Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942
Шрифт:
«ПРИКАЗ ГЕРМАНСКОЙ КОМЕНДАТУРЫ «О назначении на работы и о порядке производства работ в военных и гражданских учреждениях»
Граждане города Калуги ленивы и работают плохо.
Те из граждан, которые не будут выполнять приказов Городского Головы и его помощников, будут отмечены и наказаны. 1. Граждане, которые недобросовестно работают или которые не работают назначенное количество часов, будут приговорены к денежному штрафу, который пойдет в распоряжение города (наименьший штраф – 30 рублей). Если деньги не будут уплачены, виновные будут подвергаться телесному наказанию. 2. Те граждане, которые назначены на работы и не явились на них, будут подвергнуты телесному наказанию и не будут получать продовольствия от города. 3. Те граждане, которые уклоняются от работы вообще, будут высылаться из города.
Местный Комендант» [45] .В Калуге был установлен комендантский час: хождение по городу и окрестностям – с 8.00 до 22.00. Вне комендантского часа хождение разрешалось только по специальным пропускам и при условии знания пароля. Всех остальных задерживали патрули и препровождали в комендатуру до выяснения личности.
Комендатура располагалась в здании исторического музея (ныне Калужский областной краеведческий музей).
В городе был организован лагерь для военнопленных красноармейцев. Руководил им майор Энгольм. Именно из этого лагеря гауптман Власов и немцы вербовали украинцев и казаков для работы в полиции, а также в разведке. Здесь же подбирались люди, годные для проведения диверсионных акций в советском тылу.
Для евреев местные власти организовали гетто. Евреи жили в одном из городских кварталов без права покидать его. Носили нашитые на верхнюю одежду желтые шестиконечные звезды.
В городе работал кинотеатр «Центральный» – только для немецких солдат и офицеров. Для горожан был открыт кинотеатр «Унион». В нем время от времени крутили немецкую киноленту «Королевский вальс» и постоянно показывали хронику побед германского оружия.
В Калуге выходила газета «Новый путь». Всего вышло четыре номера. Первый – 29 ноября, последний – 20 декабря. Пятый должен был выйти 1 января 1942 года. 50-я армия генерала Болдина, а точнее, ударная группа генерала Попова помешала выходу очередного номера профашистской газеты.
Газета продавалась во всех киосках. Стоимость одного номера – 20 копеек. На 1942 год была объявлена подписка. Подписчиков оказалось довольно много. Распространялась не только в Калуге и Калужском районе, айв других городах, поселках, райцентрах и деревнях. В некоторых деревнях насчитывалось по 10–15 и более подписчиков и активных читателей новой газеты.
В одном из первых номеров редакция опубликовала речь фюрера Адольфа Гитлера под заголовком: «Судьба Европы на ближайшую тысячу лет решается сейчас».
Редактировал «Новый путь» некто Евгений Евгеньевич Бунескул. Сын офицера 10-го
Евгений Евгеньевич родился в 1910 году. Но дата эта неточная. Получил прекрасное домашнее образование. В совершенстве знал французский и немецкий языки. Окончил в Калуге школу. Поехал в Москву поступать в институт. Экзамены сдал отлично, но зачислен студентом не был – обнаружилось «не то» происхождение. Правда, все же вскоре поступил на заочное отделение одного из московских вузов. Спустя несколько лет получил диплом инженера-строителя.
Во время одной из экзаменационных сессий снялся в кино. Сыграл эпизодическую роль в киноленте Якова Протазанова «Человек из ресторана». Фильм был снят по одноименной повести Ивана Сергеевича Шмелёва, судьба которого была связана с калужской землей.
В биографии Евгения Евгеньевича довольно много темных мест.
Перед войной он женился на соседской девушке.
Началась война. На фронт он почему-то призван не был, хотя отличался отменным здоровьем. Да и инженерное образование в войсках ценилось.
Когда пришли немцы, редактировал городскую газету «Новый путь». Затем ушел с немцами на восток.
