Остров Надежды (1 - 3), полные версии
Шрифт:
«Кто он?.. — думал Семка, продолжая разглядывать робота. — Друг?.. Враг?.. Или раб?..»
— Почему ты ушел? — спросил он у андроида.
— Я знал, что вы уничтожите меня, — не колеблясь ответил Андор.
Рука Семки невольно скользнула к поясу.
— Ты уверен, что я не пристрелю тебя сейчас?
— Нет, — покачал головой Андор. — Вы стали другим. Раньше вами руководили инстинкты. Теперь вы владеете информацией и способны объективно…
— Мной руководил жизненный опыт! — прервал его мальчик. — Ты никак
Семка смертельно устал. «Почему я сижу и беседую с ним?» — с тоской подумал он и исподлобья взглянул на андроида. Ясно, что этот робот отличался от всех других. Но все равно он — машина.
Сознание мальчика временами пробуксовывало, у него еще не было достаточного опыта логики, Семка делал первые шаги, осваивая самый совершенный во Вселенной инструмент выживания — вооруженный знаниями разум…
— Я радикально отличаюсь от всех других моделей, — словно заглянув в его мысли, произнес Андор, нарушив затянувшуюся паузу. — Тебе не стоит опасаться меня, — добавил он. — Я уже говорил, что не способен причинить вред человеку.
Семка невольно усмехнулся.
— Пресловутые законы робототехники? — спросил он. Среди знаний, полученных от обучающего устройства, была и такая чушь.
Андор понял его усмешку.
— Законы робототехники были выведены очень давно, на планете Земля, и они были хороши до тех пор, пока оставались законами для людей. Но люди сами презрели их, создав боевые машины, и для меня они не играют никакой роли. Дело не в законах, а в психологии искусственного разума.
— Ты — искусственный разум?!
Андор взглянул на мальчика немигающими, выпуклыми глазами. В этот момент казалось, он мучительно хочет, чтобы его сталепластиковое лицо было способно к мимике.
— Я — опытная модель, — подтвердил он. — Мои создатели не успели довести до конца начатый эксперимент — они погибли во время битвы. Меня создавали как развивающуюся кибернетическую систему, предназначенную для разведки очень дальних звезд и планет. Я должен был постоянно обновлять свои знания, принимать самостоятельные решения, но не больше… Наверное, те, кто создал меня, не предполагали, что со временем я начну чувствовать.
Семка недоверчиво покачал головой.
— Слишком невероятно… — прошептал он, обращаясь к самому себе, словно мыслил вслух.
— С точки зрения известных технологий — да. Позитронный процессор, имитирующий человеческий нейрон, — это сложнейшее устройство, занимающее объем в кубический метр. Но я функционирую на ином принципе. Во мне впервые применен фотонный процессор на основе микролазеров. Боюсь, что эта технология навсегда похоронена тут… — он выразительно похлопал себя по хромированному черепу.
— Ты переживаешь? — переспросил Семка. Он интуитивно выбрал именно это слово.
— Да. Но, конечно, мои чувства заметно отличаются от человеческих.
На несколько секунд в библиотеке наступила тишина. Слишком неожиданной и новой была информация.
— Но ты воспитывал Яну! — в замешательстве воскликнул Семка, словно найдя внезапное подтверждение слов Андора. — Какая тут рациональность? Почему ты сделал это?
— Скажи, ты любил своего отца?
— Конечно!
— А кто, по-твоему, мои родители?
Семка не нашелся, что ответить на этот бессмысленный, как показалось, вопрос.
— Люди, — пояснил Андор.
Рука мальчика впилась в подлокотник. Одни звезды ведали, как ему было тяжело… Новая информация, новые проблемы… и, как оказалось, он должен научиться решать их!
И вдруг он понял, что хочет этого. В его жизни появился новый смысл. Он больше не был зверьком, затравленным мальчиком, прячущимся в темных переходах от металлических монстров. Он был Человеком!
Андроид встал.
— Мне кажется, Яна ждет тебя обедать? — полуутвердительно произнес он. — Мне бы хотелось, чтобы ты познакомился с системой обороны колонии…
— Хорошо, — Семка решительно встал и взглянул на Андора. — Ты посидишь с нами за столом?
Андроид кивнул, и мальчику вдруг показалось, что его стальные губы тронуло слабое подобие улыбки.
ГЛАВА 7Робот убегал.
Его изношенные узлы и расхлябанный корпус грозили рассыпаться в прах, но блок логической оценки ситуаций, в который когда-то был заложен программный эквивалент человеческого инстинкта самосохранения, гнал его вперед и вперед, в бесплодных попытках оторваться от противника.
Коридоры, залы, отсеки, шахты, пробоины, груды хлама, человеческие тела и скелеты механизмов — все мелькало перед единственной уцелевшей видеокамерой некогда грозной боевой машины.
Внезапно поисковый радар поймал цель. Взметнулись фонтанчики искр при торможении о бронеплиты палубы, рывками повернулась орудийная башня, но алая точка уже исчезла.
Компьютеру машины потребовалось две миллисекунды, чтобы проанализировать движение цели.
Турель вакуумного орудия еще раз дернулась, и шквал бронебойных снарядов смел переборку, за которой скрылся человек.
Это было зрелище, достойное кисти импрессионистов. Уродливый робот стоял посреди полуразрушенного реакторного зала, настороженно вращая лопастью поискового радара. Гротескная поза боевой машины почему-то наводила на мысль о неврастении — если этот монстр мог бы напрягаться и испытывать страх, то он вкусил бы его в полной мере — даже его процессор не мог дать однозначного ответа — поражена цель или нет. Четвертый раз он сталкивался с противником, боезапас таял, а алая точка каждый раз избегала уничтожения, словно издеваясь над логикой боевой машины, основанной на практицизме кратчайших расстояний.