Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942
Шрифт:
4. 1.11.41 нашей авиацией на дороге ПЛАВСК – ТУЛА уничтожено 4 автомашины с людьми. В р-не ТУЛА, КОСАЯ ГОРА, ПЛАВСК уничтожено 40 автомашин с людьми, 15 мотоциклов с мотоциклистами, 1 танк, 2 бронемашины и, кроме того, 60 солдат и офицеров.
Нашими наземными частями под ТУЛОЙ уничтожено 6 танков, одна бронемашина, 26 автомашин, 6 самолетов пр-ка, сбитых зенитной артиллерией.
Нашей авиацией в р-не ТУЛА уничтожено 9 танков, 98 автомашин с людьми и грузом, одна зенитная точка,
3 автоцистерны и до 300 солдат и офицеров. В воздушном бою сбит один самолет «Ме-109». Нашей авиацией на ж. д. ОРЕЛ-КУРСК (между ст. ГЛАЗУНОВКА и ст. ЗОЛОТУХИНО) разбит бронепоезд пр-ка, который прикрывал восстановительные работы ж. д. пути, проводимые пленными красноармейцами; при атаке авиации немцы разбежались, воспользовавшись этим, разбежались 60 красноармейцев.
5. 2.11.41 нашей авиацией на ст. ОПТУХА разбит эшелон немцев, уничтожено несколько вагонов с боеприпасами и две ж/д цистерны с горючим. В р-не ЯСНАЯ ПОЛЯНА– ЩЁКИНО-ЧУКИНО и по дороге КОСАЯ ГОРА-ГЛАДКОЕ нашей авиацией уничтожено 5 автоцистерн, 5 танков, 12 автомашин и эшелон с боеприпасами – 25 вагонов, 4 зенитные точки и до 200 солдат и офицеров.
По дороге ЧУКИНО-ТЁПЛОЕ и в р-нах ЛАЗАРЕВО, ЖИТОВО нашей авиацией уничтожено 8 танков, 25 автомашин, 6 автоцистерн, 10 зенитных точек, 3 бронемашины, 6 ж. д. цистерн с горючим и 200–250 солдат и офицеров» [31] .
В
«1. Нашими наземными войсками уничтожено:
4.11.41 в районе ДЕДИЛОВО 5 танков пр-ка; в районе МАСЛОВО – 2 танка, 30 солдат пр-ка; в районе пос. РОГОЖИНСКИЙ – 3 танка пр-ка.
5.11.41 в районе ДЕДИЛОВО – 8 танков и до 400 солдат и офицеров пр-ка.
6.11.41 в районе НИЖ. КИТАЕВКА – 8 танков пр-ка;
7.11.41 в районе АЛЕКСЕЕВКА, РЖАВА – до бат. пехоты пр-ка.
8.11.41 в районе ПИРОГОВО (вост. ПЛАВСК) до 500 солдат и офицеров.
2. Нашей авиацией бомбометанием и штурмовыми действиями уничтожено:
4.11.41 в районах: ТУЛА, КОСАЯ ГОРА, ЯСНАЯ ПОЛЯНА, ЧЕРНЬ, МЦЕНСК – 60 автомашин, 2 зенитные точки, до взвода пехоты, на земле один самолет «Ме-109», один истребитель неустановленного типа и в воздушном бою сбит один самолет «Ю-88» и три самолета «Ме-109».
5.11.41 в районах: АФОНАСЬЕВО, ПАВШИНО, ТИТОВО, КОСАЯ ГОРА, ПЛАВСК, КРАПИВНА – 16 автомашин с людьми и в воздушном бою сбит один самолет «ХШ-126». В районе ПАНИНО, ОСЛАНОВО, КРУТОЕ, ЗУБРОВКА – 20 специальных автомашин, 35 автомашин с грузом, до 100 солдат и офицеров, 1 самолет «Хе-113», 1 самолет «ХШ-126» и 1 самолет «Ме-109».
6.11.41 в районе ОРЕЛ, ст. МОХОВАЯ, ст. ЗОЛОТАРЁВО – 4 автомашины и до 20 солдат. На аэродроме ОРЁЛ – 6 самолетов неустановленного типа и 2 автомашины с летным составом.
7.11.41 в районе ЧЕРНЬ убито 16 солдат и офицеров.
8.11.41 по дороге МЦЕНСК – ЧЕРНЬ – 68 автомашин с людьми, 12 цистерн с горючим, 80 мотоциклистов, до взвода пехоты и 1 самолет неустановленного типа» [32] .
