерно можешь сказать, что мы ищем? – прохрипел он.
– Когда найдем, думаю, сразу узнаем, что это именно оно, – ответил Картограф, закрывая дверь одной из мастерских.
– А может, ты прямо сейчас нам пароль дашь? – предложил Большой. – А то еще выскочит из-за угла какой-нибудь упырь, голову тебе отхватит… Как ты нам без головы пароль скажешь? – он неуверенно захихикал над своей шуткой.
– Пароль получите, я не обманываю. Что это?
За рядом дерматиновых дверей обнаружились небольшие железные ворота, покрытые серой краской, вздувшейся волдырями. Картограф потянул за ручку – петли отозвались ржавым скрежетом, пахнуло ржавчиной и сыростью подземелья. Едва Атила переступил порог, как возобновились гулкие удары. Атила мысленно отметил, что не заметил, когда они стихли. Теперь в железо колотили совсем близко, причем из-за эха трудно было разобрать, где находился источник звука.
За воротами открылся квадратный тоннель. В темноту убегали три совсем узкие рельсовые ветки, заваленные приборами, выпавшими из картонных ящиков. К стене справа жались стеллажи и столы. Атила, шагнув вперед, посветил в черноту: дальше свод обвалился, и тоннель засыпало камнями.
Картограф подошел к стеллажам, разглядывая за ними жестяную будку высотой в человеческий рост, похожую на небольшой металлический гараж. Задней стенкой она примыкала к стене тоннеля, а в передней были закрытые ворота, но замок из них кто-то вырвал с мясом.
– Это еще что? – пробормотал Большой в паузе между громкими ударами. – Опять тоннель?
Пока Картограф возился с воротами, Атила оперся о стол, облизнул пересохшие губы и сказал:
– А почему ветки такие узкие? Это ж даже не узкоколейка, это… – Он щелкнул пальцами. – А! Тир! Тир-туннель.
– Че еще за тиротуннель? – проворчал Мишка.
– Длинный тир для испытания какого-то мощного оружия. Так, Картограф? – спросил Атила, оборачиваясь.
Заскрипели петли – Картограф сунулся в «гараж».
Дожидаться его Атила не стал, двинулся вдоль стеллажей, освещая их. Если его предположения верны, значит, где-то тут… Ага, вот оно! Заметив прикрытый ветошью приклад, Егор прибавил шаг, ухватился за него и потянул на себя. Ну и оружие – громоздкое, килограммов пятнадцать, вокруг ствола что-то вроде ячеистой трубки… Егор покачал его в руках, прицелился и объяснил Большому, замершему с разинутым ртом:
– По этим рельсам откатывали мишени, понял? А отсюда стреляли.
Его голос утонул в возобновившемся грохоте. Мишка крикнул:
– Что там стучит? Задолбали. Слушай, а ведь грохот, по-моему, из глубины тоннеля идет. То есть из-за завала того…
В размеренный стук влился рев мотора, донесшийся из «гаража». Секунда – и, лязгая гусеницами, оттуда выкатила машина, Атила ее про себя сразу же обозвал «самоходкой», – что-то среднее между легким трактором и вездеходом. Позади машины была пушка, увеличенный вариант того оружия, что Егор держал в руках. Ствол ее тянулся над головой Картографа, сидящего в переднем отсеке механика-водителя.