Как сообщают некоторые биографы Е.Е. Бунескула, перед уходом он зашел домой в форме офицера вермахта. До этого форму никогда не носил, да и звания офицерского не имел. Бутафорией это быть не могло – немцы такого не потерпели бы. А значит, это была его форма и его чин.
В Калуге он больше так и не появился. Правда, говорят, приезжал, когда наступила перестройка. Приезжал в качестве туриста из Америки. Но это всего лишь слухи.
Жену Евгения Евгеньевича Татьяну арестовали в начале 1942 года, когда шли повальные аресты и чистка города от немецких шпионов и диверсантов. Была она беременна. Ребенок родился в тюрьме и вскоре умер. Да и сама Татьяна исчезла на одном из бесчисленных островов архипелага ГУЛАГа. В 1951 году умер Евгений Григорьевич, старый русский офицер. Валентина Владиславовна, уволенная из школы, успешно занималась репетиторством и средства к существованию имела достаточные. В Калуге ее уважали и любили. Всю жизнь она ждала весточки от сына, свято веря, что он жив. Умерла она в 1965 году.
Калужский журналист Сергей Фадеев, в 90-х годах собирая материал для публикации о семье Бунескул, обратился в областное Управление ФСБ и получил ответ, что «в их фондах даже упоминания фамилии Бунескул нет». Воистину странно.
В некоторых публикациях, связанных с темой русского коллаборационизма в годы Великой Отечественной войны, некий Бунескул упоминается как один из главных пропагандистов в Смоленске. Есть информация о том, что он в конце 1942 года был схвачен гестапо якобы за то, что передавал разведданные Красной армии, а вскоре расстрелян.
Выглядит двусмысленным и недавний факт: в книге «Калуга. Сорок первый год…» подробно, с фотографиями, рассказано о многих калужанах, в 1941 году служивших оккупантам, но о редакторе «Нового пути» нет даже упоминания.
Как просвещенные европейцы расположились в Ясной Поляне и в доме Льва Николаевича Толстого, мы рассказали в одной из предыдущих, тульских глав. В Калуге произошло нечто похожее.
Подразделение связи, которое обеспечивало один из крупных штабов, находившихся в Калуге, разместилось в доме-музее замечательного русского ученого, основоположника теоретической космонавтики, признанного всем цивилизованным миром, Константина Эдуардовича Циолковского. Солдаты, видимо представления не имевшие, где находятся, переломали часть экспонатов. В кабинете ученого устроили склад продовольствия. В одной из комнат держали кур. Кур, разумеется, привезли не из Германии, а наловили, точнее, наворовали в одной из подгородних деревень. Время от времени приносили из «курятника» курицу и рубили ей голову тесаком на верстаке, который К.Э. Циолковский привез в Калугу из Боровска и который в музее до сих пор считается одним из ценнейших экспонатов, так как именно на нем калужский мечтатель воплощал в материале многие свои идеи, связанные с воздухоплаванием и космосом. На верстаке остались рубцы от немецкого тесака. Слава богу, дом все же не подпалили.
Организованного сопротивления в период оккупации города немцам и их холуям калужане оказать не смогли. Видимо, не оказалось в этот период в городе сильной личности, которая смогла бы объединить местных патриотов, мелкие группы и одиночек в организацию, способную к борьбе. Не было и ярких одиночек. А может, об их подвигах мы просто не знаем.
Однако местные краеведы отыскали следы братьев Макаровых, Владимира Гамаюнова и Михаила Волнотрёпова. Это была подпольная организация. Подпольщики слушали по радио голос Москвы, переписывали сводки Совин-формбюро, размножали их и в виде листовок расклеивали по городу. В ночь с 20 на 21 ноября они застрелили немецкого лейтенанта, который, как им казалось, напал на их след. Труп бросили в ров неподалеку от городской скотобойни. 22 ноября полицейские во время обыска нашли в доме, где проживали братья Макаровы и Михаил Волнотрёпов, оружие. Подпольщиков расстреляли через два дня на берегу речки Киёвки на окраине Калуги.