Список побед внушителен. Летчики конечно же присвистывали, составляя свои донесения. Поди проверь их работу – за десятки-то километров в немецком тылу. Хотя, как известно, проверялось и это – агентурной разведкой, партизанами, авиаразведкой.
Бомбила наша авиация и Ясную Поляну. Понять это можно. Надо было остановить Гудериана. Выжечь его танки. Шла война.
Впрочем, неизвестно, упала ли хоть одна бомба из наших самолетов на территории усадьбы Льва Николаевича Толстого.
Немцы же нанесли музею-усадьбе огромный урон. Удивительное дело, солдаты вермахта шли в Россию под флагом борьбы с большевизмом, а кинулись в конце концов истреблять русский народ, уничтожать его культуру, глумиться над святынями. Хотя конечно же можно привести много примеров, свидетельствующих о том, как тот или иной немецкий офицер помогал бедствующим русским, угощал детей шоколадом, запрещал своим мародерствующим подчиненным уводить со двора последнюю корову-кормилицу. Отдельные случаи проявления человечности и сострадания не отменяют систему, которая пришла в СССР с немецкими танками.
В усадьбе Л.Н. Толстого немцы устроили не только казарму, но и госпиталь. И хоронили умерших от ран тут же, неподалеку от могилы писателя. После освобождения кладбище перенесли в Тулу на немецкий участок.
К счастью, тогдашний директор музея Л.Н. Толстого внучка писателя Софья Андреевна Толстая-Есенина накануне оккупации смогла добиться эвакуации экспонатов. Эвакуацией занимался хранитель яснополянских фондов С.И. Щёголев. Почти все ценное было вывезено в Томск. Правда, многое все же осталось в усадьбе.
И во время сорокасемидневной оккупации многое из оставшегося пропало и было утрачено. Немцы утащили седло, принадлежавшее Л.Н. Толстому, часы, некоторые другие предметы. Офицеры пытались развести в главном доме костер и едва не устроили пожар. Потушил его С.И. Щёголев и прибежавшие на пожар местные жители. Варварское отношение к святыне, принадлежащей всему человечеству, можно теперь комментировать на любой манер. Но, говорят, солдаты германской армии, жившие в Ясной Поляне, даже не знали, кому принадлежал здешний дом и в чей музей они вошли квартировать и ломать паркет для печей. Они подозревали, что владельцем усадьбы был какой-то влиятельный коммунист…
На шестой день, оголодавшие и измученные скитаниями по лесам и болотам, они вышли на большак, по которому двигался на восток санитарный обоз одной из дивизий 50-й армии.
Обозом командовала женщина с петлицами капитана медицинской службы.
Отяпов доложил о прибытии. Она некоторое время устало смотрела на них. Потом спросила:
– Раненые есть?
– Нет.
– Больные?
– Все здоровые, товарищ капитан. Только сильно голодные и от усталости с ног валятся.
– Потерпите немного, – сказала она. – Скоро места на повозках освободятся.
И действительно, не прошли и километра, санитары сняли троих умерших. Тут же, при дороге, закопали. Неглубоко. Разгребли снег, листву, заглубились в талый грунт на два штыка – и готовы могилы. Отяпов помогал санитарам. Не потому, что имел какую-то корысть, а просто так, по привычке что-то делать вместе со всеми.
Место на освободившейся повозке ему досталось перед самой Тулой.
Возле шоссе зенитчики окапывали свои длинноствольные орудия.
– Такие, должно быть, любой танк насквозь прошивают, – сказал раненый, сидевший впереди. – А нас бросили с одними бутылками. Докинь до него бутылку…
– Так надо подпускать. Поближе. – Зашевелился и другой раненый, у которого была плотно забинтована голова и только для рта и носа были сделаны узкие продухи.
– Поближе, – огрызнулся сидевший впереди. – Ты вон подпустил…
– Я подпустил.
– И где твое отделение?
Забинтованная голова ничего не ответила, только вздохнула.
Вечером они, все двенадцать душ, сидели за просторным столом в доме на Кузнецкой слободе в Заречье и ели наваристые щи с гусятиной.
До того Отяпову понравились эти тульские щи, что он про себя решил: «Вот вернусь с войны, обязательно гусей заведу. Если, конечно, живой останусь…»
После еды завалились спать.
