Осторожно: злая инквизиция!
Шрифт:
— Нет! Нет, я не хочу! Я Аню чуть не убил! И маму ее!
Маму ее я сама чуть не убила, так что это не считается.
— Дима. Подожди. Ты был не в себе. Ты не знал. Теперь все будет иначе, ты сможешь быть нормальным магом.
— Я не хочу быть нормальным магом! Я хочу быть нормальным! — от болезненного вскрика с потолка над нами посыпался хлам.
Твою бабушку!
А вот этого не надо!
— Хорошо. Будь по-твоему. Но тебе придется подождать: запечатыванием дара занимаются вот эти парни из инквизиции, а они пока что заняты.
— Хорошо, — кивнул Димка.
Колотящая его дрожь не унималась, и мне это все меньше нравилось.
— Я подожду здесь, ладно? Я не хочу к людям. Я боюсь.
Да твою ж дивизию, Дима! Штопаный ты ежик! Баран упертый!
Какое дивное в своей прекрасности предложение: оставить нестабильного колдуна вдали от присмотра!
А потом на этом месте мы обнаружим небольшой котлован, да?
Я плюнула на попытки сохранить этому нервному дурню силу и сдалась:
— Хорошо. Если я заберу себе твою силу — поедешь в город?
— А… а так можно? — увидела я полные надежды глаза.
Тьфу ты!
Слабое ожидание, что нормальная человеческая жаба возобладает над страхами, не оправдалось.
— Можно, — покривилась я. — Обычно колдуны и ведьмы на такое добровольно не идут. Но ты у нас уникум. Дима, это практически ошейник и поводок. Подумай еще. Поверь, быть магом не так страшно, как ты сейчас думаешь, и…
— Нет. Я не хочу. Мне это все жизнь сломало. Вы не бойтесь, я не передумаю.
Дурак.
Хотя в чем-то ты, безусловно, прав.
Моя бабушка вон так же считала…
Вздохнув, я попросила:
— Выйдите все вон. И дайте уже нормально попить!
Максим
Мое спокойствие рассыпалось вдребезги, стоило только увидеть Ксю.
Эмоциональная вовлеченность — зло, и Миргун, которого я чуть не размазал по стене, тому свидетель.
Ксюша выпотрошила его быстро и непринужденно.
Провалившееся окно позволило наблюдать, как она это делала: энергетический поводок, по которому, как по каналу, потекла нестабильная сила — и напряженность магического поля почти моментально снизилась, больше не угрожая устроить тут для всех нас братскую могилу.
А потом она вышла из заброшки, и мне поплохело повторно. Кажется, Дмитрий Миргун на волне стрессовой инициации скакнул чуть ли не вровень с самой Ксюшей.
И легкость, с которой крапивинская Хозяйка переняла себе такой объем энергии, была кажущейся.
Я шагнул вперед, готовясь поддержать, подхватить, если она упадет.
— Медальоны, — хрипло скомандовала Ксюша, придерживаясь за меня. — Все.
— Под завязку не заполняй, — предупредил я, торопливо выпутывая орденский знак из-под защитных чар. — Обороноспособность обвалишь.
А уже через час мы тем же самым кортежем из трех машин ехали обратно в город — но теперь уже без помпы и с соблюдением ПДД.
Миргун, которого морозило несмотря на жару, спал на заднем сиденье, закутанный в плед, за ним присматривал добросердечный Серега.
А Ксюша на соседнем сиденье сосредоточено хмурила брови:
— Макс, а ты не знаешь, где мой мобильный?
— Полагаю, Левашов его выбросил.
— Ужас. Надеюсь, его никто не подберет. А то несчастный бедолага может нечаянно стать свидетелем чуда: как контакт «Мама» дозванивается на выключенный телефон!
— Бросьте, я не сумасшедший и не одержим манией, я в здравом уме и осознаю тяжесть содеянного.
Подвал съемного дома в частном секторе Крапивина гостеприимно принял нового постояльца. Сложностей в допросе, в принципе, не ожидалось: крапивинского маньяка взяли с поличным.
И их не было: Левашов добровольно сотрудничал со следствием.
— Я все расскажу. У меня только одна просьба.
— Вы хотите смягчить меру приговора?
— Ну да, — Кирилл Андреевич улыбнулся, но вышло криво, — со смертного приговора до смертного приговора… Нет. Не говорите Наде. Она сейчас в санатории, пусть ей скажут, когда вернется, что со мной… Несчастный случай. Или инфаркт — что уж, случается в наши годы…
Он помолчал и начал исповедь:
— Наденьке поставили диагноз шесть лет назад. Сразу сказали: опухоль неоперабельна, дали прогноз — не больше года.
Левашов сидел, устало опустив плечи, и говорил спокойно, с каким-то даже облегчением.
— Мы тогда долго по врачам ходили — надеялись, что хоть кто-то даст шанс. Но нет… Надя тогда как-то сразу приняла все это. Мол, сколько отмерено — столько и отмерено… Это я не мог ее отпустить. Я через инквизицию вышел на целительницу в столице — здесь-то, в Крапивине, я никого из таких не знаю. Она нас приняла, посмотрела и сказала мне, что вылечить Надюшу не сможет. Но в качестве поддерживающей терапии предложила энергетическую подпитку через артефакт. Подсказала, к кому обратиться. Хороший мастер попался, объяснил, что и как делать… Между делом упомянул, что, когда маг-зарядник отдает целиком весь резерв, это имеет интересный эффект. Это как бы аккумулирует заряд. Увеличивает коэффициент сохранения энергии в накопители. В качестве накопителя выбрал нож. С украшениями не очень удобно: некоторые Надя надевает от случая к случаю — а для подпитки нужен регулярный контакт. А те, которые носит каждый день, — не зарядишь так, чтобы она не заметила.
Андреич вздохнул, попробовал сесть удобнее на жестком стуле. Звякнули наручники. Судмедэксперт усмехнулся:
— А готовит-то Наденька каждый день. Зачаровал два одинаковых ножа, чтобы незаметно менять разряженный на полный. Примерно год протянули на подпитках. Болезнь прогрессировала, и Наде становилось хуже. Сначала хватало моей силы. Потом перестало хватать даже платных услуг.
Он откинулся на спинку стула, запрокинул голову и сидел так, с закрытыми глазами.
Братья по Ордену, присутствующие при допросе, молча стояли вдоль стен.
Ксюша сидела в углу в компании доктора и молча сверкала глазами. По дороге домой из Хабаловки она-таки хлопнулась в обморок и на допрос пробивалась со скандалом: орденская целительница, наивная душа, пыталась оградить Ксю от потрясений. Теперь вот сидела рядом, держала руку на пульсе в прямом смысле слова — на этом условии она согласилась допустить Свердлову в подвал.
— Зарядница из столицы, когда я стал приезжать раз в неделю, отказалась с нами работать, сказала, что не успевает восстанавливаться, дала контакты нескольких коллег поближе к Крапивину. Двое из троих, узнав обстоятельства, отказались. Одна сперва согласилась. Заруба Ольга Владимировна, город Коростылев. Договорились, что она будет работать только с нами, отдавая весь резерв — ради того самого коэффициента усвоения. Но это тяжело, выматывает психологически и физически. Через некоторое время Заруба тоже отказалась. «Помогать нужно живым».