Другую подпольную группу возглавлял Владимир Смирнов по кличке Боцман. Патриоты расклеивали по городу листовки, в которых сообщалось о том, что Москва сражается, что немцы нагло врут о ее падении. Ночами то на одной улице, то на другой горели немецкие грузовики и бензозаправщики, выводились из строя линии электропередач и кабели связи. В ночь на 7 ноября на колокольне Васильевской церкви (улица Герцена) был прикреплен красный флаг. На улице Тульской (район завода № 35) застрелили двух немецких офицеров и прикрепили к трупам таблички: «Спешу в Москву». 9 ноября взлетела на воздух столовая для немецких солдат. За выведенный из строя кабель связи немцы расстреляли на Базарной площади 20 заложников. Акции сразу прекратились.
Еще одну группу патриотов возглавлял рабочий Калужского машзавода В.А. Лёвочкин. После одной из акций его арестовали вместе с сыном Василием. Отца и сына Лёвочкиных повесили на телеграфных столбах во дворе Гостиных Рядов вместе с двумя неизвестными.
Однажды произошел такой случай. Прилетел самолет. На крыльях и фюзеляже красные звезды. Начал сбрасывать листовки. Немецкие зенитки открыли по нему огонь. Однако попасть не смогли. Горожане подбирали листовки и читали: Москва осаждена, московские рабочие подняли восстание против большевиков и призывают то же самое сделать рабочих других городов…
На рынке и магазинах в ходу были советские рубли и немецкие оккупационные марки. Немцы, прекрасно понимая, что денежный обмен на занятых территориях наладить не так-то просто, не препятствовали свободному хождению советского довоенного рубля. Но назначили курс обмена: за одну марку – 10 рублей. Курс оказался нереальным, сильно заниженным для рубля. Это стало явным особенно после 5 декабря, когда началось контрнаступление Красной армии под Москвой. Оккупационная марка сразу стала падать, а вскоре немецкую валюту, как ненадежную, и вовсе перестали брать в магазинах и на калужском базаре.
В конце октября 1941 года, когда решалась судьба Тулы и всего южного крыла Московского фронта, из разведотдела 50-й армии в Калугу была послана маршрутница. Настоящее имя ее, к сожалению, до сих пор неизвестно. Известен псевдоним, кличка – Ася. Путешествовала Ася из Тулы в Калугу и обратно около недели. Вернулась благополучно. В архиве УФСБ по Саратовской области долгие годы безвестно хранился редчайший документ периода московского сражения – донесение разведчицы Аси в особый отдел НКВД 50-й армии об обстановке в оккупированной Калуге. Ценные сведения, добытые разведчицей-маршрут-ницей Асей, немедленно были переправлены в штаб Западного фронта.
Документ действительно редчайший, поэтому привожу его целиком.«7 ноября 1941 г.
Сов. секретно.
Гор. Тула.
В Особый отдел НКВД 50-й армии
По Вашему заданию 28 октября я направилась из гор. Тулы в гор. Калугу. От станции Бредихино до ст. Гурьево я ехала поездом, затем пошла пешком, прошла ст. Неханино, дер. Крюканово, дер. Кострово, с. Колонтаево, Ханино, Алексеевка, вышла на Одоевское шоссе, дошла до дер. Большие Козлы и 31 октября пришла в гор. Калугу.
В 9 часов 31.10.1941 года по мосту через реку Оку, пройдя мимо часовых, охраняющих мост, направилась в центр города к своей приятельнице. Вместе с ней пошла по городу. Осматривала город до вечера. 1 ноября я также ходила по городу и вечером, согласно Вашим указаниям, пошла обратно в г. Тулу.
