Оставь страх за порогом
Шрифт:
– Кто убил Никифорова?
– Ваш покорный слуга. С опозданием узнал о его предательстве, не мог позволить, чтобы донесение попало в контрразведку, что было бы чревато неприятностями, вплоть до моего провала. Не имел времени проинформировать ревком о предательстве третьего в вашей тройке, следовало принять меры.
Два разведчика расстались. Ни Магура, ни Синицын не подозревали, что минуют двадцать с лишним лет и они вновь встретятся под чужим для обоих небом в уставшем от бесконечного дождя Берлине. И будет еще встреча после Великой Отечественной войны в зале военной коллегии Верховного суда СССР на закрытом процессе над военными преступниками, в том числе Красновым с племянником.
Магура покинул подвал, взбежал по лестнице, оказался на улице, где не утихала возникшая с налетом аэропланов паника.
Из приказа № 31 по гарнизону гор. Царицына:
…К сожалению, приходится констатировать, что в то время, когда на фронте проливается кровь освободителей Отечества от большевистско-жидовской власти, направляются все усилия к остановлению натиска врага, в нашем гарнизоне происходят оргии, кутежи, проигрываются громадные суммы, в их числе взятые из полковых касс…
Приказываю тщательно осматривать все эшелоны, составы, дабы пресечь хищения военного имущества. Уличенных в грабежах немедленно предавать суду.
Приказ № 42 Сарепта, 6 ноября 1919 г. Славные воины Кавказской армии!
Два месяца назад противник, собрав многочисленные полчища, бросил их на Царицын. Вы были сильны одной доблестью, бесстрашно приняли удар врага во много раз сильнее.
Отходя шаг за шагом, с безмерным мужеством отбивая жестокие удары противника, вы дали мне время укрепить Царицын и собрать на помощь вам войска… Ныне противник отброшен к северу от города, и Царицыну в настоящее время опасность не угрожает. Ура вам, славные орлы Кавказской армии!
Ближе к полуночи 2 января 1920 года Царицын разбудили орудийные залпы, беспорядочная стрельба из всех видов оружия – палили трехлинейки, пулеметы, карабины, револьверы. Началось наступление 50-й Таманской дивизии 11-й армии под командованием Ковтюха [32] .
Подгоняемый несмолкающей канонадой, захлебываясь от бьющего в лицо ледяного ветра, Николай Магура бежал по скованной льдом Волге. В те же часы на западную окраину города в наступление пошла кавалерийская бригада, к орудийному заводу продвинулась стрелковая часть.
32
Ковтюх Е. И., бывший штабс-капитан. За участие в освобождении Царицына награжден орденом Красного Знамени. Репрессирован в 1938 г.
К позднему в середине зимы рассвету бои разгорелись в разных районах. Красноармейцы в матерчатых шлемах, папахах, кубанках, матросы Волжской флотилии, рабочие теснили врангелевцев, не позволяли им укрепиться, собрать воедино разрозненные отряды, шаг за шагом пробивались к вокзалу.
В поселке Французского завода короткими очередями бил из особняка пулемет. Наступающим пришлось залечь в истоптанный, ставший грязным месивом снег. Пулеметчик стрелял довольно метко. Оказавшийся ближе других к зданию Магура дождался, когда пулеметчик станет менять ленту, и перебежал улицу. Бросил на крышу в слуховое окно гранату и распластался, утопив лицо в сугробе.
Из чердака повалил дым. Магура с бойцами ворвались в дом и выволокли офицера, выглядевшего жалким в разорванном мундире с оторванным погоном, с безжизненно висящей рукой. Грум-Гримайло прошел мимо Магуры, тупо уставясь себе под ноги.
Из выступления М. И. Калинина в Царицынском театре «Парнас» 22 января 1920 г.:
Тот день, когда пал Красный Царицын, был днем траура рабочих и крестьян России. Но ни звука не раздалось в адрес царицынских рабочих, что они не сумели удержать город. Везде было общее мнение, что город снова станет советским. Теперь Красная Армия вернула Царицын.
Феодосия
Февраль 1920 года
На рейде в порту теснились суда с русскими и иностранными именами на борту, спасательных кругах. Монотонно тарахтел двигатель, раздавались методичные удары по жести. В снастях посвистывал ветер. Басовито, с интервалами давал гудки сухогруз, ему лениво отвечали другие суда.
Часовой у трапа эскадронного миноносца «Фокленд» с опозданием вытянулся перед иностранцами, взял под козырек. Члены британской военной миссии поднялись на борт. За англичанами и переводчиком матросы пронесли увесистые баулы, чемоданы, свернутые трубкой и спрятанные в футляры живописные полотна.
Мак-Корни выдавил из себя, ни к кому не обращаясь:
– В Лондоне не стоит узнавать, что барон не соизволил с нами проститься. Иначе в правительстве Объединенного королевства, в парламенте решат, что наша делегация была неавторитетной для командования Кавказской армии.
Мак-Корни мог бы добавить, что не надо хвастаться приобретениями за весьма скромные суммы, почти за бесценок, антиквариата, но члены миссии знали это и надеялись, что в Лондоне их встретят как истинных героев, вернувшихся невредимыми из объятой междоусобной войной страны, сумевших заключить весьма выгодные контракты, торговые соглашения.
Спустя час миноносец под французским флагом отошел от причала, провожаемый бестолково носящимися над водой чайками, двинулся к выходу из бухты. Синицын стоял на палубе, прощался с остающейся за кормой Родиной, не зная, как долго пробудет в чужих краях. Отчего-то вспомнился царицынский подпольщик, хотелось верить, что он благополучно и вовремя добрался до своих с шифрованным донесением.
Часть пятая
Расстрел в полночь
Из личного дела Н. С. Магуры:
1920 г., август, внедрен со спецзаданием в банду Червонного в Прихоперье Царицынской губ.
Лето 1920 года на Нижнем Поволжье выдалось небывало жарким, засушливым. Дождей не было четыре месяца кряду, высохли ручьи, обмелели озера, пруды, ерики, на Волге оголились берега, в центре реки выступили островки. Горячий, почти обжигающий зной сжег в полях на корню хлеб, не позволил вызреть на бахчах арбузам, дыням, тыквам, ко всем бедам прибавился падеж скота. Губернию охватил голод. Срочно созданная комиссия «Помгол» выяснила, что на грани вымирания почти пятая часть населения, начали выискивать внутренние резервы. В благополучных губерниях прошли недели помощи голодающим, по молодой республике прокатился призыв: «Десять сытых кормят одного голодающего». В Царицын стали прибывать эшелоны с зерном, фуражом. Следом за голодом царицынцев охватила эпидемия тифа, но с ней удалось справиться.