Но спали недолго. Прибежал сосед, четырнадцатилетний Гришка, который все это время не отходил от Тульского, растолкал его и сказал, что комендантский патруль собирает окруженцев по всему городу. Заходят во все дома. Сгоняют куда-то к стадиону.
– Двоих расстреляли. Я сам видел. Патруль расстреливал. Вывели и шлепнули. Видать, шпионы. Или дезертиры. – Гришка выложил свою новость и внимательно смотрел на Тульского.
Отяпов сел и начал обуваться. Сапоги у него теперь были добрые. В таких еще можно не один десяток километров отмахать. Хоть по грязи, хоть по снегу. Но видать, идти далеко теперь не придется. Зашевелились и другие.
Новость не радовала.
Начали обсуждать свое положение. А положение было не ахти каким веселым.
В город они прошли мимо постов. Вел их Тульский. И вот теперь они сидели и решали, что делать дальше. Кто-то предложил пойти в комендатуру или выйти и доложить
о прибытии первому встречному патрулю.
– Ну-ну, –
Выход неожиданно предложил Гришка:
– Вам надо идти к Рогожинскому поселку. Там наши оборону строят. Заводские. И отец мой там, и братья. Я вас проведу.
– Мы не ополченцы, – робко возразил Гусёк. – Нам надо искать свою часть.
– Где она теперь, своя часть… – наконец сказал Отяпов.
Все замолчали. Отяпов стал для этих людей не только командиром, но и тем человеком, который может спасти, вытащить из смертной прорывы. А она теперь везде – справа и слева, спереди и сзади. Рассуждать можно всяко, но решение принимать должен самый мудрый и опытный.
– Надо идти к ополченцам. Там теперь передовая.
– Опять к черту в пасть!
– Оборвались, обносились, – зароптали бойцы.
Отяпов поднял руку. Ропот сразу стих.
– Мы тут из разных частей. Кто будет разбираться, чьи мы и с чем пришли сюда. Немец все время шел за нами следом. А значит, не сегодня завтра он будет здесь. Искать свои полки будем потом. Собирайтесь, ребятушки. Давайте почистим оружие и пойдем на позиции.
– Там, видать, тоже особый отдел есть, – сказал Ванников.
– Будем молить Бога, чтобы нам там поверили. – И Отяпов расстелил перед собой плащ-палатку, вынул из вещмешка масленку и протирку, выщелкнул из винтовки затвор, вытащил шомпол. Все это разложил перед собой на плащ-палатке.
Его примеру тут же последовали все, у кого было оружие.
Спустя несколько часов они стояли ровной шеренгой перед командиром роты тульских ополченцев. Тот выслушал доклад Отяпова, внимательно осмотрел новоприбывших, их оружие. Потом достал из полевой сумки блокнот и начал переписывать фамилии и номера частей. Переписав всех, сказал:
– Вот что, товарищи бойцы регулярной Красной армии, я должен доложить о вашем прибытии и желании воевать вместе с нами командиру полка. А пока на довольствие вас поставить не могу.
Оружие у них забрали. Сложили возле блиндажа командира роты.
– И куда ты нас привел? – покачал головой Ванников. Лицо его было бледным, руки дрожали.
Ночь они переночевали в одном из домов, куда их отвел ополченец, вооруженный французской винтовкой времен Первой мировой войны.
– Где ты ее отрыл? – Ванников кивнул на диковинное оружие, оснащенное длинным штыком, похожим на шпагу.
– Что бы ты понимал, – ответил ополченец. – Она бьет на два с половиной километра.
Проснулись в полночь. Разбудил их все тот же ополченец с винтовкой Лебеля.
– Ротный вызывает, – сказал он.
Еще не рассвело как следует, когда со стороны шоссе, которое узкой сырой полосой угадывалось левее возле леса, прибежала разведка. Туман понемногу начал рассеиваться. Видимость становилась лучше. В окопах сразу началось оживление. Народ забегал. Ротный куда-то пропал. Потом появился с другой стороны. Увидел их и, видимо вспомнив, что и с ними надо что-то делать, сказал:
– Разбирайте винтовки. Кто у вас старший?
– Я. Красноармеец Отяпов. – И Отяпов неуклюже махнул у обреза каски опухшей от холода ладонью.
– Приказываю вам занять вон то крыло. – Он указал в туман. – Окопы там отрыты. Будете прикрывать зенитный расчет со стороны леса. А сейчас получите патроны и по буханке хлеба. Другого пайка на вас не предусмотрено. Огонь открывать по моему приказу. Дальше действовать по обстоятельствам. Ваша задача – не пропустить немецкую пехоту к орудиям.