За 31 и 1 я видела следующее. В городе Калуге много солдат противника, в их составе (больше всего) финны [46] , затем немцы, имеются австрийцы и венгры. Офицеры в большинстве своем немцы. Все солдаты одеты в одинаковые шинели, различие только в окантовке. Шинель летняя, головной убор – летняя пилотка. В различных пунктах города рассредоточены автомашины так: в парке им. Горького стоят до 150 разных машин: крытые грузовые, легковые, бронемашины; на площади Социалистов – 90 машин. Во всех дворах и у домов ул. Луначарского, Ленинской, Революции, пл. Социалистов, у Каменного моста стоят по 5–7 машин. В здании 2-й школы располагался штаб противника.
1 ноября 1941 года после налета нашей авиации части противника стали перемещаться на окраину города. В бараках спичечной фабрики расположилось большое количество солдат, численность мною не установлена.
Встречаются в городе летчики без самолетов, на аэродроме расположены 5 самолетов, зениток мало. Пушек, минометов очень мало.
Машины все дни после занятия Калуги противником стоят в большинстве своем без движения [47] . Обычно из Калуги в направлении на Москву ездят легковые (очевидно, штабные) машины и небольшое количество грузовых с боеприпасами, сопровождают машины 4–5 солдат на каждой. Некоторое количество машин, очевидно специально выделенное, с солдатами – ездят по окружающим ближайшим селам и собирают продукты питания. У колхозников забирают: свиней, овец, коров, кур, гусей, муку, керосин, соль, мыло, теплые одеяла, на портянки рвут шали.
Заметно, что очень много времени солдаты тратят на добычу и изготовление пищи. Из продуктов питания делают запасы, с этой целью кустарным образом изготовляют колбасу, ветчину, выпекают хлеб.
Внешний вид солдат и офицеров, дислоцирующихся в гор. Калуге, измученный, усталый, трусливый, очень нервозный. Солдаты молчаливы, одежда грязная, потрепанная. В сравнении с тем, как эти же солдаты и офицеры вошли в Калугу, заняв ее, теперь их вид значительно изменился – стал хуже, чувствуется упадническое настроение, обреченность.
Теперь меньше хвастаются своими будущими успехами. Некоторые населению прямо заявляют: «Москву скоро не завоюем». Прибыв в Калугу, почти все солдаты заявили: «Займем скоро Москву, войне будет конец. Погуляем 4 дня в Москве, а затем месяц дома».
На вопрос населения, почему до сих пор не занята Москва, офицер (фамилия неизвестна) ответил: «Мы сейчас слабы, а когда подойдет подкрепление, мы Москву займем, через 8 дней это исполнится» (разговор происходил 1 ноября). Бывают случаи, когда солдат в квартире, глядя на фотокарточку, присланную из дому, начинает плакать, рассказывая, что дома жена, дети, а ему приходится здесь погибать.
С 25 по 31 октября 1941 года советская авиация бомбила скопление войск в городе, особенно сильная бомбежка была 25 и 26 октября.
В эти дни по городу был объявлен приказ, запрещающий вход и выход из города.
Налет нашей авиации согнал спокойствие немецких войск. Уверенность как рукой сняло. Стали прятаться, выезжать на окраину города, штабы располагать в одноэтажных малозаметных домиках.
Похороны убитых при бомбежке происходили с 26 октября по 31. Могилы роют в центре города по скверам, делая видимость, что жертв мало. 31 октября я была свидетелем, когда в одну могилу уложили 3 убитых солдат, а на кресте в надгробной надписи значилось одно имя.
По воскресным дням с 8 часов утра солдаты группами в 5–6 человек идут в церковь и молятся до 11 часов.
Из разговоров немецких солдат с населением я выяснила, что больше всего они боятся новой артиллерии, по этому поводу характерен следующий разговор: «У вас, русских, есть страшная артиллерия – машина, которая все сжигает на несколько километров, но мы скоро применим газы, завладеем этой машиной, а изобретателя истерзаем».
В городе всей жизнью руководит городское управление. Приказы, объявленные 13–15 октября 1941 года, теперь сняты, вместо них имеются приказы, гласящие:
1-й приказ:
«§ 1. В ночь с 29 на 30.Х.1941 года перевести часовую стрелку на час назад, установив немецкое время.
