Останься со мной навсегда
Шрифт:
— Я просто не понял, о ком вы говорите, — извиняющимся тоном заметил хозяин пансиона.
— А как же не поняли! Я сказал вам, что ищу девушку по имени Констанс с длинными светлыми волосами и с таким красивым лицом, что можно просто обалдеть. Или у вас в данный момент проживает не одна Констанс со светлыми волосами и обалденно красивым лицом?
Констанс стало не по себе от комплиментов по поводу ее нового лица… Но ведь ни Марко, ни хозяин пансиона, ни вообще кто бы то ни было здесь не знали, что это лицо не принадлежит ей на самом деле.
— Я боялся, мисс Эммонс, — обратился к ней хозяин пансиона, —
Марко расхохотался.
— Так, значит, я был прав! Вы действительно просто не хотели пропускать меня к ней, — проговорил он между взрывами смеха. Потом, посерьезнев, сказал: — А вообще вы правильно делаете, что оберегаете мисс Эммонс от назойливых поклонников. Поступайте так и впредь, синьор, и ни в коем случае не пропускайте к ней молодых людей, ищущих встречи с ней.
Хозяин пансиона промолчал. Марко повернулся к Констанс.
— Не думай, пожалуйста, что я приехал сюда, чтобы докучать тебе с ухаживаниями, как выразился этот синьор. Я хотел задать тебе один, точнее, два вопроса. Я бы задал их по телефону, но не знал номера. — Он смущенно улыбнулся. — Во-первых, не обиделась ли ты на меня за… ну, сама понимаешь, за что. Потому что если ты обиделась, я буду на коленях вымаливать прощение… — Марко опустил глаза — на розовом мраморе четко отпечатались чьи-то грязные подошвы. — Но я все-таки надеюсь, что ты на меня не обиделась, — мне неохота становиться на колени на этот грязный пол.
Констанс рассмеялась. На душе у нее вдруг стало невероятно радостно и легко. А почему ей не могло быть радостно? Она была красива, молода — по крайней мере выглядела как юная девушка, а сколько ей лет на самом деле, знала лишь она одна; перед ней стоял этот удивительно обаятельный молодой человек, который искренне восхищался ею и с которым она чувствовала себя почти так, как когда-то с Габриэле… Почти.
— Твой смех говорит мне, что ты не в обиде, — констатировал Марко. — А раз так, осмелюсь задать второй вопрос: что ты делаешь сегодня вечером? — Не дав ей ответить, он тут же добавил: — В любом случае, что бы ты ни делала, я надеюсь, что ты отложишь эти дела, чтобы поужинать со мной. О’кей?
— О’кей, — кивнула она.
Он улыбнулся.
— Мне это нравится, Констанс.
— Что именно?
— Девушки обычно ломаются, прежде чем согласиться поужинать с мужчиной, который не является их женихом. Они почему-то считают, что приличия ради должны несколько раз отказаться, а потом уже поддаться на уговоры. Надо ли говорить, что я предлагаю тебе это без всякой задней мысли? Ты веришь мне?
— Верю, — ответила она и невольно задалась вопросом: а как бы это было, если бы Марко обманул ее доверие?
— Ты, кажется, собралась куда-то? — спросил он, позвякивая ключами от машины, которые держал в руке. — Я могу тебя подвезти?
— Я хотела сделать кое-какие покупки — что-нибудь из одежды.
— В самом деле? Знаешь, это просто замечательное совпадение! — Марко взял ее под локоть и направился вместе с ней к выходу. — Я тоже собирался проехаться сегодня по магазинам и пополнить
— Согласна.
— Тогда поехали.
День в обществе Марко Констанс провела прекрасно. Они ездили по улицам Рима, на которых уже царила рождественская атмосфера, разглядывали витрины, заходили в самые шикарные и дорогие магазины, примеряли одежду, покупали, складывали покупки на заднем сиденье его «ауди», снова садились в машину и ехали дальше. Праздничная суета на улицах и в магазинах давала Констанс заряд хорошего настроения. В преддверии Рождества все спешили что-то купить, чтобы сделать подарок своим родным и близким — или себе самим…
У нее было такое ощущение, словно сегодня она делает самой себе необычайный подарок. Сегодня в ее жизни появилось что-то, чего она была лишена двадцать пять лет, когда она жила в Нью-Йорке и называлась миссис Грин, и эти четыре месяца, которые она провела в городе-музее своего счастья. Этим «чем-то» был Марко. Благодаря ему ей удастся оживить прошлое, превратить его в настоящее. Разумеется, она уже знала, что их знакомство не ограничится посещением модных магазинов и ужином. Он, наверное, тоже понимал это.
Редкие хлопья снега срывались с неба и тут же таяли, едва коснувшись асфальта. Она поглядывала краем глаза на Марко, пользуясь тем, что он смотрит на дорогу и не замечает, что она наблюдает за ним. Нет, он вовсе не был похож на Габриэле… Но он тоже был красив (хоть и не настолько), обаятелен (хоть и не настолько) и вообще был симпатичным парнем. Марко был остроумен, любил посмеяться, рассмешить ее… Она вспоминала, как много они с Габриэле смеялись в первое время.
О Марко она не знала ровно ничего, кроме того, что его зовут Марко и ему двадцать один год, — и была рада, что не знает. Потому что если она узнает что-то о его жизни — чем он занимается, какие у него интересы, планы на будущее, это помешает ей видеть в нем того, кого она хочет в нем видеть. По всей вероятности, Марко был просто богатым бездельником, папенькиным сынком — она уже успела заметить, с какой легкостью он тратит деньги. Когда ему нравилась какая-то вещь, он даже не смотрел на цену, а тут же примерял ее и покупал, если она хорошо на нем сидела и если она, Констанс, одобряла его выбор.
Он всегда прислушивался к ее советам… Правда, был случай, когда не меньше четверти часа она убеждала его купить роскошный белый пиджак, в котором он был красив, как картинка из модного журнала. Он упрямился, говорил, что ему вообще не нравятся атласные пиджаки, но потом все-таки поддался на ее уговоры.
Когда магазины закрылись на обеденный перерыв, они просто катались по городу. Ранние декабрьские сумерки уже начали заволакивать небо, с которого неторопливо падали снежные хлопья. Рождественские елки на углу улиц и на площадях заманчиво поблескивали разноцветными гирляндами, напоминая о приближающихся праздниках. Рим был очень красив сегодня. Он больше не был вечным городом — он был городом-ребенком, с нетерпением ожидающим обещанный праздник.