Остров Надежды (1 - 3), полные версии
Шрифт:
Кот вскочил, будто ошпаренный. Каждая шерстинка на его теле стояла дыбом, пока взгляд двух округлившихся глаз провожал скачущий по камням гермошлем.
Антон впервые в жизни слышал такое бесподобное по своим интонациям шипение. Он угрюмо посмотрел на своего ошарашенного, готового к драке спасителя, и вдруг безнадежно расхохотался, опустившись на корточки.
Существо подошло к нему и село напротив. Было непонятно, смеется человек или из его горла вырываются хриплые рыдания. Антон действительно балансировал на грани срыва. Его положение нельзя было назвать плохим — оно было попросту безысходным… Война выжгла в его душе все, оставив только боль
И вот он один. Раненый, но живой, вдали от битв, на девственной планете, без надежды вернуться туда, где люди истребляют друг друга…
Тишина. Чистый, чуть горьковатый воздух…
Он чувствовал себя старой, изуродованной машиной, которую вышвырнуло на обочину, — и вот она стоит, еще способная двигаться, но уже ненужная, списанная в процент потерь и лишенная смысла существования.
Он знал, что ему поздно начинать что-либо заново. Слишком много сгорело в его душе…
Теплое дыхание зверя опять коснулось его щеки.
Антон вдруг почувствовал, как от безысходности защемило в груди, словно он был не изувеченным войной солдатом, а маленьким мальчиком…
Он не понимал, что вдруг на него накатило, но, подчиняясь идущему из глубин души порыву, он вдруг протянул руки и обнял своего спасителя за шею, чувствуя, как тонут пальцы, в мягком пушистом подшерстке…
— Слушай, ты девочка или мальчик? — задал он на ухо коту чисто риторический вопрос. — Похоже, мальчик, девчонки так не дерутся… — он говорил и одновременно успокаивался словно от этого теплого пушистого существа исходили какие-то целительные волны… — Я буду звать тебя Пух, договорились? В ответ раздалось невнятное: «Урм…» Антон отстранился и начал снимать с себя изодранный скафандр. Душивший его минуту назад приступ отчаяния и бешенства вдруг отпустил.
Глава 3
ПУТЬ ВНИЗ
Не было ничего сверхъестественного… были люди, их дела… и следы, вернее, шрамы, наносимые их поступками.
Антон стоял на краю обширного горного плато, за миллионы лет, прошедшие со дня его формирования, уже изрядно изъеденного по краям эрозией, покрытого скудным слоем почвы, на которой произрастали чахлые кустики травы, цеплявшейся корнями за трещины в камне, и смотрел на длинную уродливую борозду растертых в пыль камней развороченной земли, в конце которой, накренившись, застыл хищный силуэт его истребителя.
Сердце Вербицкого сжала тоска при виде изувеченной боевой машины, которой уже никогда не взмыть в небеса. Бронеплиты ее обшивки обуглились, почернели, изменив до неузнаваемости контур истребителя, задние стабилизаторы, размягчившиеся от температуры, понуро обвисли и застыли.
И все же в его душе тлел слабый огонек надежды.
Подойдя вплотную к покалеченной стальной птице, он с трудом отодвинул заклинивший люк и влез в кабину. Осмотр повреждений произвел на него удручающее впечатление. Удар о скалы был жестоким, вибрация в момент касания прошлась по внутренностям корабля, выбив экраны, порвав кабели и деформировав переборки. Нечего было и думать о том, чтобы попытаться восстановить тут что-либо: такая задача была едва ли под силу целой восстановительной бригаде с набором необходимого для ремонта оборудования. При таких повреждениях машину наверняка бы списали в утиль…
Фотографию родителей сложило пополам, зажав между смятыми консолями пульта.
Собрав кое-какие вещи и оружие из бортовых неприкосновенных запасов, он свалил все в пустой пластиковый кофр и спрыгнул на землю.
Его спутник был уже тут как тут и озадаченно обнюхивал покоробленный, покрытый окалиной металл, поминутно фыркая и мотая головой, словно стремясь отогнать от себя неведомые и раздражающие запахи перегретого железа, горелой изоляции и пролитого масла. Заслышав шум, он поднял голову и озадаченно посмотрел на Антона, словно спрашивая, откуда тут взялся этот странный, дурно пахнущий предмет?
Антон усмехнулся, потрепав его по загривку.
Если и существовало в данный момент что-то, что не укладывалось в рамки обыденного понимания вещей, то это был именно он, — грациозный теплокровный хищник, несомненно грозный и сильный, но по какому-то странному стечению обстоятельств питавший к человеку дружеские чувства.
Пока Антон перетряхивал и упаковывал кофр, Пух ходил кругами вокруг изуродованного истребителя, словно пытался запомнить его подетально, при этом глаза огромного кота горели желтым недобрым блеском, а шерсть на загривке то опускалась, то внезапно вставала дыбом, словно в мозгу этого существа шли мучительные и не совсем приятные мыслительные процессы.
Наконец он успокоился, сел и внимательно посмотрел на Антона, который, установив вокруг корабля несколько противопехотных мин, соединял их в единый управляемый мини-компьютером комплекс.
Лучик надежды в его душе то угасал, то разгорался вновь с удвоенной силой.
Во-первых, он не знал, куда запропастился тот проклятый перехватчик, пилот которого поначалу струсил, а потом пытался добить его, ползущего по камням, из пулеметов. Антон сомневался, что враг покинул планету, не осмотрев останки его истребителя, но, судя по размытым дождем следам, с момента падения никто не подходил к покореженной машине, будь то человек или зверь.
Во-вторых, у него из головы никак не шел крейсер, который, по логике вещей, должны были вызвать перехватчики. Если ему каким-то образом удастся избежать оставленной Антоном на орбите ловушки, то рано или поздно здесь появится его спускаемый модуль, а это, в свою очередь, был реальный и весьма перспективный шанс завладеть десантным кораблем противника и вырваться отсюда к своим.
В общем, Антон, расставив мины и детекторы, не собирался покидать этот район, а решил обосноваться где-нибудь поблизости, чтобы иметь возможность издали наблюдать за своей машиной и в случае появления противника использовать любой, даже самый мизерный шанс для спасения.
Он разогнулся, невольно поморщившись от боли, прострелившей раненый бок, и окинул взглядом далекий туманный горизонт.
Отсюда, с обрыва горного плато, открывался великолепный вид.
Диск звезды горячечным кругом сиял в безоблачном лазурном небе, посылая к планете жаркие полуденные лучи. Справа от Антона, изломанной, заснеженной линией к самому горизонту тянулись перевалы и пики горного хребта. За его спиной раскинулось каменистое плоскогорье, ниже начинался тот самый каньон, в теснине которого ему удалось вырвать из штопора свой истребитель. Разлом планетарной коры имел около трех-четырех километров в ширину и уходил вдаль неровной змеящейся линией. Несмотря на солнечный полдень, дно каньона скрывал полумрак.