§ 2. Закрыть все переправы из города через р. Оку. Лодки все вытащить и оттянуть на 30 метров от воды.
За невыполнение данного параграфа виновные будут привлекаться к строгой ответственности.
§ 3. Сброшенные русские листовки собирать и сдавать в горуправу.
§ 4. По обнаружении невзорвавшихся русских бомб сообщать немедленно в горуправу, на месте обнаружения установить указку с надписью:
Подпись: голова горуправы Щербачёв H.».
2-й приказ:
«Об учете населения. Глава семьи должен сообщить точное количество членов. За дачу неправильных сведений виновные караются по закону.
Голова горуправы Щербачёв H.».
3-й приказ:
«В целях улучшения питания населения жителям предлагается организовать поход на элеватор Тихонова Пустынь, спасти зерно от горения (элеватор подожжен при отходе частей Красной Армии). 10 % от всего количества собранного зерна выдается на руки.
Голова горуправы Щербачёв H.».
4-й приказ:
«За сообщение, где хранятся награбленные вещи, сообщающему будет выдана награда в размере 10 % от общего количества стоимости выявленных вещей».
Объявление: «Желающим получить 2 кг хлеба предлагаю шить и починять мешки».
В городе восстановлена при вокзале электростанция, в эксплуатацию еще не пущена. В Зеленом Крупце [48] восстановлена водопроводная колонка. Начавший работать частично лесопильный завод после бомбежки прекратил работу.
Хлеб не продают, базаров нет, на деньги ничего нельзя купить, редкая торговля ведется в порядке обмена вещей на продукты. Восстановленные 2–3 магазина торговать не начали, т. е. были разбиты при бомбежке.
Работает частная аптека. Открыт прием больных, прием производит доктор Никольский. Открыта одна частная парикмахерская, мастер – русский. Такса за бритье бороды 5 руб. или 50 сантим.
Голова горуправы Калуга – Щербачёв Николай Васильевич [49] – бывший бухгалтер Госбанка. Местные жители, старики говорят, что в прошлом он был помещиком под Калугой.
Помощник головы – Кудрявцев – бывш. начальник пожарной охраны города, рационализатор, в прошлом получал часто премии.
Горуправа находится в здании зоотехникума на углу улиц Герцена и Кирова, напротив сквера.
Для наведения порядка в городе создана наружная полиция. Полицейские стоят на перекрестках, поверх гражданской одежды они одеты в куртки цвета хаки, на левой руке – белая повязка со свастикой.
Появление полиции в городе, вид немецких солдат, их беспощадность при налетах советской авиации сказались на настроении жителей города.
Бездушное отношение солдат к населению, грабежи изменили характер разговоров жителей. В большинстве, и особенно среди оставшихся рабочих, говорят о том, что немец скоро будет разбит. Во время налетов нашей авиации, несмотря на то что бывают случаи отдельных жертв и среди местного населения, жители говорят, что «еще бы их бомбили, очень досадно, если бомба попадает не в самый центр скопления машин и солдат. Жалко, что неудачно, еще немного бы ближе».
Возвращаясь, в соответствии с Вашим заданием, в Тулу, я прошла через Кривушино – 6 км от Калуги, и была очевидцем следующего: в 3 часа дня в село въехала легковая машина, в ней было 3 офицера. Увидев на улице кур, один из сидящих вышел из машины – по национальности финн, взял палку и стал гоняться за курами. Убив одну, поднял ее. В это время к нему подошла крестьянка и сказала: «Это моя курица». В ответ на это финн избил ее и пошел дальше ловить кур. Встретив 12-летнего мальчика – сына колхозницы Киселёвой, спросил у него, где имеются гуси и куры. Получив от мальчика ответ, что он не знает, финн дал несколько пощечин и столкнул мальчика с дороги в грязь. Собрав мешок кур и гусей, офицеры уехали.
