Остров отчаяния
Шрифт:
По большинству стандартов хуже стало уже давно: «Леопард» скакал как своенравная лошадь, белая вода разлеталась из-под форштевня, и хотя ветер дул прямо в корму, что в умеренную погоду было бы почти бесшумно, сейчас они разговаривали на сильно повышенных тонах, а белая пена, сдутая с волн, плескала мимо них, чтобы исчезнуть впереди. Но они были в сороковых широтах, а в сороковых о том, что сейчас, вообще не стоило и говорить — совсем не то, что можно было бы назвать «та еще погодка».
— Сомневаюсь, что будет: посмотрите на просвет с подветренной стороны, мистер Грей.
Тимерман посмотрел и поджал губы, взглянул
— Чего еще можно ожидать с ведьмой-то на борту? Глухие иллюминаторы, сей момент, сэр.
— И, конечно, клюз-саки.
Так они и шли еще одну склянку, и при ударе рынды Джек перешел на ют: там, скрючившись с подзорной трубой у гакаборта, он изучал «Ваакзамхейд». Наведя подзорную трубу на его форкастль, Джек неожиданно оторопел, увидев там голландского капитана, уставившегося прямо на него.
Не было никаких сомнений в этой высокой, дородной фигуре, отличительной посадке головы: Джек знал врага. Но теперь, вместо обычной светло-голубой формы на нем был черный плащ. «Интересно, — подумал Джек, — является ли это просто странным совпадением, или мы убили кого-то из его родственников? Возможно, сына, Боже упаси».
Семидесятичетырехпушечник сейчас понемногу приближался, и в остатках света — поскольку вечера здесь намного длиннее, и оба корабля удалялись от мрака на севере — Джек пытался разобрать, что это за странные треугольники.
Был еще один на фор-брамселе, и это шторм-стаксель, судя по шкоту.
— Если вам будет угодно, сэр, — произнес молодой Хиллер, — боцман сообщает, что все натянуто и просит созвать партию.
И эта партия должна быть изрядной, поскольку Джек планировал дополнить оттяжки перлинями, чтобы таким образом усиленные мачты могли выдержать большее давление парусов при попутном ветре, напряжение передастся на корпус, но натянет массивные снасти так туго, что они сослужат службу, необходимую при крайне сильном давлении. Однажды, когда он был третьим на «Тесее», они в спешке устанавливали грот, чтобы увернуться от скал Пенмарка, а ветер с зюйд-веста дул так сильно, что потребовалось две сотни человек, чтобы развернуть парус прямо по корме: у него не было требуемых двух сотен, но было немного больше времени, чем у капитана «Тесея», у которого скалы находились с подветренной стороны.
Но терять его не стоит — с семидесятичетырехпушечником-то на расстоянии только трех миль и делающим милю всего за пять минут, и, прежде всего, нет времени на ошибку: потеря мачты в таком море — верная гибель.
— Хват-тали на галс-кламп, — крикнул он, громко и четко. — На корму к канифас-блоку, вязать к кормовым рым-болтам и свободным ходом. Живее, там, живее. Трави через этот канифас-блок, Крейг.
Порядок из возникшей путаницы навели в пять минут: наполовину захлебнувшаяся боцманская партия карабкалась от галс-клампа. Вся команда столпилась в средней части корабля и вдоль проходов, стоя у перлиней, которые должны выступить в качестве горизонтального блока, утраивая усилия.
— Тишина! — скомандовал Джек, — правый борт, выбрать шкоты втугую. По команде, сейчас, все вместе, живее, как булинь. И раз, и два, крепи, левый борт, подымай. И раз, и два, крепи.
Так и продолжалось по оба борта: короткие резкие рывки в сторону кормы от галс-клампов, тросы натянуты равномерно, все туже и туже, крайне тщательный баланс сил, пока ветер не запоёт одну и ту же ноту, и каждая пара выбрана втугую до железной крепости, поддерживая мачту с необычайной силой.