Патронов им дали много. Сколько смогли взять, столько и нагребли в карманы и подсумки. Выдали по бутылке КС и три противотанковые гранаты. Одну Отяпов взял себе, другую поручил Тульскому, а третью Курносову.
Когда разобрали винтовки и получили патроны, повеселел и Ванников. Он посматривал на лес и полоску шоссе, черневшую на фоне заснеженного поля, и говорил самому себе:
– Сейчас мы им… Или грудь в крестах, или голова в кустах.
Потом, глядя, как ловко управляется с патронами Тульский, снаряжая обоймы, сказал:
– Смотри, Тула, гранату не потеряй.
Тульский в ответ засмеялся:
– Не потеряю, Калуга.
Они заняли пустые окопы рядом с запасными позициями зенитчиков и начали готовиться.
Зенитка стояла немного поодаль, ближе к домам. С длинным опущенным вдоль земли хоботом, она походила на хищного зверя, готового клюнуть любого, кто вылезет к ним из тумана.
Разведка принесла весть: по Орловскому шоссе движется колонна бронетехники и крытые грузовики с пехотой.
Немного погодя из леса, наполовину скрытого туманом, вылетела, будто перепуганная птица, сигнальная ракета. Она косо прочертила серое небо над черной стеной неподвижного леса и исчезла, сгорев и оставив едва заметный черный след.
– Идут.
Отяпов оглянулся на своих бойцов: Курносов, Гусёк, Тульский, Ванников, дальше двое из отдельного разведбата, прибившиеся к ним перед самой Тулой. С другой стороны замерли остальные, кого он знал и кому доверял, потому что слабые ушли по пути сюда.
– Ну что ты, Гусёк, дрожишь, как целочка перед первым разом. – Ванников нервно мял в зубах докуренную до последней степени самокрутку. – Ты уже умирал. Ты не должен бояться.
– А я и не боюсь, – ответил Гусёк. Лицо его было серым.
Отяпов посмотрел на него и отвернулся. Надо было что-то сказать людям перед боем.
– Ребята! – крикнул он. – Что бы ни было, держаться своей позиции!
Это бы его первый боевой приказ. Он вдруг почувствовал, что руки его согрелись и что спина вспотела.
В лесу послышалась стрельба. Захлопали частым заполошным боем мосинские винтовки. Потом полыхнул немецкий пулемет. Отяпов его сразу узнал. Снова зачастили винтовки. Разведка, понял Отяпов, или боевое охранение – мотоциклисты. Наскочили на охранение ополченцев.
Так оно и случилось. Через несколько минут в поле замелькали фигурки бегущих со стороны леса. Они быстро пересекли обмысок белого поля и исчезли в противотанковом рву.
– Охранение отходит.
– Неужто танками попрет?
– На телегах поедет, – хмыкнул Ванников.
В стороне шоссе зарокотало, сливаясь в единый вибрирующий гул. Казалось, проснулся лес и начал жить какой-то своей неведомой и зловещей жизнью, враждебной и городу, и им, притаившимся в своих окопах, и сейчас он стронется и поползет на них всей своей несметной силой.
Туман все еще держался понизу, и Отяпов подумал, что он им поможет. Как-никак, а танкистам, да еще в незнакомой местности, ориентироваться и вести огонь будет куда сложнее, чем нашим артиллеристам.
Отяпов оглянулся на позицию зенитчиков. Расчет уже замер у орудия, изготовившись к стрельбе прямой наводкой.Глава 5 Бой, который решил судьбу Тулы
«Положение Гудериана завидным никак не назовешь…» (Фельдмаршал фон Бок)
Уходила ли 50-я армия из Тулы накануне решающего боя? Первый секретарь обкома Жаворонков и командующий армией генерал Ермаков. Из рассказов бывшего бойца зенитной батареи. История об утонувшем в цистерне со спиртом. 238-я стрелковая дивизия полковника Короткова. Наши офицеры не хуже немецких. Оборона южного участка г. Тулы. Снова майор Кравченко. Эбербах атаковал, и снова атаковал, и снова… Немецкие потери во время штурма Тулы с 29 октября по 1 ноября. Московские газеты сообщили о победе. Подвиг лейтенанта Волнянского и политрука Сизова. Снова – майор Кравченко. Пистолет-пулемет Коровина – основное оружие Тульского рабочего полка.