Осознание
Шрифт:
Дорожка, идущая к площади, как всегда, была пустой, словно ей почти и не пользовались, только ветер гонял свалившиеся с веток листочки от одного бордюра к другому, и Эдвард опять не заметил, как погрузился в размышления, спокойно двигаясь обратно. И опять мысли раз за разом возвращались к Алисе, заставляя чувствовать себя виноватым, хотя в чем именно была его вина, сказать сложно. Девушка словно что-то зацепила внутри него, и теперь никак уже не мог отцепиться от нее.
Казалось, что он что-то неправильно сказал, распалившись сильнее положенного и сначала говоря, а уж потом думая, что именно произнес вслух. Алисе, может быть, такое поведение и позволительно, он вообще не замечал, чтобы она старалась действовать в рамках принятого этикета, но для него такое поведение, по меньшей мере, предосудительно. Она же на самом деле спрашивала честно, ничего не скрывая и не обманывая, выдав то, что действительно думала, и вместо такой же честности всего лишь разыграл очередную
Сейчас бы не помешал чей-нибудь совет, но здесь не было ни одного человека, которому доверял бы достаточно, чтобы спрашивать об этом, особенно в столь личной сфере, как общение с другими людьми, здесь каждый сам по-своему прокладывает собственный путь, и вряд ли получится найти два одинаковых. Мысли продолжали лихорадочную деятельность, предлагая один вариант за другим, но так же быстро спустя несколько секунд отвергая как слишком сложные либо слишком непредсказуемые и глупые. Так и не придя к единому мнению, стоит ли вообще самостоятельно что-либо предпринимать, Эдвард вернулся на площадь, где уже произошло явление Ольги Дмитриевны народу, и вся площадь кипела, когда пионеры пытались построиться по отрядам, больше мешаясь друг другу и путая свои места, что говорило о невысоком уровне местной строевой подготовки. Если уж действительно формируете общественные организации, калькирующие военные структуры, то и подобным мелочам необходимо уделять больше внимания. И только сейчас он сообразил, что даже понятия не имеет, где, собственно, его место в строю, не зная ни своего звания, ни отряда, к которому приписан, ни какой-либо другой информации, способной помочь в данном плане. Замешкавшись на краю всей этой суматохи, он уже собирался подойти к вожатой за разъяснениями, но ему снова на помощь пришла Славя, довольная и серьезная, как герой войны при награждении на поле боя. Кажется, ей нравилась вся эта суматоха не меньше, чем вожатой, либо же просто нравилось что-либо организовывать. И получалось не в пример лучше, чем у кого-либо другого в этом лагере.
– Эдвард, а ты почему еще не со всеми? – она отвлеклась буквально на несколько секунд, покинув еще не до конца сформированный строй отряда, где уже видел знакомые лица, в том числе и Алису, бросившую на него беглый взгляд, но тут же отвернувшуюся.
– Знать бы, где это мое «со всеми», – он пожал плечами, – Я даже не знаю, куда приписан. То ли сам дурак, что не узнал сразу, то ли Ольга Дмитриевна забыла об этом рассказать… – оправдывать не всегда самый хороший способ выйти из ситуации, но и просто влезать в строй в стиле «куда снаряд ни ляжет, все равно будет попадание», здесь вряд ли будет разумным решением.
– Конечно с нами, – Славя снова улыбнулась и поманила за собой к строю пионеров, – Первый отряд! Лучший в лагере, – в голосе прозвучала гордость, словно здесь была и ее заслуга, но это и вполне логично, не Ульяны же, которая явно скучала на построении, постоянно вылезая из линии или же дергая своих соседей. Алиса, стоявшая рядом, реагировала вяло и без особого интереса, чем только еще больше раззадоривала девчонку, никак не желавшую успокоится. Хорошо хоть, Славя указала ему на место не рядом с ней, а справа от уже знакомого Электроника и по левую руку от себя. Его неопытный экскурсовод тепло поздоровался и даже протянул руку для рукопожатия, но Эдвард отреагировал без особо интереса, постоянно сбиваясь между тем, что происходило на площади, и Алисой, в чьем плохом настроении теперь винил именно себя. Сосредоточиться получилось только тогда, когда слово взяла Ольга Дмитриевна. Ее поставленный голос, над которым явно много работали, без особых сложностей перекрыл пионерский гам, заставив всех замолчать и сосредоточиться на вожатой.
Солнце палило вовсю на открытой площади, где единственным местом спасения от него была тень, отбрасываемая памятником, но пионеры продолжали стоять на своих местах, не меньше трех сотен почти одинаковых из-за формы мальчиков и девочек, сейчас выстроившихся здесь, выслушивая уже отработанную речь вожатой. Эдвард тоже вслушивался, стараясь уловить как можно больше для общей информации об этом лагере, а она шла из уст вожатой буквально потоком, хотя много воспринималось сложно без знания местной истории и географии. Что-то про завоевания Октябрьской революции, про светлое будущее и усиленную работу в этом направлении. Обычное промывание сознания, направленное на формирование единого концепта мышления. Если таким заниматься с начальных классов, то в итоге уже можно получить правильно организованную личность, с необходимым набором установок и правил, чтобы в последующем стать еще одним элементом системы. Только заниматься надо регулярно, а не от случая к случаю, как это делала вожатая.
