Остроги. Трилогия
Шрифт:
— Не шевелиться! Руки покажите мне! Вот так, да! — Лысый направлял винтовку с интегральным глушителем и оптическим прицелом то на Маришу, то на Дана. Профессор его мало интересовал — наверное, потому, что стоял спиной у ограждения и не делал попыток обернуться, медитировал над водой, поглотившей цель его жизни, его мечту. — Не шевелиться, я сказал! А не то…
Отец-Ашот обернулся. Казалось, стрелка в черном он абсолютно не замечал.
— Сын, я не могу… Я не могу вот так просто лишиться последнего шанса.
— Молчать! Не шевелиться! — Стрелок навел «Выхлоп» на профессора, который как раз перевалился через ограждение и, взмахнув руками, отнюдь не взлетел в поднебесье, но камнем обрушился в воды, кишащие зомбаками.
Падение свое профессор сопроводил душераздирающим криком — наверное, чтоб распугать всех косаток и кракенов внизу.
Дан открыл рот — и не смог вымолвить ни слова. Да и к чему слова? Кому говорить, что сдаваться нельзя, даже если это полный провал и человечество проиграло в войне со слизнями? Отцу? Так он не услышит… Да, очень скоро зомби сровняют с землей остроги один за другим и обычных людей без царя в голове — без биочипа на черепе — больше не останется на планете. Но ведь можно попытаться создать аналог вируса, что был разработан здесь, на платформе, ведь оборудование сохранилось! Нельзя, чтоб оказались напрасно загубленными жизни друзей!
Но отец уже сделал выбор, не посоветовавшись с сыном.
И его выбор надо уважать.
— Пани Петрушевич, вы отправитесь со мной. — Лысый в черном подошел ближе, ствол его «Выхлопа» уставился Дану в живот.
— Что?.. — Мариша недобро прищурилась. — Отправлюсь с тобой? Да сейчас! Держи карман шире! Можешь убить меня прямо здесь!
— Это не обсуждается.
— Да кто ты такой, мать твою?! — взорвалась брюнетка, и так терпевшая дольше обычного.
Держа на прицеле Данилу, лысый снял очки, сильно-сильно зажмурился и вернул их на место:
— Я из-под Харьковского острога. Из отряда вольников Черного.
— Земеля типа? — хмыкнул Дан. Он уже понял, в чем дело, — и ему стало смешно. Столько волнений, столько всего лишнего — из-за того, что советник Петрушевич послал за дочкой наемников-бандитов. Соскучился папочка, захотелось ему вернуть непослушную кровиночку к себе под крылышко.
Не зря говорят, что муж и жена — одна сатана. Мариша подумала точно так же:
— Тебя что, послал за мной советник Петрушевич, мой отец?
Но к удивлению «варягов», человек в черном отрицательно качнул гладкой головой:
— Нет.
Дана и Мариша переглянулись — мол, ты что-нибудь понимаешь? — и пожали плечами.
— А кто же тогда?
— Ваша матушка.
— Мама?.. — Губы Мариши задрожали, она отстранилась от Данилы и, поправив несуществующие складки на разгрузке, опустила руки вдоль тела. — Но как… как мы покинем платформу?
Данила никогда еще не видел свою супругу такой подавленной и сломленной. О том, чтобы перечить лысому, уже не шло и речи. Неужели их неприятности еще не закончились?! Судьбе не надоело издеваться над доставщиками?!
— Пока не знаю. — Лысый пожал широкими плечами и уставился на стальной пол под ногами. «Выхлоп» он повесил на плечо. — Дельтаплан повредился при посадке, да и топлива не хватило бы… И не поднимет он в воздух двоих…
Двоих. Лысый сказал это, а Мариша слопала без возражений. Неужто готова расстаться с мужем по первому зову любимой мамочки?..
Чтобы не думать о дурном, Данила спросил у лысого:
— Вас же, черных, больше было. Остальные где?
— Вот именно, что было. — Лысый поморщился, потер указательным пальцем лоб. — Вас тоже больше было. В пути, знаешь, всякое случается…
Это уж точно — случается всякое. Дан взглянул на Маришу. Двое их осталось. Больше нет «варягов», погибли все.
— А где взял игрушку? — Голос его дрогнул. Перед глазами всплыли лица друзей. — На которой прилетел?
— В Гремихе, где ж еще.
— Не видали мы там такого… — вмешалась в беседу Мариша. Она потихоньку приходила в себя.
— Плохо, значит, смотрели. Я одному дедку голодному банку тушенки дал, так он меня отвел к ангару другого старпёра, авиалюбителя местного. Всю дорогу жаловался, что у них жрать нечего и чужаки его жратву воруют. Вот он-то и рассказал, куда вы подались… Однако, не сидится вам на месте. Чего занесло в такую даль?
— Долго рассказывать. — Дан вспомнил вечно ноющего беззубого старца.
И замер. Сквозь вой ветра и плеск волн внизу донеслось что-то… Да нет, ерунда это всё.
— Эй! — послышалось вновь. — Помогите!
«Вот именно что послышалось», — решил Дан.
От пережитых волнений его разум помутился и теперь генерирует слуховые галлюцинации. Если сейчас галлюцинация выдаст «Помоги, брат!», она точь-в-точь станет похожа на голос покойного Ашота, погибшего не только как личность, но и телесно съеденного зомбокосатками и кракенами.
Или не съеденного?..
Словно издеваясь над Данилой, галлюцинация воспроизвела в точности то, что он боялся услышать:
— Помоги, брат! Даня, помоги!
Или не боялся, но надеялся всей душой и не признавался себе в этом?
Вдруг Ашот жив?! Или нет, не Ашот, а батя… Или все-таки Ашот, ведь только он мог назвать Данилу братом. Да, этого не может быть, но… Дан подбежал к ограждению — и действительно увидел толстяка, барахтавшегося на волнах в окружении кракенов и прочих тварей, которые никуда не делись с боевого поста. И все же они не разорвали пухлое тело на части, не сожрали его. Почему?
Но время ли забивать себе этим голову? Надо действовать!
Забыв о том, что у лысого винтовка и ему может не понравиться такая резвость пленника, Данила метнулся к ближайшему стенду с кучей разных прибамбасов непонятного назначения — некоторые из них напоминали телескопические удочки, — сорвал со стенда спасательный круг и швырнул вниз. Круг сильно сдуло в сторону. Он упал прямо на плавник здоровенной косатки. Это ее возмутило неимоверно, она ударила хвостом по воде, выгнулась — сбросила круг, вцепилась в него, измолотила челюстями… Приступ ярости утих так же внезапно, как и начался. Косатка вообще вела себя престранно: расправившись с оранжевым «бубликом», она перевернулась кверху пузом и теперь медленно дрейфовала прочь от платформы.