Остров на птичьей улице
Шрифт:
Итак, мы по одному пробирались к окну и смотрели. До тех пор, пока не появлялся хулиган, который жил напротив, и не начинал бросать в нас камни.
Сначала мы хотели дать ответный бой. Камней у нас было предостаточно. Но потом, посоветовавшись, решили, что наше окно заделают камнями, если обнаружат по ту сторону стены щебень и булыжники, переброшенные нами. Жаль, а то я бы мог запросто попасть в него и разбить ему голову.
Он не был немецким мальчиком, но поляки тоже
Высокая стена закрывала от нас магазины, расположенные напротив. Затаив дыхание, мы смотрели на окна, светившиеся над стеной. Видно было хорошо, но не было никакой возможности добраться туда.
На втором и третьем этажах над развалинами здания висели в воздухе два куска полов, словно отсеченные по диагонали. Один из моих друзей, показывая на них, объяснил, что там была кухня, об этом можно было догадаться по остаткам белого кафеля и части кухонных шкафов, висевших на стене. Впрочем, и снизу можно было догадаться, что это была кухня по обломкам вентиляционного шкафа, по круглому металлическому отверстию вентиляции, выходящему на польскую сторону.
На второй, более высокой части пола, всегда сидели птицы. Они прилетали туда и улетали. Как будто там кто-то готовил для них еду. Однажды я с риском для жизни вскарабкался на развалины, как раз напротив этого места, и стал рассматривать этот оставшийся кусок кухни. Я не мог видеть пол там, наверху, но зато я увидел — и это было просто чудо — там была раковина, и над ней — кран, из которого капала вода! Птицы просто прилетали сюда пить. Как это могло быть? Возможно, водопровод подходил туда с польской стороны, под стеной. Точно такая же раковина была и на нижней кухне, которая была сплошь завалена щебнем и обломками кирпичей. И, кроме того, там тоже был вентиляционный шкаф, который прикрывали дверцы. Я отчетливо видел это.
Понятно, что улицу нашу назвали не в честь этих птиц. Мама рассказывала, что раньше центр улицы украшали ряды деревьев. Это было давно, когда по ней еще не ездили машины. Деревья были огромные, и они совсем не мешали повозкам и наездникам, которые свободно проезжали по той и другой стороне. Моя бабушка рассказывала, что на деревьях обитало множество птиц. Просто целые стаи. Поэтому-то и назвали нашу улицу Птичьей. Вполне может быть, что сегодняшние птицы — внуки или даже правнуки тех птиц. Ведь птицы живут гораздо меньше, чем человек.
Барух рассказывал мне, что птичье поколение сменяется через сорок лет. Но ведь когда человеку исполняется двадцать, он превращается в старика. Так я ему сказал. Он рассмеялся. По его мнению, пятидесяти- или пятидесятипятилетний человек все еще может считаться молодым.
— Когда тебе исполнится пятьдесят, увидишь, что я прав.
Поверить в это трудно. Бедный Снежок. Он может прожить, наверное, три года. Интересно, сколько живет одно поколение мышей? В энциклопедии говорится, что они приносят потомство восемь раз в год. Как это можно подсчитать?
Я
— Алекс, тебе повезло!
Отец тоже всегда говорил:
— Алекс, ты везучий.
У мамы было на это свое объяснение. Я родился в шапке. Кто родится в шапке, должен быть счастливым. Мама рассказала мне, что есть такие дети, которые рождаются с пленкой на голове, как шапка, «Это поверье, — сказала она. — Но большинство поверий сбываются».
Барух соглашался с ней.
У меня было трое учителей. Конечно, были учителя в школе и классный руководитель уже здесь, в гетто. Но самым важным вещам меня научили папа, мама и Барух.
— Когда ты найдешь укрытие, знай, что всегда должен быть запасной выход, — учил меня Барух.
— Главное — это неожиданность. Подожди, — учил отец.
— Если ты будешь верить людям и говорить с ними открыто, — они помогут тебе, — учила мама.
Но папа при этом говорил:
— Доверяй, но проверяй, — и это сбивало меня.
— Все зависит от обстоятельств, — поясняла мама. — Если ты умный, ты разберешься, как вести себя в данной ситуации. Я не стремлюсь научить тебя каждому шагу в повседневной жизни. Я объясняю, как это должно быть. Ты должен знать, что в глубине души надо быть искренним и любить людей. К сожалению, иногда приходится вести себя иначе. К примеру, когда перед тобой убийца с изображением черепа на униформе.
Папа немного помолчал и затем сказал:
— Да, Алекс, это так.
И еще кое-что, касающееся везения. Во время бомбежек, в начале войны, я шел по улице. Была тревога. Какой-то человек схватил меня и утащил в подъезд. Я с минуту постоял и бросился бежать. Домой. Мне кричали:
— Мальчик! Вернись! Сейчас же вернись!
Они боялись, что меня ранит осколком или мне на голову упадет целая бомба. И вдруг я слышу: «бум!» и «трах!» и чувствую, что все окуталось пылью и на меня посыпался дождь из мелких камней. Я упал на дорогу рядом с асфальтом, как учил отец. И когда стало тихо и рассеялась пыль, еще до отбоя, я встал и посмотрел назад. Я не мог поверить своим глазам. Фасада дома, где я стоял несколько минут назад, словно и не бывало. На том месте образовалась груда дымящихся обломков. Сразу же подбежали люди — полицейские, спасательные группы, которые начали копать и искать уцелевших.
Я думал, что моя удача — это какое-то предчувствие, доброе предзнаменование или ангел. Или просто кто-то такой, кто решил, что я должен жить дальше. Но папа не верил, что судьба запланирована где-то на небесах. Он говорил:
— Алекс, ты должен сам управлять своей судьбой.
Барух не соглашался:
— Все предначертано. И никому не удастся избежать судьбы — доброй или злой.
Действительно, это так интересно — неужели есть такая сила, которая заранее знает, что случится с каждым из нас? Трудно поверить. Ведь в таком случае не стоит суетиться. Или, может быть, это оговорено какими-то условиями? Если ты поступишь так-то и так-то, с тобой случится то-то и то-то. А если поступишь иначе, все изменится. Кто это может знать?