Остров Эллис
Шрифт:
Нельзя было даже сравнить эту яхту с тем третьим классом, которым они прибыли в Америку. Она была построена шесть лет назад той же компанией «Герланд и Вольф» в Белфасте, построившей печально известный «Титаник». «Северная звезда» вобрала в себя все лучшее в современном инженерном оборудовании. У нее был элегантный вид, а два ее двигателя делали до восемнадцати узлов. Расходуя двести семьдесят тонн угля, она могла проделать без остановки пять тысяч пятьсот морских миль, что позволяло Фиппсу плавать на ней в любую часть света. В сверкающем камбузе царил бородатый лионец по имени Эдмон Кастр, прошедший школу у самого великого
Обследовав все это великолепие, Марко вышел на палубу и, облокотясь на перила, смотрел на океан. День был холодным, с резким ветром, дувшим с Атлантики, но «Северная звезда» находилась в надежных руках, и ее нос легко рассекал волны. Они находились в четырех милях от Нью-Джерси, и Марко вспоминал, как он плыл с Эллис Айленда, когда к нему подошла Ванесса.
На ней было твидовое пальто, а голова была обвязана шарфом. Опершись рядом с ним о перила, она спросила:
— А ты не страдаешь морской болезнью?
— Нет.
— Я тоже. Мне нравится, когда такие волны. Океан кажется живым и красивым. — Она помолчала. — Знаешь, я безумно рада, что ты согласился поехать с нами — ты мне можешь очень помочь, — сказала Ванесса.
— Каким образом?
— Знаешь, я много думала, и пришла к выводу, что у меня очень своеобразное положение. Отец является членом сената уже третий срок, и это дает ему большие преимущества. Он, очевидно, будет следующим председателем сенатской комиссии по иностранным делам, а это очень высокий пост. Политика — это мировоззрение, а мировоззрение отца тяготеет к правым, что, наверное, естественно для человека его возраста. Но если мы с тобой «поработаем» с ним во время нашего круиза: ты расскажешь ему о трущобах и о жизни бедных, а я поделюсь с ним теми новыми идеями, которые бродят по Европе… может, мы сможем сдвинуть его мировоззрение немного влево. И подумай,какой результат это может принести для страны! Если даже Фиппс Огден со своей властью и связями полевел, то, может и Белый дом… понимаешь, что я хочу сказать? Мы можем принести много добра.
Обернувшись, она посмотрела на него, и он понял, что она говорила совершенно серьезно.
— Что ж, — сказал он, — ты не будешь против, если я дам тебе небольшой совет?
— Нет.
— Я не думаю, что разговоры о трущобах за обеденным столом — это тот путь, который приведет тебя к цели.
— Может, ты и прав.
— По-моему, тебе стоит прекратить шокировать всех ради собственного развлечения и серьезно поговорить о политике. Но я не знаю, насколько полезным тебе смогу быть я. Я ничего не знаю о политике. И до сих пор еще пытаюсь выучить имена президентов.
—
Он взглянул на нее и подумал: «Боже, да она влюбилась в мою нищету».
— Я буду оказывать тебе моральную поддержку, но до какого-то предела, — сказал Марко. — Ты должна понять, что я не могу противоречить твоему отцу. Он оплачивает мое обучение. Без него я бы оказался на улице.
Она вздохнула.
— Ты прав. Я забыла об этом… — Она внимательно на него посмотрела. — Но ты ведь не влюбишься во все это?
— Во что?
— В мир отца. «Северная звезда», Гарден Корт… Это, конечно, красиво, но и порочно. Когда я унаследую это, половину обязательно отдам бедным.
— Здорово, — он ухмыльнулся. — Значит мне достанется кусок пирога.
Она рассмеялась.
— Но ты ведь не собираешься быть бедным, я бы сказала. По-моему, ты замечательный парень, Марко. Итак, союзники мы или нет?
— Надеюсь, что мы могли бы быть и чем-то большим друг для друга.
Ее глаза широко раскрылись, и он увидел в них то ли страх, то ли любопытство, то ли возбуждение — или все вместе.
Но у Ванессы была привычка делать все по-своему, не заботясь о своевременности или такте. Она не вняла совету Марко добиваться своей цели не спеша, постепенно, и на следующий вечер за ужином, когда море успокоилось и ко всем вернулся аппетит, она прервала разговор о мосте бесцеремонным замечанием:
— Может хоть кто-нибудь поговорить о чем-нибудь интересном?
Все повернулись к ней.
— О чем? — проворчал ее отец. — Об искусстве?
— Да, об искусстве! Или о суфражистках… Мод, как вы относитесь к участию женщин в выборах?
— Этот вопрос мне совершенно не интересен, — ответила Мод. — Я считаю, женщины должны пробиваться в жизни — как они делали это всегда — своим умом, если он, конечно, есть.
— Вот именно! — поддержал ее Фиппс.
— Если женщина станет равна мужчине, в мире не останется больше романтики…
— Романтики? — прервала Ванесса. — А где романтика в трущобах? Что романтичного в проститутках?
— Опять, — проворчал ее отец.
— Но об этих вещах надо говорить! — воскликнула она. — Мы сидим здесь на миллионной яхте, в то время как женщины-иммигрантки работают в ужасающих условиях за несколько пенни в час. А вы беседуете о мосте!
Фиппс бросил на стол салфетку.
— Ванесса, я серьезно настроен просить капитана причалить в роанокеили где-либо,чтобы позволить тебе покинуть эту миллионную яхту, которая так задевает твое сознание. Все, что для этого нужно — это произнести еще один раз слово «трущоба».И, поверь, я говорю серьезно.Это мой отпуск, и я устал от разговоров об этих чертовых трущобах в Сенате! Понятно?
— Но, папа, это важно!