Островитянин
Шрифт:
В двух лигах от лагеря, в излучине мелководной речушки Бинды, стояла деревня, состоявшая из разбросанных в беспорядке полусотни хижин и нескольких вытянутых в длину домов собраний. Чуть дальше находились загоны для скота. Деревню окружал высокой вал, с вершиной, обсаженной колючим кустарником. Такая ограда защищала людей и скот от ночных хищников. Что же касается людей, то с ними шессины всегда выходили сражаться в открытом поле, считая для себя позором укрываться за стенами.
Заходить в деревню юноши не стали, а вместо того свернули к запруде, у самого берега реки. Ее дно было выложено широкими плоскими камнями, чтобы грязь и ил не мутили воду.
Одновременно с юношами, из деревни вышли несколько женщин и тоже направились к запруде. Вскоре они встретились.
Одевались шессинки, особенно замужние, весьма целомудренно: их пестрые наряды тщательно прикрывали тело от локтей до коленей. Незамужним были позволены небольшие вольности: они оборачивали себя длинными полосами ткани, завязывая концы через плечо. Самые смелые умудрялись сделать это так, что сбоку, от плеча до бедра, оставался разрез. Носить такое одеяние считалось большим искусством: приходилось внимательно следить, чтобы разрез распахивался лишь настолько, чтобы возбудить интерес мужчин, но не позволить им увидеть слишком многое.
Женщин к реке проводили старшие воины, и тут же вернулись в деревню. Мальчишки не сомневались, что старики с завистью вспоминают те времена, когда сами были молодыми и не знали иных забот, кроме борцовских схваток и пастушеского труда. Юным воинам трудно было вообразить, что когда-нибудь им самим захочется обзавестись женой, детьми, имуществом и занять достойное положение в племени.
Со смехом и шутками женщины зашли в воду и принялись наполнять узкогорлые высокие кувшины. Мужчины перехватывали их на берегу и ставили на землю, усиленно делая вид, будто не прилагают к этому ни малейших усилий, и громоздкие тяжелые кувшины для них легче перышка, — женщин эти уловки весьма забавляли.
Гейл благоговел перед женщинами — они казались ему на столько же прекрасными, насколько мужественными он считал старших воинов. Юноша не подозревал, что чужеземцы полагали шессинов самым красивым из всех известных им народов, но его бы ничуть не удивило подобное мнение. В отличие от мужчин, женщины тщательно берегли лицо и руки от солнца, закрывались от палящих лучей платками и накидками, а также пользовались отварами из трав, отчего кожа их делалась золотистой. Фигуры шессинок были стройными и грациозными, глаза — ярко-синими, а волосы поражали многообразием оттенков: от темной меди до серебристого.
Чуть ниже по реке ребятишки загоняли в воду небольшое стадо квилов, — спокойных упитанных животных, величиной с каггу. Квилам требовался особый уход: их следовало каждый день не меньше часа купать в проточной воде. Животные эти не отличались сообразительностью, а потому для любого хищника могли стать легкой добычей, и охранять их приходилось пуще глаза. Два раза в год, в брачный период, квилы обрастали невероятно длинной красивой, почти невесомой шерстью, которую затем остригали и продавали мохнолицым людям с материка, и те пряли ее в своих мастерских.
С громкими криками обнаженные ребятишки резвились в воде, скребли спины квилам, а заодно мылись и сами, — под бдительным надзором воинов из общины Травяного Кота.
Подумав о мохнолицых людях, Гейл невольно провел пальцами по щекам, стараясь не размазать тщательно наложенные краски, — по счастью, кожа была гладкой. Растительность на лицах островитян была не столь обильной, как у обитателей материка, но когда приходила пора возмужания, у отроков на подбородке и верхней губе появлялись редкие тонкие волоски. Их нужно было старательно выдергивать, и после того как подобную процедуру повторяли в течение пары лет, волосы на лице вообще переставали расти.
Сейчас Гейла особенно заботила его внешность, потому что рядом была Лериса. Девушка отличалась красотой, непохожей на прочих скуластых, широколобых шессинок. У нее были тонкие черты лица и очень светлые волосы, Которые контрастировали с темными, почти черными бровями. Когда она была маленькой, девочка считалась некрасивой и ей пришлось выслушать немало насмешек, пусть и не слишком обидных, — Как-никак ее отец был старейшиной племени, а мать — главной повитухой. Но теперь Лериса повзрослела и превратилась в настоящую красавицу.
Сколько Гейл себя помнил, они всегда дружили с Лерисой, детьми вместе играли, купали квилов и занимались всем, чем положено заниматься детям шессинов. Они были очень близки в ту пору: Лерису прочие дети не принимали в свой круг из-за необычной внешности, а Гейла по причине сиротства. Мать мальчика умерла родами, а отца через пару месяцев убили в схватке с воинами враждебного племени. Гейла взяли на воспитание сестра отца и ее муж, но они сделали это лишь по обязанности. В племени приемные родители мальчика занимали высокое положение, но в отличие от их родного сына Гассема, который был на семь лет старше, никакие привилегии на приемыша не распространялись. Наоборот, Гейл был почти изгоем, несмотря на то что шессины всегда отличались сплоченностью и взаимовыручкой.
Впрочем, это время отверженности давно миновало. Юноша прошел обряд посвящения и был принят в общину младших воинов. Теперь у него появилась надежда на то, что рано или поздно он станет достойным избранником для Лерисы. В племени она считалась одной из первых красавиц, и добрая половина молодых воинов слагали песни и стихи, прославлявшие ее изящество и красоту и прочившие ей в будущем место жены вождя всех шессинов.
Сегодня Лериса была в клетчатой красно-белой накидке, на запястьях звенели браслеты из бронзы и серебра, а в ушах сверкали золотые кольца. Эти драгоценности — ее приданое — стоили дороже небольшого стада кагг. Незаметно оттесняя приятелей, Гейл норовил сам принимать кувшины с водой из рук девушки. Заметив это, Лериса одарила юношу белозубой улыбкой, и его сердце тут же забилось еще сильнее.
Когда все кувшины были наконец наполнены, воины взяли их за большие ручки-петли, водрузив себе на голову, зашагали к деревне. Женщины, как обычно, не упустили случая позлословить насчет молодых людей.
— Люо вечно расплескивает воду, — захихикала одна.
— Видно, у него голова кривая.
— Он так часто ударялся об землю, когда мы боролись, — подтвердил Пенда, что мог пострадать… и не только головой!
— А мне лично нравится глядеть на задницу Кампо, когда он несет кувшин, — заметила Биналла, предпочитавшая юношей постарше. — Он ею так соблазнительно покачивает!