Колхозницы, которые были свидетелями этих сцен, после их отъезда стали резко выражать свое недовольство. В это село на день бывает по 3–5 таких «визитов».
В дер. Макарово 2 ноября 1941 года немцев не было. В дер. Позняково, Грязново 2.XI.1941 года был обоз противника с обозом мотоциклистов, велосипедисты и конная разведка. Всего до 150–200 человек в каждой деревне, в дальнейшем они поехали на Русаново. Обоз в большинстве своем состоит из простых крестьянских телег. В обозе везут продукты питания для фронта. Продукты собираются по пути следования в деревнях.
С 27.10 по 1.11.1941 года обозы шли в направлении на Русаново, т. к. дорога была очень плохая, в подводы впрягали по 4–6 лошадей. Грузовые машины, которые шли в обозе, вытягивали из грязи 6–8 лошадей.
«АСЯ» [50] .Судя по всему, Ася не раз бывала в Калуге. Некоторые места она называет так, как называл бы их только человек, хорошо знакомый с городом. Очевидно и другое: многие сведения ей переданы кем-то, с кем она имела встречу и у кого, по всей вероятности, ночевала. К примеру, информацию о пяти самолетах, находящихся на аэродроме, скорее всего в Грабцеве (район, прилегающий к городу), она могла заполучить от «приятельницы». То же относится и к информации о грузовиках, стоявших на приколе «без движения» все дни «после занятия Калуги противником». В архивах ФСБ и Минобороны других документов подобного характера и содержания не обнаружено. Из чего можно сделать вывод, что разведчики, оставленные в Калуге, не отличались активностью. Возможно, побаиваясь ведомства гауптмана Власова и местной полиции.
Тема оккупации Калуги в октябре – декабре 1941 г. немецкой армией и коллаборационизма в местной историографии разработана слабо. Возможно, по причине того, что многие факты больно ранят чувства калужан и о них хотелось бы попросту забыть. Однако вышедшая в 2012 г. книга Н.В. Гущиной и А.Я. Унтилова выплеснула на поверхность многие документы и свидетельства, проливающие некоторый свет на темную и светлую историю Калуги и калужан. Положено начало более серьезных исследований, и они наверняка появятся.
Изучая документы периода калужской оккупации, вчитываясь в свидетельства переживших ее, невольно проникаешься довольно противоречивыми чувствами. Невозможно быть абсолютно беспристрастным, так или иначе оценка событий и поступков людей, а тем более если это твои земляки, калужане, все равно начинает проступать, даже сквозь строки цитат и фрагменты документов.
С одной стороны, все эти люди, пошедшие служить германским властям, – агафоновы, щербачёвы, Кудрявцевы – немецкие прихвостни, холуи, предатели родины. С другой… Есть во всей этой истории и другая сторона. В том-то и дело, что – есть.
Части Красной армии и власти Калуги, уходя из города, взорвали электростанцию, привели в негодное состояние систему водоснабжения. Сожжен хлебозавод, склады и цеха швейной фабрики «Швейпрома», магазины и склады Гостиного Двора. В городе были выведена из строя вся основная система жизнеобеспечения. А людям, оставшимся в своих домах и квартирах, надо было как-то жить. Есть, пить. Мыться. Кормить и лечить детей. Хоронить умерших.
Как и в других городах, в Калуге, как только ушли войска, милиция, начались грабежи. Грабили, растаскивали все: продовольствие, мануфактуру, гвозди, хомуты – словом, все, что имело хоть какую-то ценность и перспективу обмена.
Чтобы наладить жизнь в полуразрушенном и полуразграбленном городе, это надо было как-то остановить. Остановить могли либо немцы, либо силовая структура, созданная из своих соотечественников новыми органами власти. В данном случае – полиция.