Конкретика пошла чуть позже, когда Ольга Дмитриевна, покончив со вступлением, перешла к делам насущным лагеря «Совенок», и Эдвард едва подавил в себе вздох разочарования, когда услышал собственное имя.
– Сегодня к нашему дружному пионерскому коллективу присоединился еще один новый товарищ, к сожалению, опоздавший к началу смены и приехавший только сегодня, – протянув руку в его сторону, сказала Ольга Дмитриевна, – Эдвард Тристан, наш новый друг и товарищ, давайте поприветствуем его! – сказать, что выделяться он не хотел, значит, ничего не сказать, но Славя толкнула его локтем и сделала суровое личико, заставив выйти на два шага вперед и повернуться к строю лицом. Множество лиц в одинаковой форме, так похожие друг на друга и в то же время столь различные, сейчас улыбавшиеся и хлопавшие ему в знак приветствия. Оставалось только помахать в ответ, и можно возвращаться в строй, где в знак награды получил еще одну довольную улыбку от Слави. Только на этом вожатая явно не собиралась прекращать свои издевательства над ним.
– Сегодня, как и каждое утро, мы поднимаем флаг нашей Родины над нашим лагерем, – торжественно сообщила она, указав на пустующий флагшток неподалеку от памятника Генды, – Честь сегодня поднять флаг над «Совенком» принадлежит помощнице вожатой Славяне и нашему новому другу, Эдварду.
Сомнительная честь поднимать незнакомый флаг незнакомой страны, но сейчас он не имел даже шансов возмутиться, Славя толкнула его тихо, но уверенно, веля идти следом к флагштоку, где уже на явно специально приставленной табуретке лежало, прицепленное к тросику, алое полотнище с небольшим золотым гербом в верхнем левом углу, перекрещенные серп и молот, настоящее издевательство над геральдической символикой, как подумал Эдвард, беря его в руки. Тяжелое, неоднократно стиранное, но все равно захватанное и уже начинавшее выцветать на ярком солнце полотнище сразу же пробудило в нем целую бурю воспоминаний, стоило только его коснуться. Он уже видел алый флаг, но не в таких обстоятельствах и в других условиях. Тогда, кажется, лично поднимался на башню отбитого у бунтовщиков королевского дворца, собственноручно срубив такое же полотнище, только без герба, чем и ознаменовал окончательное подавление восстания, хотя расстрелы пленных и поиски сбежавших продолжались еще несколько дней. А теперь вот даже должен гордиться тем, что поднимает такое знамя… Жизнь любит подобные повороты.
Славя дождалась начала торжественной музыки и гимна, прежде чем начала подъем, постепенно высвобождая флаг из рук Эдварда. Музыка и слова сливались почти воедино, а голос талантливого певца, исполнявшего гимн, пробирался буквально до самого сознания, заставляя содрогнуться каждую клеточку нервной системы. Такие моменты, даже в столь обыденных условиях все же создают какую-то ауру торжественности и величественности, захватывавшее душу каждого. Пионеры подтянулись и подобрались, постепенно задирая голову все выше и выше, следуя взглядом за флагом, пока тот, наконец, не достиг высшей точки, где и остановился, развеваясь на слабом ветерке. Даже Эдвард прочувствовал общий момент, придя в себя только тогда, когда флаг остановился, а опустив взгляд, пересекся с восторженным взглядом Слави, радостной настолько, что никак не могла сдержать довольной улыбки.
Другие пионеры первого отряда, как он заметил, реагировали не столь живо. Та же Ульяна, как только кончилась музыка, снова начала вертеться во все стороны, ища развлечений, Электроник постоянно куда-то оглядывался, а стоявший рядом с ним парень почти такого же роста и возраста, только в больших очках с роговой оправой, полностью погрузился в себя, не реагируя даже на толчки со стороны Ульяны. Алиса отвернула взгляд, как только посмотрел на нее, и у Эдварда опять начало портиться настроение, а мысли снова поплыли куда-то не в ту сторону. А рядом с ней стояла Лена, выглядевшая так, словно думать ни о чем не могла, кроме как о шансе как можно быстрее исчезнуть из такого большого скопления народа.
Возвращаться в строй уже не надо, просто стояли со Славей рядом с флагштоком, пока Ольга Дмитриевна рассказывала, какие же необычайные мероприятия ожидают пионеров на этой неделе. Как и предсказывала Алиса, ничего даже близкого к слову «интересное» там не было, начиная от уборки территории и заканчивая дискотекой в пятницу, ближе к концу семидневной, как подсчитал Эдвард, недели, проводившейся здесь в конце каждого этого семидневного цикла. Продиктованное по дням расписание позволило еще узнать названия и последовательность дней недели, как их здесь отсчитывали, так что хотя бы с этим путаницы больше не возникнет. Эдвард стоял по привычке, вытянувшись и заложив руки за спину, как и любой офицер на парадном построении, тем более, командующий, хотя сейчас стоял далеко не в центре и не перед своими войсками, вслушиваясь в речи вожатой, объявлявшей расписание на неделю, а когда все закончилось, с облегчением вздохнул, но не сразу сообразил, что в пионерлагере нет команды «разойтись», и линейку покинуть можно уже тогда, когда Ольга Дмитриевна закончит со своим ораторским искусством.