Осторожно, альфонсы, или Ошибки красивых женщин
Шрифт:
– Нужно его оттащить в дальний конец чердака.
– Спасибо тебе, Игнат, – бормотала я, посматривая на ботинки покойника, за которыми мне приходилось ползти. – Спасибо.
– Да помолчи ты со своими благодарностями, – нервничал Игнат еще больше и продолжал тащить труп.
– Господи, как такое могло произойти… Господи… Игнат, миленький, сделай, пожалуйста, так, чтобы меня не посадили. Миленький.
– Да не посадят тебя, не посадят! – убеждал меня Игнат и небрежно вытирал льющийся со лба пот. – Ты только смотри кровь хорошо вытирай. Ничего не
– А я не пропускаю.
– Вот молодец. Вот умница. Все будет хорошо, девочка моя. Все будет хорошо! Мы уедем с тобой в Австралию, купим домик и будем жить в полнейшей безопасности.
– Да, да, да, – повторяла я как робот и еле слышно всхлипывала. – Только не в тюрьму…
– В Австралию поедем?
– Если все обойдется, то, конечно, поедем.
Время тянулось довольно медленно, и мне казалось, что с того момента, как я взяла в руки оружие, прошла целая вечность. Когда все трупы были перенесены из нашего номера на чердак, Игнат поднял валявшиеся на полу пистолеты и стер с них все отпечатки пальцев.
– Вот так-то лучше. Пошли опять на чердак.
– Зачем? – Я чувствовала себя окончательно обессиленной.
– Должны же мы вручить им оружие для полной правдоподобности.
Вернувшись на чердак, Игнат вложил один пистолет в руку Эдику, а другой – в руку одного из мужчин, ворвавшихся в номер.
– Вот и все. Такая небольшая перестрелочка на чердаке сочинской гостиницы. Сразу-то и не поймешь, кто кого и за что. Было бы неплохо, если бы эту честную компанию нашли попозже.
– Ты хочешь сказать, что милиция поверит, что эта троица перестреляла друга друга? Но ведь там же не дураки работают.
– Там работают далеко не дураки, только вот для них на первом месте отчетность и раскрываемость преступлений. Возможно, они обнаружат, что тела откуда-то перетащили, что из пистолета стрелял еще кто-то, но если они поймут, что это дело может повиснуть в воздухе на неопределенный срок, то им самим будет выгоднее подтасовать факты и списать все на криминальные разборки. Какой с мертвых спрос? Зато раскрываемость преступлений соответствует плану, да и лишняя звездочка на погонах никогда не помешает. Все зависит от того, кто будет вести это дело и насколько серьезно он к нему подойдет.
– А на нас выйти можно?
– Если постараться, то можно. Но для этого нужно очень сильно постараться. А в милиции в последнее время никто не старается. Говорят, времени нет, да и загруженность большая. Девочка моя, не переживай. Если они и выйдут на наш след, то мы будем уже далеко. Тогда милиции придется закрывать эту гостиницу ко всем чертям и исследовать все номера. Сейчас самый сезон. Вряд ли кому-то хочется закрывать эту гостиницу и терять хорошие деньги. Пошли, нужно все перемыть в номере. В наших с тобой интересах сделать так, чтобы в наш номер как можно быстрее заехали другие постояльцы. Поэтому нужно все хорошенько убрать и утром сдать ключи. Так как сейчас со свободными номерами напряженка, то наш номер заселят сразу, как только мы его освободим.
– Но ведь перед тем, как сюда заедут новые постояльцы, горничная должна будет убрать номер и поменять белье.
– Ну и пусть убирает.
– Так горничная может обнаружить следы крови или что-то подозрительное. Тогда она сама вызовет милицию.
– Значит, ты должна сейчас выдраить номер так, чтобы она ничего не нашла. Сможешь?
– Постараюсь.
– Так сможешь или постараешься?
– Смогу.
– Вот это другой разговор! Я же знаю, что ты у меня умница. И стреляешь хорошо, и убираешь.
Я кивнула отяжелевшей головой и прижалась к обшарпанной стене чердака. Сознание мое затуманилось настолько, что я ничего не видела перед собой, а различала лишь какие-то бледные пятна. Голова болела так нещадно, словно она была готова лопнуть и разлететься на множество мелких кусочков.
– Кристи, пошли. Оставим распутывать эту ситуацию господам при исполнении, если, конечно, у них что-то получится.
ГЛАВА 18
Когда я драила номер, меня то и дело выворачивало, перед глазами стояли окровавленные трупы, я тяжело дышала и обливалась потом. Только что я вымыла почти весь коридор. Мне повезло: я не встретилась ни с одним постояльцем, а это значит, что я не привлекла к себе чужого внимания.
– Кристи, ты не серчай, но я убираться не умею. – Игнат курил на балконе и откровенно зевал. – Я бы тебе помог, но я, честное слово, даже не знаю, как это делается. У меня в квартире домработница убирается. Она и готовит, и гладит, и все моет. Я даже носки постирать не могу. Когда они становятся грязные, я их просто выкидываю. Так что у меня некоторые вещи одноразовые. Носки и трусы – точно.
– Я сама, – с надрывом в голосе произнесла я и, встав на колени, принялась мыть под кроватью.
– А под кровать-то ты зачем полезла? – удивленно спросил Игнат.
– На всякий случай.
– На этот случай имеется горничная. Ты мой только то, что мы запачкали. Нам чужого не надо.
– Если нам чужого не надо, то какого черта мы поделили чужие деньги?
– Не сравнивай чужую грязь и чужие деньги.
– Если бы мы жили с тобой по принципу, что нам чужого не надо, то не попали бы в ту ситуацию, в которой находимся сейчас.
– Кристи, что произошло, то произошло. Если мы не можем изменить ситуацию, то давай изменим свое отношение к ней.
– У меня перед глазами все плывет. Я лучше все подряд вымою, – чуть слышно произнесла я, потрогав свой лоб, и подумала о том, что у меня опять подскочила температура.
Ближе к утру номер был идеально чист, а я сидела на полу, держала в руках грязное платье, превратившееся в тряпку, и смотрела на Игната потерянным взглядом.
– Это нужно куда-то выкинуть, – указала я на ставшее серым платье.
– Заверни в пакет. Выкинем по дороге.
Игнат посмотрел на часы, затем перевел взгляд на свою одежду, забрызганную кровью, и, отодвинув от себя пепельницу, полную окурков, встал со своего места.