В полицию шли конечно же не гладью вышивать… И убивали безвинно, и грабили под шумок, и пользовались властью, вымогая у жителей города и окрестных деревень домашнюю скотину, птицу, другие продукты питания. Да и просто глумились над беззащитными людьми, чтобы почувствовать силу своей власти, насладиться ею, попользоваться в целях самообеспечения. Калужская полиция времен войны жила своей, особенной жизнью. Примерно как теперь в некоторых городах России, о чем мы время от времени узнаем из сообщений СМИ в хрониках чрезвычайных происшествий.
Партизан вблизи Калуги тоже не было. Правда, иногда в пригород врывались группы партизан, пришедшие из боровских и малоярославецких лесов, наводили панику среди охраны города и так же стремительно исчезали. Цель их рейдов до сих пор остается неясной.
Ближайшим партизанским отрядом, который храбро дрался с оккупантами и наносил врагу ощутимые потери, был отряд «Передовой».
Отряд создал помощник оперуполномоченного Черепетского районного отдела НКВД Тульской области сержант милиции Дмитрий Тимофеевич Тетерчев. Сейчас Черепетского района нет. Поселок Черепеть входит в состав Суворовского района Тульской области. А Павловские леса, где базировался отряд сержанта Тетерчева, в основном отошли после очередного межевания к Козельскому району Калужской области. Когда началась война и фронт придвинулся к родным местам, сержанту Тетерчеву поручили формирование истребительного батальона. Батальон он сформировал в кратчайшие сроки и приступил к обучению бойцов военному делу. А потом пришел приказ: на базе истребительного батальона, из самых надежных и способных к лесной войне на занятой противником территории, сформировать партизанский отряд. Тетерчев взял в отряд в основном молодежь. И не ошибся.
Комиссаром «Передового» был назначен сержант госбезопасности Павел Сергеевич Макеев. Начальником штаба стал Ефим Ильич Осипенко.
До прихода немцев Е.И. Осипенко работал начальником милиции Сухиничского района Смоленской области. С остатками истребительного батальона он пришел в Павловские леса, встретил лесника Бессонова, который был связан с партизанами. И вскоре Тетерчев, Макеев и Осипенко сидели в землянке на партизанской базе и планировали первую боевую операцию.
Изучая действия партизанских отрядов Подмосковья, Тульской, Орловской и Смоленской областей в лесах, которые теперь отошли к Калужской области, заметил вот какую закономерность: самыми боеспособными были отряды и формирования, созданные и действовавшие под командованием работников НКВД. Здесь, как правило, все основывалось на жесточайшей дисциплине и ответственности.
Основной задачей отряда был контроль коммуникаций в треугольнике дорог Козельск – Белёв – Лихвин.
Из дневника командира отряда сержанта госбезопасности Д.Т. Тетерчева: «30 октября. По сообщению разведки, противник усиленно перебрасывает свои части к Туле. Фашисты натягивают полевую связь, проводят ремонт железной дороги. Мы в течение суток парализовали железнодорожную ветку Козельск – Шепелёво – Мышбор. Доставленный немцами груз на Мышбор – 2 вагона спецсвязи – нами полностью сожжен. Немецкая охрана и обслуживающий персонал бежали. Мы по-хозяйски зашли на железнодорожную станцию и стали встречать поезда. Митькин, специалист-телеграфист, сказал: «Необходимо уничтожить телеграфную связь в здании, и немцам потом ремонт обойдется в несколько месяцев…» Оставшийся на станции паровоз мы взорвали…»27 ноября 1941 года отряд «Передовой» ворвался на железнодорожную станцию Шепелёво на перегоне Козельск– Лихвин. Здесь, в пристанционных постройках, находились склады военного имущества, вдоль путей лежали штабеля леса, предназначенного для ремонта путей. Штабеля облили бензином и подожгли. Запылали и склады с армейским имуществом.
24 декабря отряд Тетерчева провел еще более дерзкую операцию. На этот раз на полустанке Мышбор. Немцы уже отступали. Оживилось движение их эшелонов по железной дороге. В Лихвине, который немцы продолжали удерживать, скопилось большое количество грузов. Появилась возможность отсечь пути отхода и вывоза тылов в сторону Козельска.
