Остров
Шрифт:
Остров дышал теплом и светом. Даже в шаге от него было щекотно, хотелось жмуриться и какое-то время стоять, глупо улыбаясь. Сейчас вот Федьку еще через тебя пропустим, сообщил острову Лаголев, и добра у нас прибудет.
Он приготовил чистую майку и старенькие, но стиранные спортивные штаны, дождался, пока шум воды в ванной стихнет, и стукнул в дверь.
– Федька!
– Да! – отозвался друг.
– Чистое белье.
– Давай.
Дверь приоткрылась, Шишлов с волосами, облепившими лицо,
– Пожрать-то есть что? – спросил Федька.
Отмытый, он выглядел получше. Но и пятна синяков по всему телу проступили пугающим узором.
– Оденешься, проходи на кухню, – сказал Лаголев.
– Яволь.
Одевался Федька минут пять, что-то роняя с полок и чертыхаясь. Наконец, вышел. Лаголев ждал его у холодильника.
– О как! – оценил обстановку Шишлов, ступая на кухню босыми ногами. – А где стол?
– Много места занимает, – сказал Лаголев.
– Погоди, а рюмочку поднести? Человеку с бани холодная водочка в самое то. Саня, ты меня не обижай.
Лаголев улыбнулся.
– Ты сначала сядь.
Он подвинул один из стульев. Шишлов устроился на нем. В узкой для него майке и синих «трениках» Федька больше походил на хозяина квартиры, чем Лаголев в брюках и джемпере.
– Ну, сел.
– Что чувствуешь?
– Жажду.
– И все?
Шишлов развел руками.
– Я же тебе не принцесса на горошине. Ты что, подложил мне что-то?
Он попытался приподняться, одновременно щупая под собой ладонью, но Лаголев сел рядом и взял его за руку.
– Ты просто сидишь на острове.
– Где?
Тепло привычно нахлынуло, душа распахнулась, взлетела, вверх-вверх, Федька рядом замер, а через мгновение уперся глазами в потолок. Что он там видел, Лаголеву было не известно, но лицо давнего друга менялось, болезненно комкалось, светлело, из щелястого рта с хрипом вырывалось дыхание, и вместе с дыханием, казалось, выбивается в воздух мелкая черная пыль, превращаясь в золотистые искры.
– Е!
Коричнево-розовой кашицей Шишлова стошнило на собственные ступни, и он, торопливо присев, принялся собирать блевотину ладонями, которая неумолимо просачивалась обратно сквозь пальцы.
– Тарелку, Саня! Или миску!
– Брось, – сказал Лаголев.
– Прости, я это…
Федька с посмотрел на испачканные руки. Его стошнило еще раз. Какие-то малоприятные комки брызнули изо рта.
– Я сейчас, – сказал Лаголев и пошел за тазиком и тряпкой.
Вдвоем они быстро справились с уборкой. Впрочем, энтузиазм Шишлова больше мешал. Он скользил и разносил продукты своего метаболизма по кухне.
– Так, сядь, – сказал ему Лаголев.
Федька сел.
– Держи таз.
Друг принял посуду. Вид у него сделался виноватый.
– Саня,
– Видимо, у тебя запущенный случай, – Лаголев собрал блевотину тряпкой. – Как ты себя чувствуешь?
Шишлов нахмурился, оценивая свое внутреннее состояние.
– Вроде ничего не болит, – с удивлением произнес он. – Даже нога не болит.
– Вот это и есть остров.
Лаголев подтер в двух местах и взял у Федьки тазик.
– Вымой руки вон, в мойке. Выпить хочется?
Друг качнул головой, но, поднявшись, широко улыбнулся.
– А вот, знаешь, да!
Он склонился над раковиной и принялся под струей, морщась, оттирать пальцы.
– Понятно, – сказал Лаголев. – На подоконнике чай и бутерброды, можешь перекусить.
Шишлов повернул голову.
– Не, ты жулик, конечно, порядочный, – заговорил он в сторону коридора, где исчез Лаголев, чтобы слить собранное в унитаз, – Я к тебе со всей душой… – он шумно прополоскал рот. – А ты и угостить друга не удосужился. Баночку пива всего-то и купил. Ты знаешь, как выглядит баночка пива со стороны?
– Как? – спросил Лаголев.
– Как насмешка.
– Погоди. Я сейчас.
Лаголев с тазиком перешел в ванную. Шишлов закрутил кран, встряхнул над раковиной кисти рук, потом вытер их о полотенце, висящее на крючке. Поискал и нашел на подоконнике бутерброды.
– Ты одежду мою не выкидывай, – жуя, невнятно проговорил Федька, – пригодится мне еще. Я же это… бомжую.
– И нравится?
– Ха! Меня вообще-то никто не спрашивал на этот счет.
– Ладно, – появился на кухне Лаголев, – давай мы с тобой еще раз…
– Да ну нахрен! – сказал Шишлов, выложив на подоконник локоть.
– Почему?
– Отходняк у меня после твоего острова.
Лаголев улыбнулся.
– Ты бы в зеркало посмотрелся.
– А че, красавец стал? – Федька сунул в рот остатки бутерброда и прошел в коридор.
Там он, почти уткнувшись носом в зеркало над полкой с феном и расческами, секунд тридцать так и этак поворачивал лицо. Пальцы его мяли и отводили растительность, добираясь до кожи под ней.
– Это что, – спросил он, – у меня шрам исчез?
– Ага.
– Не, ну, круто, конечно.
– Что, хуже стало?
– Да не, – Шишлов появился в проеме, – только меня так узнают с пол-тычка. Физиономия, как с фотокарточки.
– Садись, – предложил Лаголев.
Федька скривился.
– Ты бы лучше налил чего, блин.
– Садись-садись, – потянул его к себе Лаголев, – хуже не будет. Это остров, он многое может.
Шишлов хохотнул.
– В прошлое не возвращает? А то я бы загадал, на какое ставить. Была у меня ситуация, где я миллионов пять, если на старые деньги считать, на рулетке за раз спустил.