Осознание
Шрифт:
– И что же ты удумал? – Алиса искренне заинтересовалась, когда Эдвард резко развернулся и направился на улицу. Там, недалеко от входа в корпус, раньше успел заметить колонку с родниковой водой, куда прибегали пионеры попить, когда слишком уставали после беготни. Пожарное ведро снять со щита тоже не самая большая проблема, и уже через несколько минут Эдвард возвращался к физруку с несколькими литрами ледяной воды в ведре, от чего выражение лица Алисы сменилось на удивленное и восторженное одновременно, – Нет! Эд, ты совсем дурной?! У тебя духу не хватит такое сделать! – только не предпринимала никаких попыток его остановить, явно желая увидеть, хватит ли у Эдварда смелости исполнить
– Неужели? – он прицелился и, на всякий случай чуть отступив назад, чтобы в первые секунды не попасть под горячую руку, выплеснул все содержимое ведра на физрука, одновременно рявкнув во все горло, – Отделение!!! Подъем!!!
Сказать, что Борис Викторович вскочил как ошпаренный, значит, не сказать ничего, он буквально подпрыгнул на матах, совершенно дезориентированный, что и где происходит, при этом мокрый и еще успев издать какой-то малопонятный звук, видимо, хлебнув воды во время храпа.
– Что?! Где?! Какого черта?! – хлопнувшись обратно на мокрые маты, ему еще потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать зрение на Эдварде, а потом еще и на ведре у него в руках, – Пионер! Ты на голову больной, что ли?!
– И вам доброго утра, – кивнул Эдвард, отставляя ведро в сторону, – Извините за столь радикальную попытку вас разбудить, но…
– Но я тебя сейчас прибью, пионер! – физрук вскочил на ноги, нависнув над Эдвардом всеми своими мышцами, – Ты вообще хоть представляешь, что я твой преподаватель, а не приятель чертов, с каким так можно поступать! – но хотя бы не спешил лезть в драку, сам понимая, чем может ему обернуться рукоприкладство, а потому используя пока лишь только слова, – Я тебя сгною!
– Отлично, это уже угрозы, – кивнул Эдвард, – Тогда продолжение нашего диалога будет непосредственно в кабинете вашего начальства, где вы заодно объясните ситуацию с тем, что спали на рабочем месте и в рабочее время. Такой вариант развития событий вас устраивает? – он говорил уже не как пионер, а так, как привык, холодным и жестким тоном, допустив в голос ровно столько металлических ноток, чтобы даже туповатый на вид собеседник убедился в твердости его намерений. Такому тоже необходимо учиться, долго и упорно, чаще всего на собственных ошибках, вырабатывая тот необходимый командный тон, что заставляет даже совершенно незнакомого человека теряться и стать послушным, сталкиваясь со столь твердой волей. Борис Викторович даже несколько отступил, получив в ответ жесткий отпор от пионера, даже не показавшего страха или смущения перед его внушительной персоной.
– Самый умный, что ли? – физрук демонстративно размял костяшки пальцев, – Думаешь, что можно вот так просто фигней страдать, а потом сразу бежать за чужой спиной прятаться? Или думаешь, что управы на тебя не найдется?
– Не самый умный, – не стал завышать самооценку Эдвард, – но стараюсь. И у меня нет никакого желания продолжать этот бессмысленный спор, кто больше неправ в данной ситуации, если только, конечно, вам самим не хочется перевести его на более высокий уровень. В ином же случае, вот в этой бумажке мне нужна ваша подпись. Распишитесь, и можете дальше заниматься любыми вам угодными делами, – с этими словами он протянул почти что ошалевшему от такого напора и полного игнорирования его персоны как старшего по возрасту и положению физруку обходной лист, – ручку сами найдете или мне тоже придется ее вам нести?
– Так… Понял. Новенький, – кивнул физрук, несколько успокоившись и сдав назад, тоже сообразив, что если сразу не размазал наглеца по стенке, то дальнейший спор превращается в бессмысленную перебранку, – И чего это тебя занесло сюда? С такими замашками… – он вздохнул и скомкал листок, – Вот подпишу его, а дальше что делать будешь? Ерундой заниматься, как остальные?
