Остов
Шрифт:
«Размером с пару двухэтажных автобусов».
Сколько раз она это читала?
Кожа не синяя, как она всегда думала, а черная. Но не глянцево-черная, как горячая смола, а с густым зелено-синим отливом – темно-бирюзовая.
Как напольная плитка в коридоре у Фрэн, думает она.
Кожа кита напоминает покрытую лаком растрескавшуюся древесину. Как на старом пианино. Ни дать ни взять прибитый к берегу гигантский рояль из бального зала потерпевшего кораблекрушение океанского лайнера. Длинное белое брюхо с бороздками, как на брусках пластилина. Участки кожи перламутрово-белого, бежевого, кремового
Рут чувствует вибрацию теплящейся жизни: за ней наблюдают.
Теперь она замечает, что у животного открыт глаз. Он без ресниц, но есть в нем что-то знакомое. Черный зрачок обрамляет бело-желтая окаемка.
Совсем как у человека.
Кажется, что он смотрит, видит.
Ей хочется опуститься на колени рядом с животным и положить на него ладони в порыве… чего? Благоговения? Почитания? Священного трепета? Желание прикоснуться к животному непреодолимо.
Она хватает ртом воздух, грудь ходит ходуном. Мышцы, тугоподвижные от скопившейся в них молочной кислоты, протестуют. Нога подворачивается на песке, и лодыжку пронзает боль – напоминание о том, как она недавно упала. Горло горит, саднит, во рту пересохло от жажды: уже несколько дней она не пьет вдоволь.
Рут отстегивает рюкзаки, те бухаются на песок рядом с животным.
Она в жизни не видела ничего прекраснее.
Неподалеку от ручья, пробивающегося сквозь камыши к океану, стоит пикап. В его ветровом стекле отражается нависшее над океаном розовое небо, водителя снаружи не видно.
Ник выключает радио и сидит, наблюдая за женщиной через окрашенное в розовый цвет стекло.
Огромный рюкзак сполз с ее спины, и он замечает, что плечи женщины шелушатся, – видимо, она слишком долго находилась на солнце.
Он наваливается на руль, наблюдая, как она наклоняется и роется в пакетах, выкладывая вещи на песок. Достает контейнер – пластиковую коробку c защелкивающейся крышкой: в таких обычно носят сэндвичи. Она снимает крышку, отбрасывает ее, содержимое коробки опрокидывает на землю и бежит к морю.
До воды добирается быстро.
Должно быть, ноги у нее длинные, хотя рост ее определить невозможно: рядом с китом любой человек кажется крошечным.
Откуда она примчалась?
Видно, что одежда ее намокла от пота. Волосы, местами золотистые, тоже влажные. Она собрала их на самой макушке, но несколько завитков выбились из пучка и теперь липнут ко лбу и шее, покрытым испариной.
С трудом присев у кромки берега, она зачерпывает контейнером воду. Ему понятно, что она задумала: пытается донести воду до животного, которое лежит на боку так непривычно далеко от океана. Определенно не профи.
Обычная туристка, радеющая за животных. Невольная свидетельница неизбежного конца.
Женщина бегом возвращается к гиганту, по пути расплескивая часть воды из маленького контейнера. Поравнявшись с глазом животного, она поднимает руку, чтобы вылить на него воду. Ник с удивлением замечает у нее под мышкой волосы, такого же оттенка, как на голове.
Одна из этих женщин.
Он вскидывает брови, бросает взгляд на розовеющее небо и, глубоко вздохнув, выбирается из пикапа.
Рут замечает человека и останавливается как вкопанная.
– Помогите! Пожалуйста!
Она снова бежит к морю, наполняет пластиковый контейнер водой. Слишком маленький. Может быть, у незнакомца в машине есть более подходящая емкость.
Она резко поворачивается, отчего живот пронизывает боль, и все так же бегом возвращается к киту.
Выливает воду из контейнера на сухой бок животного и кладет ладонь на его шершавую голову, почти у самого глаза.
– Держись, – шепчет ему, тяжело отдуваясь.
Потом устремляет взгляд на мужчину. Тот стоит, прислонившись к машине, руки сложены на груди.
– Да не стойте же как истукан! Помогите. У вас есть что-нибудь, в чем можно носить воду?
Он щурится, словно не понимает, что ему говорят.
Она качает головой, чуть прихрамывая, снова идет за водой и бегом возвращается к киту со своим импровизированным ведром.
Привалившись к капоту, Ник склоняет набок голову и смотрит, как женщина в очередной раз мчится к воде. Потом выпрямляется и идет к тому месту, где она разложила свои вещи. Наблюдает, как она обеими руками пытается удержать в равновесии контейнер, из которого все равно выплескивается соленая вода.
У нее за спиной алеет вечерняя заря, напоминая ему, что любое общение с этой женщиной абсолютно бесполезно. Бессмысленно. Пустая трата времени.
– Не помогает, да?
Она резко поворачивается к нему. Они стоят лицом к лицу. Непривычно для него, тем более что перед ним женщина. Значит, она высокая. Высокая и сердитая.
– Ну так что? У вас есть ведро?
Акцент. А раньше вроде не было.
– Вы пришли помочь мне? Или что?
Англичанка? Прекрасно.
Дыхание женщины обдает его лицо. Оно несвежее – видимо, она давно ничего не ела.
– Вы смотрели новости? – мягко спрашивает Ник, словно обращается к разъяренной кошке.
Она смотрит на него, выпятив подбородок, но на вопрос не отвечает.
– Вы британка, да?
В ее лице мелькает что-то необъяснимое.
– Мне жаль, – говорит он.
Тяжело дыша, она поворачивается и снова бросается к морю.
Он разглядывает ее вещи, что лежат вокруг него на песке. Небольшой рюкзак, сетка с апельсинами; лекарства, вываленные из контейнера, которым она зачерпывает морскую воду. Походный рюкзак тоже есть, набит битком, натянутые ремни трещат. С них свисают металлическая фляга, фонарь. С одной стороны к рюкзаку ремнями прикреплена палатка, с другой – свернутый в скатку спальный мешок. Под днищем – полотенце в пластиковом пакете.