Ночью подобрались к железнодорожной насыпи, заложили под рельсы заряд. Взрывчатка должна была сдетонировать от противотанковой гранаты, закрепленной сверху. К чеке привязали шнур. Когда со стороны Лихвина показался первый эшелон, за конец шнура взялся начальник штаба отряда Осипенко. Состав приблизился к месту закладки взрывчатки. Рывок и – тишина… Граната не взорвалась. Вагоны один за другим проносились мимо. Эшелон уходил в сторону Козельска.
Осипенко приказал партизанам отойти к лесу, а сам побежал к насыпи. В это время по просеке шел второй состав. Осипенко выломал шест и со всей силы ударил им по тому месту, где лежала граната.
После взрыва товарищи несли на базу своего начштаба на руках. Осипенко был ранен, контужен и обожжен. Но жив. Вскоре бывший пограничник Ефим Ильич Осипенко за этот подвиг будет награжден орденом Ленина и медалью «Партизану Великой Отечественной войны» 1-й степени за № 000001. Но зрение партизану № 1 врачи так и не смогут вернуть. Последнее, что в своей жизни видел Ефим Ильич, была вспышка заряда, заложенного под рельсы.
Взрыв и разрушение путей полностью парализовали движение составов на перегоне Лихвин – Козельск. Немцы так и не смогли восстановить железную дорогу, бросив на путях груженые составы. В Лихвине два эшелона, груженные техникой, автомашинами, мотоциклами, велосипедами, оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами, даже не вышли с запасных путей.
Когда несли в лес раненого начальника штаба, боевая группа получила новые разведданные: вдоль железной дороги от Черепети на Козельск движется пешая колонна немцев.
Партизаны перехватили их у станции Мышбор. Местный лесничий Бессонов провел отряд лесными тропами, известными только ему. Устроили засаду. Те, кому удалось избежать партизанской пули, сдались кавалеристам генерала Белова. К тому времени дивизии 1-го гвардейского кавкорпуса, действуя на левом крыле 50-й армии и правом 10-й, уже подходили к Козельску. В авангарде корпуса шла ударная группа полковника Н.С. Осликовского [51] в составе 2-й гвардейской и 75-й кавалерийской дивизий. Кавалеристы вначале атаковали Козельск в лоб, но были отбиты и начали охватывать город с трех сторон. Немцы, продержавшись в городе еще около суток, вынуждены были уступить напору дивизий полковника Осликовского. Бросая тяжелую технику и вооружение, они начали поспешный отход.
Надо заметить, что падение Козельска, как важного опорного пункта немцев, во многом предопределило судьбу Калуги. Но о калужской наступательной операции и штурме города мы расскажем подробно в следующей главе.
Партизаны Тетерчева яростно атаковали немецкую колонну. Пленных было мало. Мстили за погибших товарищей, за любимца отряда комсомольца Сашу Чекалина.
Отважного партизанского разведчика немцы повесили 6 ноября 1941 года на городской площади в Лихвине. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.
Родился Александр Павлович Чекалин в селе Песковатское под Лихвином. Успел окончить девятый класс Лихвинской средней школы. Когда началась война, добровольцем пошел в истребительный отряд, который впоследствии был переформирован в партизанский отряд «Передовой». Командир отряда Тетерчев назначил его на должность разведчика. Однако Саша участвовал почти во всех боевых операциях.
Однажды в конце октября партизаны устроили засаду на дороге из Перемышля в Лихвин. В засаду угодила колонна грузовиков с солдатами и различными армейскими грузами. Начался бой. Партизаны забросали гранатами грузовики, открыли огонь из автоматов и пулеметов. Немцы не успели понять, что произошло, когда были расстреляны в упор. Только один грузовик с солдатами успел проскочить между горящими машинами и рванулся по дороге в спасительное пространство, не простреливаемое партизанами. Наперехват ему бросился с противотанковой гранатой Саша Чекалин. Он догнал машину на повороте и забросил гранату в кузов, под брезентовый тент.