— Крепи, — прокричал Джек в последний раз. — Отличная работа, парни. Вы готовы, мистер Лейн?
— Готов, так точно, сэр, готов.
— Отпускаем все. Эй, на грот-брамселе.
Рей подняли, мачта приняла нагрузку без стона, с возросшей скоростью носовой бурун «Леопарда» стал еще выше. Теперь лисель-спирт последовал за марселем. Чтобы уменьшить вдавливание в воду, убрали грот, передав весь ветер на фок. Теперь корабль поплыл легче, не сбавляя хода, и явно опережал голландца, хотя тот отдал риф на фор-марселе.
Они яростно мчались по пустому, вздымающемуся морю под чистым вечерним небом. Оба корабля напрягали все силы, и первый, кто потеряет важную часть рангоута или парус, проиграет гонку в эту ночь. Солнце садилось, через час сорок взойдет луна, полнолуние прошло недавно. С вечерней зарей, а потом при ярком лунном свете будет небольшой шанс незаметно сплясать джигу, и за полчаса до восхода луны он поймает ветер на румб или около того в бакштаг, так, чтобы кливер и фор-стаксель забирали ветер и дали ему еще пол-узла или даже больше. Все продумано: команда «гамаки вниз», и вахта левого борта отправится отдыхать, не раздеваясь на случай чрезвычайной ситуации. Не было никакого смысла держать её в готовности, дрожащей за плотно закрытыми портами. Кризис, если до этого дойдет, еще далеко. Возможно, далеко на востоке. До этого его преследовали сорок восемь часов.
В плохо освещенной каюте он обнаружил Стивена с виолончелью между колен и супницей неподалеку.
— Иуда, — сказал он, поднимая крышку и видя пустоту.
— Вовсе нет, мой дорогой, еще больше на плите, но рекомендовать это я бы не стал, лучше выпей стакан воды с несколькими каплями вина, в самом деле несколькими, и куском сухаря.
— Тогда почему ты это вылизал, а? Почему не оставил ни капельки, ни единой?
— Потому что чувствовал, что мои потребности выше твоих, моё дело важнее, чем твоё. Потому что твоё связано со смертью, а моё — с новой жизнью. Миссис Босуэлл в тягости, и спустя какое-то время сегодня ночью или завтра, думаю, могу обещать тебе пополнение команды.
— Десять к одному, еще одна девчонка, — сказал Джек, — Киллик, Киллик, сюда!
Принесли еще суп, котлеты с пылу с жару, кофейник и ломоть плотного пудинга с пряностями.
— Долго ли это продлится, как ты считаешь? — спросил Стивен сквозь бумкание виолончели.
— Погоня в кильватер — штука долгая.
— А ты считаешь, что это именно такая?
— Точнее быть и не может. «Голландец» прямо у нас на хвосте, точно в кильватере.
— Так вот в чем значение термина! Я всегда считал, что это напряженная, мрачная, самая решительная погоня, усиленная закоренелой враждой. Ну что же, значит, погоня в кильватер. Слушай, что я тебе скажу по своей части: роды тоже долгий, долгий труд. Полагаю, что у нас обоих впереди беспокойная ночь. Позволь мне попросить еще кофейник.
У Стивена ночь прошла довольно беспокойно — без надлежащих-то щипцов и большого акушерского опыта. Джек ушел на палубу, чтобы изменить курс на зюйд, поскольку голландец ждал, что «Леопард» направится на север, и разглядывал своего преследователя некоторое время в свете восходящей луны, потом растянулся на койке и сразу уснул. Бом-кливер и фор-стаксель держали хорошо, «Леопард» управлялся легко, и семидесятичетырехпушечник оставался в четырех-пяти милях за кормой. Какое-то время он не замечал, что Джек плавно изменил курс, и поставил свои кливера, когда «Леопард» уже отдалился еще на милю.