Осторожно: злая инквизиция!
Шрифт:
— Как вы поняли, что я из Ордена? — перебил я показания.
Стеценко задумался:
— Да хрен его знает. Видно.
— На лбу написано?
— Ну-у-у, не то чтобы «на лбу»… — замялся он, явно не желая озвучивать неприятные вещи людям, от которых зависело его будущее. — Но если глаз наметан, то что-то в вас во всех общее есть.
— Хорошо. Продолжайте.
— Ну, я как вас увидел — тетке Алле сразу же передал. Думал, она скажет валить из города. Но Куропятникова приказала нацепить маяк на машину и проследить.
— У вас всегда при себе имеются артефактные маячки, защищенные от магического обнаружения? — позволил себе усомниться я.
— Валентина привезла, — неохотно пояснил он. — Привезла, приказала установить на машину и следить.
— Только маячки?
— Нет… Там еще было… кое-что. На всякий случай.
— Кое-что?
— Там еще была парочка колец. Мало ли…
— Что за кольца? — дожимал я изо всех сил увиливающего Стеценко.
— «Белый путь» и «Звезда вечности», — отвел взгляд Владимир Степанович. — Их тетка Алла сама делала, Валентина сказала, что все будет в лучшем виде, с гарантией…
— Дальше, — потребовал я, не заостряя внимания на том, к чему относились гарантии. — Что было потом?
— Вы уехали с кладбища, я предупредил Валентину по телефону и поехал по следу от маяка. Близко не подъезжал, чтобы не засекли. Вы в город вернулись, и стало понятно, что все, кранты. На кладбище орденский, может, еще и по своим каким-то делам приехал, мало ли. Но вот то, что с кладбища инквизитор прямой наводкой в пятую больницу двинул, это все. Амба.
Что? Пятая больница?..
У меня нехорошо екнуло в животе. После кладбища я поехал в морг, к Кириллычу. И за все время следствия никто из сотрудников больницы в материалах не фигурировал.
— С кем именно в больнице вы сотрудничали? — с равнодушным видом уточнил я, давая понять, что нам и так все известно и я всего лишь проверяю его признание на чистосердечность.
Новый список был короче, в нем оказалось только два имени. Но этих имен у нас раньше не было. Ничего, разберемся.
— Что было дальше?
— Я занервничал, — неохотно признался Владимир Степанович. — Стал звонить Куропятниковым, обеим, они требовали, чтобы я прекратил истерику и следил дальше…
Плечи Стеценко повисли, и ему явно не хотелось рассказывать, но понимание, что это все равно придется делать, раз уж начал, не давало ему замолкнуть.
— Валентина сказала, что все под контролем, и я вроде успокоился… К тому же вы в гостиницу поехали, и можно было вернуться к себе и нормально продумать, что делать дальше, но тут вы сдернули к Свердловой, и…
Он сглотнул и старательно не поднимал голову, бегая взглядом по неровностям подвального пола.
— И?
— И я запаниковал…
— То есть вам не приказывали попытаться убить меня и Ксению Свердлову?
— Да… То есть нет! То есть… это же ее бабка в свое время чуть не отправила на казнь тетку Аллу! И могла рассказать внучке, потому что Антонине наследовала она, а не дочь, и раз уж вы поехали к ней — то наверняка и рассказала, и…
— Понятно. Дальше!
— Я вернулся домой…
— Не перескакивайте, пожалуйста, Владимир Степанович, — вежливо попросил я. — Рассказывайте по порядку.
— Я дождался, пока вы оба выйдете на крыльцо, бросил в вас «Звезду вечности», но вы ведь оба не пострадали, так? — зачастил он скороговоркой. — Свердлова даже свору на меня спустила, пришлось применить «Белый путь», и я думал, что теперь-то точно пора рвать когти из города, но тетка Алла орала как сумасшедшая, вопила, что я болван, что я до хрена все усложнил и теперь нужно уничтожить следы и замереть, как мышь под веником. И что все под контролем, ваши пока не знают кто и где, и бежать сейчас — это только выдать себя…
— Я им поверил, — ссутулился Стеценко. — Дурак.
Он замолчал, и я не торопил его в этот раз.
