Осторожно: снежный человек!
Шрифт:
Полно машин у обочины – милицейские, «Скорая», техпомощь. И все это вокруг автобуса, как-то жалко осевшего на пробитые колеса. Его ветровое стекло мелким крошевом осыпалось на асфальт. Дверцы распахнуты.
Наша машина останавливается немного в стороне, капитан Володя выходит, а мы послушно остаемся сидеть в ней. Распахнув свои дверцы и свои ушки.
Вокруг автобуса – суета. Но такая, я бы сказал, деловая. Оперативники опрашивают потерпевших, врачи оказывают им помощь, эксперты фиксируют следы и ищут вещественные доказательства.
Капитан
– Как, как произошло?.. Обыкновенно. Обогнала иномарка, подрезала. Из задней дверцы – ружейный ствол. Ахнули по скатам и по ветровому стеклу. Меня малость зацепило дробью, – водитель легонько щупает повязку на голове. – Тут же тормозит рядом фургон, и они давай из автобуса груз в него перекладывать... Там, в автобусе, мужик ехал, сопровождающий – ему по башке, из автобуса выкинули.
– Фургон какой марки? – спрашивает капитан Володя. – Номер? Приметы?
– Номер я не заметил, – сожалеюще и чуть виновато говорит водитель. – А фургон наш, отечественный, приметный: на борту орел нарисован, распахнутый такой. И буквы не наши.
Володя спрашивает, записывает, распоряжается. Мы сидим, как мышки.
– Куда он направился, фургон? – уточняет капитан.
– А к Приморску, на север.
– Ладно, спасибо, – говорит Володя и закрывает папку. – Если еще что-нибудь вспомните, позвоните. – И он дает водителю свою визитную карточку.
Водитель отходит. Приостанавливается, мнется.
– Что? – спрашивает Володя.
– Да ерунда! – как-то смущенно говорит водитель. – Вспомнилось не к месту.
– Нам сейчас все к месту. Что вы хотели сказать?
– Да это... Значит, когда фургон с орлом и иномарка отъехали... ну, пока я помощь сопровождающему оказал, пока милицию вызвал... И тут, значит, в обратном направлении еще один фургон прошел. Похожий. Только у того – орел на боку был, а у этого – самолет...
Алешка вдруг хлопает себя ладошкой по губам и толкает меня в бок. Я удивленно смотрю на него. А он вовсю хлопает ресницами – соображает.
– И еще, – вдруг продолжает водитель. – Эти бандюки очень торопились, когда груз переносили. А один все их подгонял, мол, скорее, да скорее. И еще как-то сказал: «Живее, братаны, Тропик уже ждет!»
– Тропик? – переспросил Володя.
– Тропик, – кивнул водитель. – Точно, я запомнил.
Алешка снова меня в бок:
– Дим, этот Тропик их главарь, кличка у него такая.
Ну это и мне ясно.
Потом капитан Володя стал допрашивать дядьку, который сопровождал груз в автобусе. Фамилия его оказалась Воробей. Он и был похож на маленькую непоседливую птичку. И говорил так же быстро, будто чирикал.
Капитан Володя усадил этого Воробья, которого был залеплен пластырем лоб, в машину, потому что тот жаловался на головную боль и когда не чирикал, то морщился. И ругался на бандитов.
Из его слов мы поняли, что группа
– А почему автобус? – уточнил внимательно слушавший Воробья Володя.
– А потому! – сердито буркнул тот и почесал пластырь на лбу. – У вас тут разбойничают на трассе. Я уже третий раз так попадаю. Для безопасности и взяли автобус. Чтоб внимания к грузу не привлекать. Кто ж подумает, что в автобусе телевизоры едут? Правильно?
Значит, кто-то бандитам подсказал, подумал я. И тут же вспомнил, что похожие слова два часа назад говорил капитан Володя папе. А по тому, как Алешка снова ширнул меня локтем в бок, понял, что и он подумал о том же.
У меня вдруг появилось ощущение, что вокруг нас начинает сплетаться что-то вроде сети из загадочных нитей. И, хочешь – не хочешь, а нам с Алешкой в этих сплетениях придется разбираться.
Наконец опергруппа работу закончила. Усталый капитан Володя отдал еще какие-то распоряжения и сказал нам:
– Поехали, братва. Отвезу вас к Арчилу.
– Я на минутку, – сказал Алешка и выскользнул из машины. – Очень надо.
– Ну, раз надо... – Володя вздохнул с пониманием.
Алешка забежал за подбитый автобус, заглянул в его распахнутые дверцы, что-то подобрал с пола и сунул в карман. Володя этого не заметил – курил, положив руки на баранку. Но я видел.
Алешка вернулся, и мы, развернувшись, поехали в свое Черное ущелье.
– Вот такие дела... – несколько раз за дорогу проговорил озабоченный капитан милиции. – Вот такие, стало быть, проблемы...
У поворота на нашу дорогу Алешка, прилипший к окну, снова попросил Володю остановиться.
– Опять! – взвыл Володя. – Ты что, прохудился?
– Это ваш чай, – буркнул Алешка, выпрыгивая из машины.
И здесь он задержался не очень долго. И опять что-то подобрал с дороги и сунул в карман.
Трогаясь с места, капитан спросил Алешку:
– Видишь впереди кривое дерево с двойным стволом, как рогатка?
– Еще как! – похвалился Алешка.
– Я возле него опять остановлюсь. Специально для тебя.
– А мне больше не надо, – хихикнул Алешка. – Вы лучше скажите: куда вон та дорога ведет? – и он указал куда-то влево, где скрывался меж скал и деревьев едва заметный съезд с шоссе.
– Никуда. Раньше была короткая дорога к морю, а теперь – тупик. Там обвал случился, и давно никто не ездит.
– А куда дорога выходила?
– К Песчаной косе, рядом с вашей бухтой. У рогатки останавливаться?
– Ну, если вам очень надо... – лукаво усмехнулся Алешка.
Когда мы поужинали и посидели с удочками в лодке, прямо у берега, я уже было подумал, что жизнь налаживается и что во всех этих событиях разберется кто-нибудь другой, без нас. Или они как-нибудь сами по себе рассосутся. Тоже без нас.