Остановка. Неслучившиеся истории
Шрифт:
В первый день, когда только высадились из автобусов, многие тут же достали телефоны, и через несколько секунд послышалось: «А связи, что ли, нет?.. Не ловит!» Игорь, организатор фестиваля, громко объявил: «И не будет ловить! Это ведь детский лагерь». Потом на вопросы, есть ли выход к реке – лагерь был огорожен забором из профлиста, пожал плечами: «Нет выхода, это ведь детский лагерь». То ли шутил так, то ли всерьез говорил, но после этого на любой недоуменный вопрос следовал чей-нибудь ответ-объяснение: «Это ведь детский лагерь». И
– Так, и что, больше действительно нечего выпить? – спросил прозаик Роман.
– Нечего, – вздохнул организатор и поэт Игорь, а другой поэт, Григорий, добавил:
– Это ведь детский лагерь.
Засмеялись, но невесело.
– Ладно, ребята, я спать, – сказал Игорь. – И вам настоятельно советую. Завтра подъем в восемь. Не хочется кого-то ждать.
– Да-да, мы помним…
Вышли на крыльцо покурить. И до этого, конечно, выходили, но по два-три человека, а тут все, даже те, кто не курил. Подышать перед сном.
Была уже ночь. Свежая, но не прохладная, тихая, июньская. Надрывались какие-то птички, в реке за забором плескались рыбы и шуршали камыши.
Спать не хотелось. Вернее, не хотелось расходиться, обрывать общение. Мало ли что будет потом, получится ли еще вот так этой компанией посидеть. Времена тяжелые, тревожные; ходят слухи, что перестанут финансировать фестивали, прикроют гранты, вообще урежут бюджеты. А к грантам и фестивалям привыкли…
Да и опьянения особого не было. То ли от богатого кислородом воздуха, то ли от того, что много говорили и много пели. Когда молча пьешь – быстро пьянеешь, а когда не молчишь – наоборот. Наверное, потому и придумали петь за праздничными столами – чтоб не срубало. Ну и танцы-пляски, скандалы, легкий мордобой, видимо, тоже…
– Какие планы? – задал новый вопрос прозаик Роман; слыл он одним из самых пьющих, по крайней мере, почти во всех его вещах персонажи пили или болели с похмелья.
– А какие могут быть планы, – усмехнулся другой прозаик, Дмитрий, – были бы в городе…
– Но ведь рядом есть деревня, – многозначительно сказала Татьяна, организатор другого, в соседнем регионе, литературного фестиваля.
– И ты предлагаешь… – Дмитрий не договорил – и так было понятно.
Татьяна кивнула:
– Вот именно.
– Это, кстати, выход, – подобрался Роман. – Двинем?
– Не вижу причин тянуть.
– Ребя-ата, ну вы что! – остановил прозаик Даниэль; он был самым взрослым в компании, носил короткую, но густую бороду, которую хотелось называть окладистой, если бы это слово давно не стало в отношении бороды штампом. – Половина второго, до деревни идти полчаса. И не факт…
Роман перебил:
– Вот и увидим – факт или не факт. Я верю в сибирскую деревню. Как она без самогона? – Он успел пожить чуть ли не в половине городов-миллионников, сейчас был зарегистрирован в Екатеринбурге, но считал себя
– Я бы не отказалась от стопочки самогонки, – сказала Татьяна.
– Да откуда у них самогонка, – фыркнул прозаик Дмитрий. – Его гнать надо, а это труд. Спирт с ближайшего завода – в лучшем случае.
– Не знала, что ты такой пессимист.
– Я, Тань, не пессимист, а реалист. Зуб даю, что самогонки мы не найдем.
– О! Зуб – уже серьезно.
– Наличка есть?
– Есть.
– Тогда пошли.
Пошли втроем – Татьяна, Дмитрий и Роман.
Лагерь почти уснул. Изредка раздавались голоса в темноте, тихие смешки. Наверняка кто-то из молодняка успел сдружиться, склеиться в пару и теперь не мог расстаться.
У ворот, закрытых и днем – это ведь детский лагерь, – находился домик охранников или вахтеров, а за ним – собака на цепи. Собака залаяла. Не громко, не зло, а так – чтоб разбудить человека в домике.
Разбудила или не спал человек, – очень быстро к воротам вышла женщина. Не молодая, но и не старая.
– Выпустите нас на часик, – попросила Татьяна. – Погулять.
– Выпущу, конечно. – В голосе женщины не послышалось радости по этому поводу, впрочем, и ворчливости тоже; она стала отмыкать навесной замок.
– Извините, а такой вопрос, – начал Дмитрий тихо, доверительно. – Не подскажете, в деревне где-нибудь можно веселящих напитков приобрести?
– Что?
– Гм, алкоголя… Самогонку, например?
– У нас никто этим не занимается, – не меняя тона, ответила женщина.
– Да?..
– Что, пойдете? – Она придерживала воротину.
– Правда, не купим?
– Правда, правда. Зря только время потратите.
Татьяна, Дмитрий и Роман всмотрелись друг другу в глаза – в прямом смысле, буквально всмотрелись – и прочитали там:
«А что она может ответить?» – «Ну да, не скажет ведь: конечно, торгуют, вот адреса». – «По-любому где-нибудь продают». – «Надо идти».
– Ладно, хоть так прогуляемся, – сказала Татьяна женщине. – Не спится.
– Ваша воля. Гуляйте.
И тут сзади, со стороны корпусов, послышались шаги. Торопливые.
– Блин! – вырвалось у Романа; он решил, наверно, что это Игорь увидел их в окно, понял, что пошли догоняться, и вот решил завернуть.
Но это был не Игорь, а поэтесса Александра и прозаик Даниэль.
– А вы чего? – спросил Дмитрий.
– Подумали: как вы без нас. Еще в какую историю вляпаетесь. А мы с Александрой люди представительные, будем вас курировать.
Продолжили путь впятером. Впереди шагал невысокий, тонкий, в камуфляжном кепи очень похожий на кубинского партизана Дмитрий, за ним Татьяна и Роман, сзади действительно представительные, теперь не спешащие Даниэль и Александра.
Дорога была грунтовой, но ровной, хранящей на себе остатки гравия. По обе стороны от нее – густой березняк вперемешку с безымянными кустами.