Когда кладбищенский администратор заговорил, слова явно давались ему с трудом:
— Я подтер все хвосты. Мастерская у меня в подвале, мастерская в гараже, второй гараж, который склад… Тетка Алла сказала не суетиться, ей не звонить, жить обычной жизнью. Если пора будет сваливать — она сама выйдет на связь.
Он снова помолчал, потом вздохнул и продолжил:
— Некоторое время все тихо было, и я уже начал надеяться, что и правда обойдется. А потом мне позвонили подрядчики, выигравшие тендер на реставрацию кладбища, которой еще в начале года и в помине не было в городском бюджете. И я решил, что все, хватит, нервы не казенные, здоровье дороже. Назначил «подрядчикам» встречу как можно позже, а сам… Все ж понимали, что с нашей жизнью в любой момент придется… У меня все было подготовлено давно, спланировано заранее: что и как делать, куда бежать. Уничтожить следы в офисе, в доме… Документы я себе подготовил такие, что не отличишь от настоящих, — за те-то деньги, что я за них отдал, они даже лучше настоящих. Виза, билет на самолет. В Тае Орден не любят, оттуда бы меня инквизиции не выдали. Только из нашей дыры прямые рейсы в Тайланд редко бывают, а делать пересадку в Европе я не рискнул. Наши-то поделки и в Европе, говорят, наследили… На подставное имя снял квартиру в области, чтобы пересидеть до нужного рейса… Оставалось только дождаться ночи, чтобы уехать из Крапивина — а тут Валентина. Она в последний момент меня застала. Сразу все поняла. И я тоже понял, зачем она пришла и почему они требовали, чтобы я на месте сидел. Мужикам Валентина старалась на глаза не попадаться, работала через меня, а про тетку Аллу они и вовсе не знали. Думали, что работают только с одним мастером. Все подозрительное имущество оформлено на меня. Везде мое имя. А с них, выходит, и взятки гладки. Валька скажет, что знать не знала, чем я занимаюсь, только исполняла иногда мои заказы по мелочи, ну а старшая Куропятникова при таких раскладах, получается, и вовсе не при делах. Главное, чтобы я показания давать не начал.
Он потер руками лицо и проговорил себе в руки:
— Ведь, вышло, с самого начала они меня как козла отпущения держали. С самого начала! — и затих в этом положении.
— Как вы убили Валентину Куропятникову? — подтолкнул я его, выждав некоторое время.
— Я, когда понял все, меня такая ярость взяла! Я вообще не думал. На столе нож лежал: я бутерброды в дорогу делал. Нож сам, считай, в руку скакнул! Ну я ее и… У нее на пальце колечко было, мы такие не раз делали. Активируется усилием воли, а потом достаточно человеку к груди прикоснуться, и все, уже через пару часов любое вскрытие, любая экспертиза подтвердит смерть от инфаркта без малейших следов постороннего вмешательства. Я кольцо снял. Потом почти сутки рука болела и пальцы судорогой сводило: Валька успела его активировать…
— Куда вы дели кольцо? — среди вещей, изъятых у Стеценко при задержании, ничего похожего не было.
Как, кстати, и орудия убийства.
— Выбросил. Вместе с ножом и выбросил, пока на вокзал добирался. Оно одноразовое, второй раз не применить. Да и не хватало еще таскать с собой черный артефакт и орудие убийства, в то время когда меня и так каждая собака ищет… Место показать?
— Обязательно.
Мы замолчали.
О чем думал Стеценко, не знаю, а я — о том, что он старательно выводит это убийство на самозащиту либо совершенное в состоянии аффекта. Но, несмотря на то что ему это вполне может удасться, действие это не имеет смысла.
Потому что…
Оставалось последнее.
— Кто и для каких целей убивал в городе неицинированных ведьм?
Стеценко поднял голову. В его взгляде читалось искреннее изумление:
— Каких ведьм? Кто убивал?..
И допрос зашел на новый виток. Стеценко, только что охотно сдававший пароли-явки-адреса, встал намертво, как только речь зашла об убийствах, и это с равной вероятностью могло отражать реальное положение дел, а могло быть простым желанием отвести от себя «расстрельную» статью.