Островитянин
Шрифт:
— Кто ты такой? — послышался внезапно женский голос.
Гейл опустил глаза: перед ним стояла жрица Шаззад. Не смотря на невысокий рост — ее макушка едва достигала груди Гейла — она была прекрасно сложена. Наряд ее совсем не походил на одеяния местных красавиц — на женщине были зеленые шаровары и золотистый корсаж, украшенный перламутровыми створками раковин.
— Мое имя Гейл, — ответил юноша. — Я родом из племени… то есть… я был шессином.
— Прибыл с Островов, да? И чем ты занимаешься, когда не сражаешься с разъяренными каггами? — Женщина потерла ушибленное плечо. Видно, она совершенно не опасалась того, что падение на глазах у всех сколько-нибудь уронило ее достоинство. Волосы жрицы были иссиня-черными, глаза темные и чуть раскосые, а черты лица — точеные и совершенные.
Гейл с улыбкой оперся на копье.
— Я ни с кем не сражался — просто заставил кагга успокоиться, потому что хорошо знаю их повадки. Сражаюсь я с дикими котами, мохнатыми змеями и длинношеями. И, конечно, с врагами.
— Так ты еще и воин, а не только пастух?
— В тех краях, откуда я родом, это одно и то же. Кроме того, я немного обучился морскому делу, хотя и не думаю, что хотел бы заниматься этим всю жизнь.
— Да, я вижу, в своем деле ты мастер, не чета этих бездельникам. — Внезапно Гейл осознал, что жрица очень молода, наверное, почти одних с ним лет, хотя ее глаза, низкий голос и манеры делали ее куда старше.
Двое толстяков в пышных одеждах, задыхаясь, торопливо семенили вниз по ступенькам храма.
— Вы не ушиблись, госпожа? — тонким голосом спросил один из них.
— Конечно, ушиблась, — недовольным тоном отрезала женщина.
Его спутник возмущенно уставился на Гейла.
— Склонись, невежа! Госпоже Шаззад не пристало смотреть снизу вверх на какого-то дикаря!
Гейл смерил его холодным взглядом.
— А где вы были, когда вашу госпожу пытался растоптать разъяренный кагг? Что-то не припомню, чтобы хоть один из вас пытался ей помочь!
Мужчина побагровел от ярости, но Шаззад взмахом руки заставила его замолчать.
— Оставь его в покое, жрец Фолонг. Этот человек спас меня от увечья, если не от смерти. Он чужеземец, и мы не должны забывать, что ему неведомы наши законы и обычаи. К тому же церемонию все равно придется отложить.
— Н-но… — высоким голосом возразил другой жрец, — сегодняшний день был специально определен…
— Посмотри на этого кагга, — перебила его жрица, показывая кровоточащую ссадину на белой шкуре, оставленную копьем Гейла. — Жертвенное животное должно быть без изъянов, а это теперь уже не подойдет нашему богу. Из священного стада придется выбрать другого кагга. Кроме того, некоторые из моих прислужников ранены, а в стенах храма запрещено проливать кровь. Так или иначе, придется выбрать для жертвоприношения другой день.
Фолонг тяжело вздохнул.
— Вероятно, так будет лучше. Когда боги подают нам знак, посылая молнию, землетрясение или что-нибудь в таком роде, — их служителям приходится справляться со священными книгами и выбирать другой день.
— Вот и займитесь этим. — Небрежным жестом Шаззад от пустила жрецов, потом взглянула на свои носилки. — Солис, — спросила она одного из прислужников, — хватит ли здесь рабов, чтобы доставить меня во дворец?
Мужчина в длинной белой тунике склонился перед женщиной.
— Разумеется, госпожа.
— Отлично. — Она обернулась к Гейлу. — Следуй за мной.
Вернувшись к носилкам, Шаззад уселась под балдахин, который рабы успели водрузить на место. Юноша двинулся следом он все еще находился под влиянием необъяснимых чар жрицы. Он обернулся вслед жрецам, одышливо спешащим вверх по лестнице. Женщина заметила его взгляд.
— Евнухи всегда ноют, когда что-то мешает привычному укладу их жизни, — заметила она.
— Евнухи? Что это значит?
— Это мужчины, у которых… Ты ведь родом с Островов, да? Что вы делаете с самцами каггов, если не хотите получать от них приплод?
— Холостим их.
— То же самое делают и с евнухами.
— Какой ужас, — заметил Гейл. — Но я понимаю, почему вы не хотите получать приплод от таких, как эти двое.
Женщина рассмеялась, прикрывая рот узкой ладонью.
— Нет, дело не в этом. Но у тебя еще будет временя, что бы все понять.
— Куда мы идем? — спросил юноша.
— Во дворец моего отца. Он один из самых красивых в городе, за исключением, конечно, королевского.
Гейл вскоре понял, что дворец — это большое просторное жилище, где со своими семьями, имуществом и огромным количеством слуг обитают самые влиятельные и богатые горожане. Похоже, что здесь о богатстве человека судили не по размеру стада, а по величине здания, где он жил.
Удивительное ощущение испытывал Гейл, шагая рядом с носилками, перед которыми люди склонялись ниц. Музыканты уже не очень заботились о том, чтобы извлекать из своих инструментов стройные звуки. Вообще, судя по всему, отмена церемонии жертвоприношения повлияла на всех прислужников жрицы, и они перестали соблюдать особый порядок шествия. Даже носилки Шаззад слегка кренились — почти все несшие их рабы хромали. Юноша не особенно им сочувствовал — он считал, что в такой неопасной ситуации никто из них не проявил должного присутствия духа. Если бы не его вмешательство, многие из них могли погибнуть. Гейл восхищался моряками, вынужденными постоянно бороться с враждебной стихией, но городские жители казались ему изнеженными и никчемными бездельниками.
Но все это отнюдь не относилось к женщине, что покачивалась рядом с ним в паланкине. Она выглядела непривычно, но не пугающе, обращалась с людьми надменно, но отнюдь не грубо — вероятно, в этом отражалось естественное признание разницы в общественном положении между ней, аристократкой, и прочими простолюдинами. Гейл не представлял, что женщина может выглядеть так, как Шаззад, — и тем более неотразимой казалась юноше ее красота. Он привык считать красивыми высоких длинноногих женщин своего народа с кожей медного оттенка, голубыми глазами и светлыми волосами. Но миниатюрная, с пышной грудью фигура жрицы, ее густые черные волосы, раскосые темные глаза и золотистый цвет лица поражали его — он никогда не думал, что женщина с такими чертами может оказаться столь красивой. Гейл был просто ошеломлен. Его юношескому тщеславию льстило сознание того, что к нему проявила нескрываемый интерес одна из самых знатных дам этого города. Впрочем, когда он внимательнее присмотрелся к мужчинам на улицах Касина, это уже не показалось ему столь странным.
— Зачем ты взяла меня с собой? — спросил он.
— Пожалуй, из благодарности, — ответила женщина. — Ты оказал мне большую услугу, и, возможно, я тоже могу быть для тебя полезной. Если ты будешь и дальше шататься без цели по городу, то неминуемо окажешься в армии или же закончишь свои дни горьким пьяницей, как это случается с большинством прибывающих сюда варваров. Думаю что я смогу предложить тебе какое-нибудь занятие поинтереснее.
Гейл обрадовался.
— О чем может идти речь?