Острые углы
Шрифт:
— Ваш папа мне то же самое сказал, когда я отказался в этом участвовать. Я объяснял, что так нельзя, невозможно…уговаривал его пройти полное обследование. Но вы же знаете своего папу, разве с ним можно договориться?
— А со мной ты вообще не договоришься, я тебе не папа, я тебя в порошок сотру! — рявкнула она.
— Лера, спокойно, — снова сказал Лёшка, взял ее за плечи и отодвинул от врача. — Сядь. Я поговорю с доктором.
Лера вскинулась, собираясь спорить и противиться, но отступила.
Опустилась рядом с Натой на
— Да не ной ты уже, киса.
— Что я теперь буду делать, как жи-и-ить… — продолжала она.
— Нового богатого мужика себе найдешь.
— Я беременна-а-а, — взвыла она.
— Чего?! — Лерка глянула на нее.
Киса притихла.
— Того…У меня будет ребеночек от Альберта Сергеевича.
— Какой срок?
— Девочка будет, — ответила Ната с улыбкой.
— Хренасе. А он знает?
— Нет еще. Вдруг он подумает, что я решила его заарканить. Я боялась сказать. А он думает, что я просто немного поправилась, и ему даже так нравится.
— Ага, а ты не решила его заарканить, — поязвила Лера. — Боялась она…
— Ой, кто бы говорил…
— Заткнись лучше, — прошипела Соломатина. — Или тебя тоже насиловали?
— Прости, — всхлипнула она. — Я случайно. Вырвалось.
Выдохнув, Лера обняла ее за плечи и прижала к себе.
— Всё, успокаивайся. Нельзя сейчас нервничать, а то придется и для тебя доктора искать.
— А ты не против, что у тебя сестричка будет?
— Ты, главное, нам котенка не роди.
— Не издевайся, — снова всхлипнула Ната, но уже спокойнее.
Когда Натка угомонилась и перестала лить слезы, Лера позвонила Матвею.
— У отца инфаркт, — сообщила без обиняков.
— Как? — спросил Матюша, голос его был растерянным. — В смысле?
— В прямом, блять! И не говори, что ты был не в курсе всей этой херни, не поверю. Собирайся и лети домой ближайшим рейсом.
Глава 24
Лера не ушла из больницы, пока не добилась встречи с отцом. Только после этого они с Лёшкой вернулись домой.
Наконец закончился этот нелегкий день. Но чем закончится эта ночь, еще неизвестно.
Выйдя из ванной, Лера села на кровать и встряхнула мокрые волосы. На душе было муторно и тяжело. С чего она вдруг решила, что сейчас сказать ему те самые слова будет легче, чем год назад?
С момента, как узнала о беременности, ни разу не курила, а сегодня потянуло. Она взяла сигареты и вышла на террасу. Сев на ступеньку у стеклянного ограждения, глянула на россыпь гранатовых огоньков, раскинутых внизу, и закурила. Холодноватый вкус ментола облепил язык и горло.
Полевой вышел к ней через кухню, держа в руках бутылку красного вина и бокалы.
— Зря ты меня остановил, — сказала она, еще раз затянувшись. — Надо было сделать пару звонков, на уши всех поднять…
— Не надо, — возразил Лёшка. —
— Как они только до этого додумались?
— Жаль, что они не додумались до этого раньше, — сказал Полевой и вручил ей бокал. — С днем рождения. Уже можно поздравляться.
— Я не праздную, если ты забыл, — напомнила она с улыбкой, ткнула сигарету в пепельницу и взяла вино.
— Мы еще в прошлом году нарушили эту традицию.
— Если следовать новым правилам, то ты сейчас должен быть лысый и с дырочкой в боку.
— Я не прочь снова перелезть через какой-нибудь забор, — рассмеялся Полевой.
— Не надо, — она поддержала его смех и отпила вино.
Алкоголь Лера тоже не употребляла с момента беременности. Крепче кофе ничего не пила, хотя грудью не кормила.
Это был первый бокал, который она позволила себе за столь долгое время.
— Стиляга, — потрепала его по влажным волнистым волосам, — прическу отрастил.
— Так я тебе больше нравлюсь? Теперь ты со мной переспишь?
Лера расхохоталась, тоже вспоминая тот вечер, когда он пришел ночью к ней на работу. Принес кофе и сэндвичи, а потом они сидели на лавочке и курили. Полевой признался, что влюбился, накинул на нее свой пиджак, решив, что она замерзла. А ее потряхивало от его близости. Уже тогда она до дрожи его хотела. И уже тогда знала, что, если они встрянут в отношения, им будет очень больно. Так и получилось.
— Пересплю, если ты не остыл, — улыбнулась Лера, допивая вино.
А Лёха не улыбался. Он помнил то тягостное, мучительное состояние, в котором пребывал с первой минуты, как Леру увидел. Он заболел ею, лишился покоя и сна, влюбившись в нее. Всё, чего он хотел, чтобы она была с ним.
Она должна быть только с ним…
— Не остыл, — тихо сказал он, глядя на нее своими пронзительными голубыми глазами. — Еще вчера хотел развестись. Думал, что так будет лучше. Хотел от всего освободиться, а сегодня увидел тебя и понял, что не освобожусь. Не получится. Не будет мне никакой свободы. Никогда. Потому что год прошел, Лера, а я, глядя на тебя, всё так же не могу дышать… Я тогда сказал себе, что ты моя. И ты — моя. Мне плевать на всё. Я могу смириться со всем, кроме твоего отсутствия.
Лёшка резко встал и поднял ее на ноги. Любовь ударила в голову, как выпитое вино, и он горячо прижался к ее губам, снова почувствовав прилив возбуждения.
Столько месяцев он изнывал от тоски и страсти. Любил ее и болел, не имея возможности выразить свои чувства.
Теперь она была рядом, и он не мог ею насытиться. Они вместе были в душе, долго занимались сексом, но снова в нем загорелось дикое желание подмять ее под себя. Оставалось лишь раздеть ее и подчиниться этим чувствам.
Он втолкнул Леру в полутемную спальню и снял с нее сорочку.