Останься со мной
Шрифт:
Мне ее не хватает.
И я все равно не уйду. Бесполезно. Приковало к ней намертво, еще тогда. И три года я держался, как закодированный алкаш, старательно убеждая себя, что все в прошлом, что на фиг мне не сталась эта нервотрепка, что без нее будет лучше, проще и спокойнее. Что в итоге? Вечер, барсучья нора и сердце, бьющееся где-то в гландах.
Я взглядом приглашаю ее присоединиться. Отворачивается. Бесит.
Будь на ее месте кто-нибудь другой, я бы ушел, не задумываясь. Но это Лера. Так что хрен я куда уйду. Поэтому заказываю еще один кофе.
– Демид! –
Я оглядываюсь на тот столик, за которым сидела их компания. Никого нет. Подруги разбрелись, а Лерка здесь, напротив меня. Это внушает некоторый оптимизм.
– Кофе будешь? – устало спрашиваю и готов к тому, что сейчас пошлет, но она соглашается.
– Давай.
Вознесенская какая-то взвинченная. Молчит и старается не сталкиваться со мной взглядом, а когда это все-таки происходит, поспешно отворачивается. Я, как всегда, не могу просчитать, что творится у нее в голове. Она настолько непредсказуема, что у меня никогда это не получалось.
Когда приносят кофе, Лерка тянет кружку к себе и делает несколько глотков. Молчит. Я тоже молчу, но не могу отказать себе в удовольствии рассматривать ее. Так близко. Если протянуть руку, то можно прикоснуться…и получить за это по морде.
– Как жизнь? – задаю самый нелепый вопрос на свете.
Сейчас точно пошлет.
– Хорошо. Работаю, отдыхаю. Как большая.
– Молодец.
Быстрый взгляд на меня. Отворачивается. Хмыкает. Не верит.
– Я серьезно. Ты молодец.
Она все равно мне не доверяет, держится настороженно. Но хоть не пытается сбежать, и на том спасибо.
– Почему именно в туризм пошла?
– Потому что мне нравится эта тема. У меня даже канал свой есть. Большой, между прочим, – выдает не без гордости, – и через пару лет, как накоплю денег, открою свое турагентство. Сейчас пока опыта набираюсь, в том году только универ закончила…
Лерка испуганно замолкает, будто ляпнула чего-то лишнего.
– В том? – когда мы с ней встречались, она училась на третьем курсе, значит закончить должна была раньше, – кто-то оставался на второй год?
Вознесенская тут же напрягается:
– Ну, в поза том. Подумаешь, оговорилась!
– Не пенься. Просто спрашиваю, – примирительно поднимаю руки. Мне совсем не хочется, чтобы она психанула и ушла.
– Так почему ты не улетел? – она не очень тактично, но совершенно по-ежиковски переводит разговор.
Мысленно делаю пометку не затрагивать тему ее учебы. Что-то там не так. Не чисто. Может хвостов нахватала и в академ вылетела, может еще чего. В любом случае, реагирует остро и бесится, а мне на фиг не надо, чтобы она бесилась. Я мира хочу.
– Я же сказал. Не захотел.
Качает головой:
– Не захотеть на Мальдивы? Это как надо пресытится, чтобы от такого отказываться?
Жму плечами. Да, я зажравшийся сукин сын, которого уже ничем не удивить, не впечатлить и не заинтересовать. Почти ничем. Сейчас вот мне очень интересно, но сижу словно истукан, опасаясь сказать лишнее слово и спугнуть. А еще мне чертовски хочется прикоснуться к ее волосам…
– Между прочим, там твоя принцесса сюрприз тебе подготовила.
– Я рад, – сарказм прорывается наружу, и Лерка его чувствует.
Замолкает на несколько секунд, потом прохладно интересуется:
– Не все так сладко в вашем сахарном королевстве?
Королевство дышит на ладан, и в этот раз я не собираюсь его реанимировать. Сидя напротив колючего, нахохлившегося Ежика, я окончательно понимаю, что наелся идеальности и жизни по правилам. Что мои попытки сохранить собственное спокойствие не стоят и выеденного яйца. Пустое. Это не та тишина, которая приносит мир в душу и наполняет счастьем. Это синтетика. Бесплодная пустыня, в которой ничего нет.
– Ты действительно хочешь обсудить мои отношения с Эльвирой?
– Нет, – морщится, будто я ей предложил чего-то гадкого, – меня не интересует ни Эльвира, ни ваши отношения. Просто хотела понять, почему не поехал.
– Не захотел. Потому что не там и не с той, – говорю, а сам в глаза ей смотрю, не отрываясь, – да и на работе проблемы.
Первую часть признания она пропускает между ушей, как нечто несущественное, а вот вариант с работой ее устраивает:
– Теперь все ясно.
Я так старательно создавал и поддерживал образ крутого босса, культивировал его в ней, требуя признания и подчинения, постоянно макал носом в ее несоответствие моему статусу, что она приняла это. И теперь она попросту не видит остального. Или не хочет видеть. Почему-то становится тошно.
– Что тебе ясно, Лер?
– Работа – это святое.
Я не знаю, что сказать, поэтому тяну к себе кружку и делаю глоток кофе. Остыл.
Молчим. Я никак не пойму, что должен говорить, и как себя вести, чтобы ее не отпугнуть. Мне привычнее брать быка за рога и продавливать любые проблемы, решая их так, как нужно мне, но интуиция подсказывает, что сейчас это бесполезно.
Лера будто чувствует, что творится у меня внутри. Читает между строк.
– Демид, – она устало вздыхает, – я никак не могу понять, чего ты от меня хочешь? С чего такое внезапное желание снова общаться? Я все такая же, как и раньше. Бестолковая, наглая, не умеющая себя вести в приличном обществе. Все так же недотягиваю до тебя.
Ни черта не такая. Повзрослела и ей теперь плевать на то, дотягивает она до кого-то или нет.
– Ну почему же? Ты очень изменилась. Такая стала эффектная, деловая…
– Хватит, Демид, – устало отмахивается от моих комплиментов. – не трать время.
Она попросту прекратила мне доверять. Черт, да что ж так неприятно-то? Хотя заслуженно. Я в прошлый раз столько усилий приложил, чтобы отвадить ее, вышвырнуть из своей жизни. Размазал тонким слоем и ноги вытер, пытаясь сохранить то самое искусственное спокойствие и репутацию среди людей, до которых нет никакого дела.