– Не понял, – Эдварда несколько возмутило, что его листок превратился в измятую салфетку в руках собеседника, поскольку обходной все же требовалось вернуть, а в таком виде он сгодится разве что для прочистки мусорной урны, – От вас мне требуется только подпись, все остальное уже находится вне пределов вашей юрисдикции, так что будьте любезны и мое время не тратить, и свое собственное.
– Эй нет, парень, не пойдет, – покачал физрук головой, – У меня с тобой теперь личные счеты, а значит, просто так ты от меня не отвяжешься. Будешь эти две недели у меня носом землю рыть, но я из тебя мужика сделаю, а не болтуна… Мужик вот таким должен быть! – он напряг мышцы на руках, показывая свою мускулатуру, – А ты у нас дрыщ обыкновенный, комнатный. Книжка лучший друг… так говорите? Алиса? И ты здесь? – только теперь, успокоившись, он заметил зрителя всей этой сцены, уже успевшей пережить весть спектр эмоций, от испуга до хохота за эти несколько минут общения Эдварда с Борисом Викторовичем. Посмотрев сначала на нее, потом на своего собеседника, он только покачал головой, – Уже нашли друг друга? Черт возьми, вы точно стоите один второго… Ну и как тебе новенький? – у Алисы глаза округлились от такого вопроса, но физрук только рассмеялся, – Все с вами понятно. Так, ты, белобрысый, слушай сюда. От зари до зари здесь будешь, на спортплощадке…
– Не буду, – твердо сказал Эдвард, прервал преподавателя, – кроме подписи мне от вас ничего не нужно. Не усложняйте ситуацию.
– Не будешь ты! – передразнил Борис Викторович, – А я сказал, будешь. Тебя соплей перешибить можно, а вот наглости на десятерых хватает. А то, что за свои слова отвечать порой требуется, не слышал? Вот не будь я преподавателем…
– Так давайте без званий, – сказал Эдвард, сразу вспомнив королевскую службу и те немногочисленные разборки, что порой возникали между курсантами и как они решались, – Какие условия?
– Ты шальной, пионер? – брови Бориса Викторовича уползли куда-то в район лба и готовы были вылезти на затылок, если подобное было бы позволено природой, – Ты чего думаешь, что я с тобой драться буду? Чтобы зашибить тебя ненароком?
– Борис Викторович, он драться умеет, – сказала Алиса, успев вставить фразу, – Я проверяла, – и тут же смутилась, когда физрук посмотрел на нее сначала удивленным взглядом, а потом снова на Эдварда.
– Пионер, ты совсем шальной! Уже успел с Двачевской подраться! Что еще ты тут устроить решил? Теперь просто моя обязанность как учителя тебя здесь вообще закрыть, чтобы в лагере не натворил ничего ненароком. Я буквально печенкой чувствовал, что Алиска не самый страшный подарочек этой смены, а теперь приезжаешь ты, и моя печенка оказывается права! – он снова сжал костяшки пальцев, – Ничего, и не таких воспитывали. Терпенье и труд все перетрут, у нас так говорят.
– Еще раз говорю, – вздохнул Эдвард, – Поставьте эту чертову подпись в обходном листе и больше здесь не задержусь. Не знаю уж, что за методы воспитания вы тут используете, но позвольте мне… – физруку разговор тоже надоел и уже было протянул руку, что схватить Эдварда за воротник и выстроить, как провинившегося мальчишку, но ошибся только в одном. Новенький пионер не считал себя ни в чем виноватым, а физрук был мужского пола, так что здесь отношения можно выяснять на совершенно другом уровне. Перехватив протянутую ладонь за кисть, Эдвард быстрым движением вывернул ее, почти что выкручивая сустав из природой предназначенного положения, от чего физрук даже охнул от неожиданности и вскочил со своего места.