Острые углы
Шрифт:
— Ну придумай, что-нибудь…
— Что я тебе придумаю за сутки?!
— Что-нибудь… Ты ж всегда что-нибудь придумываешь…
Они не успели окончательно выяснить, где и как Юлий умудрился потерять важные бумаги, звонок в дверь прервал их диалог.
— Открой, это Палыч, — сказал Лёха и, встав у раковины, включил холодную воду.
Подождав, пока струя станет ледяной, он умылся. Но ему хотелось не просто умыться, а целиком под воду залезть. Дабы хоть немного остудить бурлящую от негодования кровь.
Гулеван
Сообщить не проблема — проблема после этого остаться в живых.
— Нагулялся? Мне уже доложили о твоих подвигах, — слышался голос Артема Павловича.
Обтершись полотенцем, Алексей захватил свою кружку и прошел в гостиную.
— Привет, Палыч, — хмуро поприветствовал он. — Кофе будешь?
— Нет, я плотно позавтракал. Давай бумаги, и я пошел. У меня сегодня дел куча. Дома когда появитесь?
Возникла тяжелая пауза. Лёшка глянул на брата, и тот вжался в спинку дивана, по-детски потупив взгляд.
— В сейфе у меня, завтра привезу, — сказал Полевой, злясь уже не на Юлика, а на себя.
Не смог Лёха сдать отцу этого горе-пьяницу, хотя накосячил тот знатно. Еще не знал, каким образом исправит ситуацию, ибо на первый взгляд это казалось невозможным, но иначе поступить не мог. Так они жили. Так привыкли. С самого детства всегда вместе, всегда рядом и друг за друга горой, словно родные. В этом Палыча заслуга. Он так их воспитал, сблизил, сроднил, впаял им в мозг семейные ценности, вдолбил, что по-другому быть не может и не должно.
Назаров глянул на обоих с прищуром, как будто чуя в словах племянника какой-то подвох. Кивнул, соглашаясь.
Но перед уходом всё же предупредил:
— Если сделка завтра не состоится, пеняйте на себя. На заправке у меня будете мелочь считать. Оба.
После того, как отец ушел, Юлик, само собой, рассыпался в благодарностях.
— Да пошел ты! — в сердцах бросил Лёха и вышел на террасу, чтобы остыть окончательно и что-то начать делать.
Теперь и у него разламывалась голова, но не от боли. Эту проблему аспирином не решишь.
— Где ты вчера шлялся? — спросил Алексей в открытую дверь.
Юлик вздохнул, послушно напрягая память. Картинки восстанавливались плохо — он мало что помнил после того, как с вина перешел на коньяк.
— …ну и потом сюда завалил, наверное…
— То есть ты думаешь, что сам сюда добрался? — позлорадствовал Лёха.
— Нет? — с сомнением уточнил Юлий.
— Тебя Соломатина привезла!
— Я че и у Лерки был?! — искренне удивился Юлик.
— Боюсь предположить, где ты еще был.
Полевой позвонил в службу безопасности и отправил людей по следам братца. Пусть камеры проверяют, рыщут, может удастся что-нибудь отыскать. Так себе затея, но что-то надо предпринять. Выхода другого нет, раз он самовольно в этот косяк вписался.
Небо было затянуто тучами, море холодно кипело. Он стоял у ограждения, смотрел вперед на бушующую стихию и чувствовал в душе такое же волнение, причиной которому были не только рабочие проблемы.
— Лёх, правда, спасибо. Я тебе должен.
— Не за что пока. Мы еще доки не нашли.
— Да всё норм будет, я уверен, — бодро отозвался Юлий. — Слух, у тебя же на сегодня были какие-то планы?
— Вот именно, что — были!
— А как же Наталина?
— Уже никак.
— А давай…
— А давай нет! — рявкнул Лёха.
Брат вздохнул.
— Ладно, пойду еще посплю.
— Ага, поспи, — снова сделал большой глоток кофе, проглатывая горячий комок злости, скопившийся в горле.
Круто. Похерил всё и пошел отсыпаться. А разгребать кому? Разгребать Полевому! С другой стороны, если бы он был сыном Назарова, он тоже, наверное, плевал бы в потолок и ни о чем не парился. А не пахал, как проклятый…
Но ему грех жаловаться. Назарову он всем обязан. Образование, возможности, связи. Деньги и власть, в конце концов. Да что там говорить, Артем Павлович дал ему семью. Мать рано умерла, ему двенадцать всего было. Тетя Ксения, сестра матери, забрала его к себе. Вместе с Палычем они растили его как сына: воспитывали, заботились, делили горести, радовались достижениям. Лёха хорошо знал: если бы не Палыч, его жизнь была бы другой. И он сам, наверное, тоже.
Полевой допил кофе, замерз на ветру, но в квартиру не хотел заходить. Ребята начали отзваниваться. Само собой ничего они не нашли.
Лёшка сел в кресло, поставил на столик пустую чашку и позвонил Алине. Чем черт не шутит, а вдруг Юля прав, и сумка с документами осталась у нее.
— Привет, Лёш, — она ответила сразу.
— Аль, наш Дуремар у тебя случайно не забыл вчера портфель?
— Мы на пять минут всего заходили…
— Можешь посмотреть?
— Я бы посмотрела… — пыхтела она, зажав трубку между плечом и ухом. — Да у меня замок опять заклинило, пытаюсь вот в квартиру попасть. Я поэтому вчера к маме поехала ночевать. Чувствую, сейчас ключ сломаю. О, всё… открыла.
— Ты дверь не замыкай, я сейчас человека пришлю, чтоб тебе замок поменяли, а то застрянешь так когда-нибудь.
— Ой, спасибо, Лёш. Сейчас вещи гляну.
Аля быстро пробежала по комнатам, но обрадовать Полевого было нечем.
— Нету, Лёш, у меня никакого портфеля.
— Ясно, — хмуро ответил он.
— Юлик, даже не извинился, — с обидой подметила она. — Хоть бы позвонил…
— Он головы от подушки оторвать не может, болеет, как собака. Проспится, позвонит. Телефон он, кстати, тоже посеял.