Остров
Шрифт:
– Какая разница, кто обрезал дурацкий шнур? – спрашиваю я. – Если его вообще обрезали. У нас есть проблема посе…
– Видите! – кричит Дэнни. – Меняет тему – явный признак вины.
Я сверлю его взглядом:
– И зачем мне отрезать нас от цивилизации?
– Кто знает, что у тебя на уме! На днях ты чуть не сломала человеку руку ножкой стула!
– Чтобы выручить Онор. Черт, Дэнни, ты сам себя послушай! Там на лодке, – я указываю в море, – мертвый человек, который больше никогда не встретится со своей семьей, а ты тут… ты… – Я вскакиваю и ухожу, скрестив руки на груди и вцепившись пальцами в плечи;
– Джесс! – Ко мне подбегает Майло и касается моей спины, заставляя меня подпрыгнуть. – Все нормально?
– Не совсем.
– Даже не знаю, что на всех вдруг нашло.
– Они напуганы. И немудрено. Не каждый день на твоих глазах кто-то… кто-то… – Нужное слово не желает выходить наружу, и Майло приобнимает меня за плечи, притягивая ближе. Моя щека прижимается к его груди прямо под ключицей, носа касается запах солнцезащитного лосьона и соли на горячей коже. Я приобнимаю его за талию, тем не менее утешиться в теплых объятиях не получается – мышцы напряжены, в голове беспорядочно мечутся мысли, и до меня доносятся громкие споры Мэг с Джефферсоном о том, что нам дальше делать: первая хочет дождаться помощи, а второй – попытаться как-то выбраться.
– Ты же не считаешь, что я обрезала шнур? – спрашиваю я, отстраняясь.
– Конечно, нет! Только кто-то все же обрезал. Я сам видел шнур, он точно не сам оторвался.
– Кому это надо? Зачем отрезать нас от мира? Дэнни, может, и придурок, но он не настолько глуп. И мне слабо верится, что на такое способен Джефферс.
– Думаешь, на острове еще кто-то есть?
– Возможно. Он довольно большой. В принципе владелец запросто мог бы сдать в аренду другую его половину – доход вдвое больше, а каждая группа даже не узнает друг о друге.
– Зачем им пробираться на нашу половину и портить лодку?
– По приколу? Или по пьяни?
– Мы и по-трезвому не можем пройти джунгли, вряд ли у кого-то это вышло по пьяни!
– Может, они приплыли на лодке?
– Мы бы ее услышали и проснулись.
– Тогда местные – какие-нибудь рыбаки? Может, их злит, что остров в частных руках, и они хотят отпугнуть туристов. – Я качаю головой. – Хотя вряд ли. Зачем им обрезать шнур? Таким образом они делают противоположное – не дают нам уехать.
– Хотят нас проучить?
По спине пробегает дрожь. Я смотрю вдаль, на толстые стволы пальм, бамбуковые и манговые деревья, слегка раскачивающиеся на ветру. Мысль о неизвестных людях, притаившихся в тени и наблюдающих за нами, наводит жуть.
– Как думаешь, что нам?.. – Я резко обрываю вопрос, поскольку мимо проносится Джефферс и, кинувшись в воду, начинает плыть в открытое море. Я оборачиваюсь к Майло: – Он же не на материк собрался, верно?
– Он не идиот.
Мы бросаемся к остальным: Онор рыдает взахлеб, Дэнни ее успокаивает, а Мэг мрачно смотрит вдаль, скрестив руки на груди.
– Он нас не слушал! – раздраженно сообщает она. – Мы больше часа плыли сюда на моторной лодке. Чтобы добраться до материка вплавь, понадобится несколько часов! А он не такой хороший пловец.
– Джефферс! – кричу я, сложив ладони в рупор и направляясь к воде. – Джефферс! Вернись!
Майло ко мне присоединяется, затем Мэг, однако если Джефферс нас и слышит, то продолжает грести; футболка раздувается у него на спине наподобие зеленого спасательного жилета.
– Уж лучше тогда вырезать весла из деревьев, – говорит Дэнни, поглаживая Онор, которая спрятала лицо у него на плече. – И попробовать догрести до материка на лодке.
– А что, неплохая мысль, – неохотно признает Майло, однако я качаю головой:
– Нельзя рисковать. По пути несколько довольно сильных течений. Если возникнут трудности и нас снесет с курса, вот тогда начнутся реальные проблемы.
– С каких пор ты стала капитаном Ахавом? – язвит Мэг.
– Кем?
Она закатывает глаза.
– Не читала «Моби Дика»?
Я намереваюсь огрызнуться в ответ, но меня прерывает крик Майло, который указывает на Джефферсона – тот уже не плывет, а барахтается в воде, вытягивая руку.
– Кажется, он тонет!
Не тратя на размышления ни секунды, я скидываю одежду и бегу к морю. Остальные кричат мне вслед, однако я никак на них не реагирую. Забравшись по пояс в воду, я ныряю, вытягиваю руки и опускаю голову. Я словно вернулась в родную стихию, чувствую себя свободной и сильной.
Когда я наконец достигаю Джефферсона, он отчаянно за меня хватается, забираясь на спину, будто я какой-то буек. Голова тут же уходит под воду, а глаза застилает сине-зеленая дымка; я пытаюсь высвободиться из его захвата, однако он сильнее, чем кажется, – животный страх придает ему сил. Едва мне удается немного ослабить захват одной руки, другая цепляется за меня еще сильнее. Какое-то время мы боремся под водой; легкие разрываются, рядом мелькает его бледное, искаженное ужасом лицо. Задерживать дыхание больше нет сил – если не вырвусь немедленно, он нас утопит. Я просовываю между нашими телами колено, затем отклоняюсь насколько возможно и со всей силы его отталкиваю. Хватка вокруг моей шеи ослабевает, я отчаянно дрыгаю ногами и вытягиваю шею навстречу спасительной поверхности.
Наконец вынырнув, я жадно хватаю ртом воздух, пытаясь отдышаться. Однако времени в обрез – Джефферс все еще под водой: раскинув конечности, он опускается вниз, навстречу морскому дну метрах в трех подо мной. Я опять глубоко вдыхаю и ныряю за ним – подцепляю за челюсть и отчаянно гребу. Он висит на мне мертвым грузом, и мы совсем не двигаемся. Меня охватывает ужас, который буквально парализует.
Вот и все.
Мы оба сейчас умрем. Нам по семнадцать, мы совсем не пожили. Когда остальные вернутся на материк, им придется рассказать нашим родителям, что их дети мертвы. О господи, бедные мама с папой! Смерть и второго ребенка они не вынесут…
Ужас трансформируется в ярость, и я дрыгаю ногами с отчаянным рвением, тянясь к поверхности свободной рукой. Я не позволю морю меня одолеть! Никто больше сегодня не умрет.
Наконец голова выглядывает на поверхность, в уши ударяет пронзительный крик чаек. Я хватаю ртом воздух, легкие горят, мышцы ноют. Наклонившись, я продолжаю грести, тяня голову Джефферса за собой, на поверхность. Однако его рот не открывается за спасительным глотком воздуха, глаза по-прежнему закрыты, а неподвижное тело не всплывает – значит, в легкие попала вода. Меня захлестывает волна адреналина и ярости, формируя в голове четкую цель: во что бы то ни стало добраться до берега. Я поднимаю взгляд на безоблачное лазурное небо, и время словно замирает.