Осознание
Шрифт:
Врач свалился на пол. Яна повесила огнетушитель на место, стараясь удержать в себе злость, которая неожиданно сломала ее робость и позволила действовать… Вот что ей нужно – не робость, а гнев! Почему в реале она не может вести себя, как в играх? Может! Теперь так и будет!
Она стащила с доктора длинный широкий халат, натянула прямо поверх синей униформы. Открыла шкафчик, где висели два комплекта одежды уборщиков. Поясным ремешком связала доктору руки – получилось не ахти, но сойдет. Из тряпки сделала кляп, заткнула ему рот и лишь потом выскользнула в коридор.
Тихо зайдя в предбанник
И зашла в кабинет.
Там медсестра и охранник по-прежнему флиртовали, сидя на подоконнике. Модест неподвижно лежал на кушетке, из-под шлема торчали длинные волосы. Желтоватая подсветка монитора озаряла его лицо, оно казалось мертвенно-бледным, совсем как у покойника. Справа была стойка с реанимационным оборудованием, от приборов к телу тянулись провода, контакты электродов крепились к груди. На зеленоватом экране кардиомонитора светились цифры артериального давления и ярким зигзагом скакал огонек, отображающий биение сердца.
– Ты кто? – удивленно спросила медсестра.
Ей появление незнакомки, конечно, не понравилось, потому что охранник немедленно уставился на Яну.
– Из лаборатории прислали, – ответила та, направляясь к пациенту. – Коагулограмму запороли, нужно взять повторный анализ. Охлабастов разве не передавал? Ему должны были позвонить.
– Никто не звонил, – проворчала медсестра. – Ночь прошла, а только сейчас хватились.
Яна шагнула к кушетке, немного сдвинула штатив с капельницей, придирчиво осмотрела зажим на трубке и склонилась над программистом.
На брючном ремне у того висела карточка на прищепке. С прищепкой ее соединял капроновый шнурок, намотанный на ролик, чтобы не потерять карточку и не убирать в карман каждый раз, когда прокатываешь ее в считывающем устройстве.
– Ну и чего? – подошедшая медсестра оперлась на край кушетки с другой стороны. Стало видно, что лицо у нее такое же грубоватое и простецкое, как и манера говорить, – наверное, из деревни сбежала, недавно в Москве устроилась. – Не видишь, все в порядке.
Яна пошарила взглядом по стойке с оборудованием, ища, чем бы срезать карточку, но, как назло, ножниц или скальпеля видно не было. Когда медсестра заслонила ее от охранника, она спросила:
– А почему у вас пациент в брюках? Хотя бы ремень сняли, там же пряжка из металла, а тут оборудование, электроника…
Она расстегнула пряжку на брюках Артюхова, выпустила ремень из шлицов, сняла прищепку и небрежно сунула карточку в карман. И зашагала к выходу, бросив напоследок:
– Сейчас вернусь, готовьте пациента.
В проеме Яна оглянулась – уперев руки в бока, медсестра провожала ее недобрым взглядом.
– Ждем с нетерпением, – впервые подал голос охранник.
В коридоре Яна ускорила шаг и к подсобке уже подбежала. Открыла ее с помощью карточки, сунулась внутрь, не закрывая дверь, чтобы падал свет из коридора. Все равно слишком темно! Она провела рукой по стене, но вместо выключателя нащупала квадратную дыру с торчащими проводами.
Под дальней стеной стояла покосившаяся деревянная тумба без двух ножек и с треснувшей дверцей. Яна, присев на корточки, отодвинула тумбочку от стены и зашарила по обратной стороне. А вот и лэптоп, прилеплен скотчем! Покосившись на дверь, она вцепилась в скотч и принялась его отдирать.
Наконец удалось вытащить лэптоп – небольшой, темный, потертый. Выпрямившись, Яна повернулась к двери, и тут в кладовке за стеной завопили:
– Помогите! Кто-нибудь… охрана!
Реаниматолог пришел в себя и развязался! Яна, выскочив в коридор, рванула к лестнице. Сзади нарастал шум, звучали голоса, потом донесся топот.
Выскакивая на ступени, она кинула взгляд через плечо: в дальнем конце коридора появились Горилла и еще пара охранников, включая того, что кокетничал с медсестрой.
Вот теперь она порадовалась, а не пожалела, что на ней кроссовки, а не синие туфли на каблуках! В туфлях не побегаешь, а сейчас Яна единым духом слетела аж на четыре пролета – то есть на два этажа – и тут услышала топот и голоса, доносящиеся снизу.
Навстречу поднимались люди, причем, судя по специфическому писку переговорников, – охрана. И сверху тоже бежали охранники. Она вжикнула электронной карточкой в прорези замка, распахнув дверь, забежала на тринадцатый этаж.
Опять коридор, но этот освещен яркими лампами и устлан ковровой дорожкой. Стены отделаны дорогими панелями, украшены картинами.
Яна юркнула в первую же дверь, захлопнула ее, оказавшись в небольшой комнате, и прижалась к стене, слыша яростный стук сердца.
За дверью было тихо, никто не посмел сунуться на этаж. Или прохлопали, куда забежала нарушительница? Или проверяют сейчас четырнадцатый, а после и за этот возьмутся? Она осмотрелась: большое светлое помещение, стол, стул, компьютер, факс, куллер. Напротив еще дверь. Яна прислушалась – из-за нее едва доносился голос. Будто там монотонно бормотал приемник.
Сжав лэптоп под мышкой, она достала смартфон и быстро набрала сообщение для Атилы: «лэптоп у меня, нужен твой адрес, еду к тебе домой».
Неожиданно на столе зазвонил телефон. Она замерла, вжавшись в стену, и уставилась на аппарат. Звонок вскоре оборвался, зато голос за дверью стал немного громче. Отлипнув наконец от стены, Яна подошла к двери на другой стороне комнаты, приоткрыла ее: просторный кабинет, в центре – кресло-кушетка, в нем полулежит… да это же Сергей Зигович, глава «Русо-Вирта»!
Она широко раскрыла глаза, шагнула дальше. Вокруг кушетки стояло незнакомое оборудование, напоминающее то, что она видела в офисе Артюхова, но тут все было более громоздким и одновременно… изящным, что ли? Ничего лишнего, каждая деталь на месте. Кресло-кушетка было заключено в рамную конструкцию из хромированных стрингеров, спереди и сзади висели изогнутые пластины-мониторы, к голове Зиговича тянулись трубки и пучки проводов. Он что, себе в затылок их воткнул?
Губы главы «Русо-Вирта» шевелились, он что-то бормотал, будто разговаривал сам с собой. Завибрировал смартфон в кармане, Яна выхватила его и прочла сообщение: «решельевская 6, квартира 77. запасной ключ у соседей. быстрее, кажется, умираю».