Освобождение Ислама
Шрифт:
— Может быть, не 90%, но симпатизирует им действительно большинство — во всяком случае, более 60% населения Пакистана не одобряли тот факт, что президент Мушараф был союзником США против талибов.
— Нельзя доверять этим цифрам, поскольку они корректируются в сторону политкорректности, проходя расстояние от института общественного мнения, работающего в поле, до опубликования. По моим оценкам, которые основаны на общении с людьми, долго жившими там, где-то порядка 80% жителей Пакистана поддерживают исламские партии, с учетом того что крупная буржуазия и чиновничество связаны с режимом и, соответственно, не
— Насколько можно ставить знак равенства между салафитами и ваххабитами?
— Знак равенства в какой-то степени, может, и нельзя ставить, но есть ваххабизм бешеных, имеющий сектантские и маргинальные проявления, а есть движение салафитское, ориентированное на восстановление первоначального ислама Пророка и его сподвижников.
— Правильно ли я понимаю, что салафитское движение действует в основном в рамках суннитского ислама?
— Дело в том, что салафиты и шииты очень сходны по своим целям и расходятся по методам. Шииты считают, что необходимо восходить из первозданного ислама, из самой позиции Пророка. Салафиты тоже стремятся к восстановлению первозданного ислама, но с позиции не четвертого халифа Али, а с позиции первых трех халифов, а так есть серьезные разногласия.
— Но они сейчас политическое какое-то значение имеют?
— Это вопрос того или иного подхода к божественной легитимизации власти. Та или иная модель легитимности. Шииты исходят из того, что власть никоим образом не может покоиться на выборных началах. Если идет деградация власти и общества, то имам должен принять на себя правление. Сунниты же считают, что власть покоится на коллективном решении людей.
— То есть сунниты, получается, большие демократы, чем шииты?
— В некотором роде. Но там есть некоторые парадоксальные аспекты, которые…
— Опять же если говорить о ханбалитском масхабе, то в нем и следа демократизма нет..
— Да, потому что я вам говорю о ситуации в общем. Ни в одном масхабе не существует монархии, потому что монархия — абсолютно неисламский строй.
— Неисламский с точки зрения суннизма или вообще?
— Вообще неисламский. В лучшем случае некоторые улемы могут говорить о том, что республика или монархия являются формами, которые не влияют на содержание. Но очень многие исламские богословы говорят, что монархия вообще противоречит самой сути ислама, который рассматривает власть как атрибут Всевышнего.
— Может, тут различие можно сформулировать так, что в шиитском исламе духовные лица стоят над светскими, а в суннитском — духовные должны подчинятся королям или президентам?
— В исламе нет духовных лиц, в исламе есть мусульмане, как и в ранней христианской общине, где тоже не было духовных лиц, все были братьями и стремились служить Богу. Так же и в исламе нет духовных лиц, другое дело, что они по факту появляются.
— Если вернуться на совсем российскую мусульманскую почву, то у нас в России существует раскол среди мусульман или, во всяком случае, муфтиев. Как минимум, тут можно назвать три крупных организации: Координационный центр Северного Кавказа, Совет муфтиев и Центральное духовное управление.
— Это почва малоинтересная, поскольку она относится не к исламу, а к последствиям советской опеки мусульман.
— Ну а все-таки, с каким известным муфтием ваши взгляды совпадают чаще всего?
— Не думаю, что имеет смысл вообще сравнивать мои взгляды со взглядами муфтиев, хотя я лично знаю их всех и поддерживаю с ними нормальный человеческий контакт. Однако нормальный человеческий контакт — это одно, а идеолого-теологический, а тем более совпадение взглядов — совсем другое.
— То есть, контакты поддерживаете и с Гайнутдином, и с Таджуддином, и с Ашировым, и с другими, несмотря на то что между собой они не всегда ладят.
— Да можно так сказать. Когда я вижу этих людей, мы приветливо здороваемся и т.д. Просто я Талгата вижу реже, поскольку он в Уфе находится.
— То есть эта видимость, что вы вроде бы чаще находитесь рядом с Советом муфтиев — только потому, что он рядом находится географически?
— Да я не уверен, что я так уж и рядом. Думаю, что это сильное преувеличение, которое не понравится и им.
— То есть они тоже стараются от вас дистанцироваться?
— Это люди, которые просто являются определенными чиновниками.
— Как вы относитесь к тому факту, что все муфтии на протяжении последних лет постоянно заявляли о поддержке действующей власти, никто ни в какую оппозицию к власти не входил?
— Ну, муфтии для того и существуют, чтобы поддерживать действующую власть.
— Вы имеете в виду, что во многих арабских странах муфтии назначаются светскими властями?
— Во всех арабских странах муфтии назначаются светскими властями. Само понятие “муфтий” — довольно позднего времени. Если мы говорим о салафитах, о шиитах, то у них вообще нет муфтиев. Если говорить о первоначальном исламе, то тогда не было ни муфтиев, ни алемов, существовали только сахабы — современники Пророка, привилегией которых было только то, что они жертвовали своими имуществом и жизнью.
— А шейхи — это что такое?
— Шейхи — это старчество, которое больше имеет отношение к мистическим орденам в исламе.
— То есть к суфиям?
— Да, конечно, шейх — это в первую очередь суфийское понятие.
— А в шиитском исламе шейхи существуют?
— Шейхов нет, потому что практически нет мистических орденов.
— А исмаилиты?
— В мировом мусульманском сообществе существует некий консенсус, который рассматривает исмаилитов, друзов, ахмадитов, бабитов (бахаев) как неисламские секты, вышедшие из ислама.
Беседовал Михаил Тульский
СУДЬБА ПОНЯТИЙ
Евразийская геополитика в роли “национальной идеи” России
Удивительна судьба понятий. Мы говорим “Америка”, подразумевая при этом США, хотя вообще-то Америкой называется целый материк от Лабрадора до Огненной Земли. Говорим “Евразия”, подразумеваем Россию. Ни Китай с Индией, ни собственно Европа в рамки этого понятия сегодня не входят. Так, однако, было не всегда, да и правомерно ли превращать географическое название в политологическую категорию?