Осознание
Шрифт:
– Господин, вам не стоит вечно корить себя за произошедшее тогда, – попытался добавить корсар, – Там нет вашей вины…
– Я поклялся ее защищать, но не смог, – почти зло бросил Эдвард, – Капитан, сколько таких же счастий мы сегодня разрушили? Сколько людей погибли и еще погибнут только из-за того, что я не умер в тот день рядом с ней? Вы никогда не задумывались, что все это только из-за меня? Из-за того, что я поклялся найти ее убийцу? – он втянул в себя воздух полной грудью, от чего респиратор шлема загудел как какое-то животное.
– Вы хотите закончить? – спросил корсар через некоторое время, – Отпустить его и надеяться, что жизнь ему сама принесет наказание и без вашего участия?
– Конечно, нет, я лично, и никто
– Такова наша жизнь, барон, – кивнул корсар, – Сильный уничтожает слабого, вне зависимости от того, какие есть для этого причины. Вам не стоит задумываться о таких вещах. У каждого из тех, что мы сегодня убили, были еще тысячи возможностей закончить свою жизнь досрочно, и то, что мы успели раньше, на самом деле ничего не меняет.
– Неизбежность смерти, да, капитан? – усмехнулся Эдвард, – Интересно, какой она будет у меня?
Комментарий к Осознание. Глава 13. получилось несколько меньше, чем предыдущие, но смысла размазывать происходящее я не видел. Может, быть, свою роль сыграло роковое число. День закончился, со следующей главы начало нового.
====== Осознание. Глава 14. ======
Глава 14.
Эдвард в этот раз проснулся даже раньше привычного, задолго до подъема в лагере, нахлынувшие воспоминания настолько взбудоражили его сознание, что сон проходил сам собой. Так этот мир не похож на его прежний, что каждое воспоминание разрывает уже начинавший складываться ход мыслей, лишая всякого настроения. Разлепив глаза, не без труда присел на заскрипевшей кровати, выгоняя остатки ночной дремы из головы, и бросил взгляд за окно, где солнце только-только начинало подниматься из-за горизонта, едва окрашивая небо в розовые и красные тона, но сам лагерь все еще находился в плену у предрассветной темноты, никак не желающей уступать свое место новому утру.
Стараясь не разбудить мирно посапывающую вожатую, завернувшуюся в одеяло и набиравшуюся сил перед новым днем, он тихо встал и принялся переодеваться в уже привычную пионерскую форму, почти не обращая внимания на ее дурацкий вид, не вызывающий почти ничего, кроме смеха и, забрав стоявший тут с ночи кефир и уже успевшую несколько подсохнуть булку, вышел на улицу. У него хватило даже чувства юмора на то, чтобы оставить Ольге Дмитриевне ответную записку «утро наступило, разговора не дождался», надеясь, что не сильно обидит таким вольным отношением к ее педагогическим угрозам. Поскольку девушкой она была действительно славной, и не ее вина в том, что у Эдварда с остальными пионерами сходства примерно столько же, сколько у вожатой со штурмовым отрядом ударной армии.
На ходу жуя булку и запивая ее кефиром, Эдвард направился к воротам по еще спящему лагерю, где лишь уличные фонари на площади тускло светили себе под нос, а деревья склонились длинными ветвями над аллеями, размышляя о вчерашнем таинственном существе, чем же это могло быть и насколько опасно. Может быть, действительно стоит поспрашивать у местных, может кто-нибудь что-то знает или слышал. Та же самая Славяна здесь вроде как не первую смену, если верить ее собственным словам, так что до нее могли доходить хотя бы слухи о местных животных или полуразумном населении. У ворот же он сейчас собирался проверить рассказ Ольги Дмитриевны по поводу обслуживающего персонала, что сюда должен приезжать каждое утро из окрестных деревень на том же самом автобусе, в котором когда-то сам сюда… телепортировался? Материализовался? Приехал? Здесь уже подходящий глагол подобрать сложно, поскольку о моменте своего появления здесь не помнил совершенно ничего, в этом месте у него словно пробел, заканчивающийся моментом пробуждения, когда открыл глаза и обнаружил себя в роли… будущего пионера!
Конечно, просто стоять и встречать обслугу у ворот выглядело бы
Забравшись повыше и убедившись, что отсюда никому не виден, Эдвард прислонился к стволу дерева и, дожевывая булку, начал перебирать в голове те факты, что ему уже известны о лагере, и те, что все еще вызывали сомнения. Делал это скорее для того, чтобы держать сознание в тонусе, сейчас вокруг банально ничего не происходило, только ветер гонял по дороге листочки да шевелил ветви деревьев. Здесь даже немного прохладно, но на подобное Эдвард мог не обращать внимания, не настолько уж и резкая смена температур.
В любом случае, получалось пока не густо, «Совенок» уверенно хранил свои тайны в секрете, давая коснуться их только самым краем, словно заманивая все глубже и глубже в этот водоворот пионерской жизни, сманивая какими-то посторонними размышлениями и эмоциями, не давая только сосредоточиться на главном. И, что хуже всего было, он не знал, как дальше себя вести с Алисой, с тем человеком, что уже казался ему действительно важным, а не просто частью всех этих действительно великолепных декораций. Все происходило словно даже без его участия, в моменты, когда они были рядом, разум словно отключался, оставляя место только эмоциям и случайным восторгам от самых, казалось, малозначительных действий. Логически понимал, что не имел права ни на что подобное, но эмоции словно не слышали голоса разума, раз за разом беря верх в этих ситуациях. Пусть все остается так, как есть и идет своим чередом? Или же… вслух произносить эти слова, даже в мыслях, Эдвард не хотел, поскольку здесь, в «Совенке», ему действительно нравилось. Эта тихая и беззаботная жизнь, которой у него никогда не было и, как сейчас понимал, которой ему очень не хватало. Каждый ведь имеет право на счастье, не так ли?
Остается только понять, какое именно счастье тебе нужно, и дальше просто протянуть руку… Если бы только в этом «Совенке» можно было остаться… Эдвард понимал, что никогда не сможет позволить себе подобного, слишком многое его ждало в родном мире, слишком много невыполненных клятв он там оставил, и не исполнил слишком много обязательств… Может быть, эти несколько дней под настоящим солнцем для него что-то вроде прощального подарка, за которым будет только кровь и смерть? В таком случае ими стоит наслаждаться, а не искать ответы на слишком запутанные вопросы…
– Уху! – у него под ухом раздался тихий шелест крыльев, и совсем рядом на ветку присела небольшая серая пташка с большими глазами и хищно загнутым клювом. Распушив перья, так что стала внешне почти в два раза больше, она повернула голову на бок и повторила, словно удивляясь его присутствию здесь, – Уху!
– Твое место занимаю? – лениво поинтересовался Эдвард, повернув к ней голову, – Ну уж потерпи, я здесь ненадолго… – невероятно глупо разговаривать с неразумным существом, тем более, с диким животным, но не видел в этой мелкой пташке противника, способный отбиться от нее одним движением руки, махнуть только стоит, и во все стороны полетят эти маленькие пушистые перышки.