Освобожденный Иерусалим

Тассо Торквато

113

Танкред не сомневается уж большеВ своем блаженстве. «Ах! – он говорит, —Она, она сама, рискуя жизнью,Явилась облегчить мои страданья».Все забывает он: насколько силХватает, облекается в доспехи,Садится на коня и уезжаетТайком от всех по призрачным следам.

ПЕСНЯ СЕДЬМАЯ

1

Тем временем и в глубь, и в глушь леснуюЗаносит конь Эрминию. ПочтиЛишаясь чувств, поводьев уж онаРукою ослабевшею не держит:Скакун летит с тропинки на тропинкуПо

сотням изворотов; наконец,Ее не видя больше, христианеБесплодную погоню прекращают.

2

Все полные и гнева и стыда,Усталые, они обратно едут;Так после долгой, тягостной охоты,Прослеженного зверя упустив,С трудом дыша и головы понурив,Из леса возвращаются собаки.Царевна между тем без остановкиНесется вскачь, боясь и оглянуться.

3

Всю ночь она бежит, весь день блуждаетБез помощи она и без поддержки:Лишь собственные слезы видны ейИ слышны ей лишь собственные крики;Когда ж коней своих отпрягши, солнцеСамо с небес уходит в океан,Царевна подъезжает к ИордануИ на песок, сойдя с коня, ложится.

4

Питается лишь бедами онаИ жажду утоляет лишь слезами;Но утешитель наш извечный, сон,Что нам покой приносит и забвенье,Смягчает скорбь ее и простираетНад нею благодетельные крылья.Амур, однако, множеством виденийЕще тревожит мир ее сердечный.

5

Приветственный Авроре птичий щебет,Журчание реки и ветерок,Играющий с волнами и листвою,Эрминию с восходом солнца будят;Глазами утомленными онаМеста уединенные обводит:И слышится ей голос будто, сноваК печали и слезам ее зовущий.

6

Эрминия в слезах; и вот внезапноС волынками сливающейся песниНеподалеку звуки раздаются.Поднявшись через силу, шаг за шагомЭрминия идет и видит: старецПлетет корзину ивовую; тут же,Пасущееся стадо охраняя,Поют три молодые пастуха.

7

Нежданный вид доспехов незнакомыхПростых людей смущает и пугает,Эрминия же кланяется имИ открывает облик свой прекрасный.«Счастливцы, – говорит, – не прерывайтеНи дела, ни забав своих: мой мечНе для того мне служит, чтоб невинностьТрудов и песен мирных возмущать».

8

И продолжает так: «Скажи мне, старец,Как посреди окрестного пожараСуществовать вы можете спокойно,Не опасаясь ужасов войны?»А тот в ответ: «Дитя мое! ДонынеЗдесь никаким обидам и напастямНе подвергались мы, и бранный шумНе достигает нашего приюта.

9

Быть может, простота и скромность нашаНебесным милосердием хранимы;Как молния, что низменность щадитИ поражает горные вершины,Так, может быть, и ярость иноземцевЛишь головам царей несет погибель.Презреньем повитая, наша бедностьНе привлекает алчности солдат.

10

Презреньем повитая бедность, да,Но сердцу моему столь дорогая!Не нужно мне ни власти, ни богатства,Не

стражду я ни завистью, ни спесью:Мне чистая вода напитком служит,Зато я и отравы не боюсь;Мне пищу сад и овцы доставляют,И за нее плачу я лишь заботой.

11

По нуждам ограниченным у насИ спросы ограниченные также;За стадом смотрят дети, и наемныхРабочих мне не требуется вовсе.Козлята ли резвятся на лужку,В прозрачных ли волнах играют рыбки,Иль птички кажут перышки на солнце —Все, чем любуюсь я и чем я тешусь.

12

В былые дни, в дни юности, иныеМеня манили в жизни вожделенья;Я посохом пастушьим пренебрегИ бросил край родной для стран далеких:В Мемфисе жил; там удалось попастьМне во дворец на службу; надзираяЗа царскими садами, я невольноУзнал и двор, и все его неправды.

13

Я долго, пресыщенный, был игрушкойОбманчивой надежды; наконецПромчались дни блаженные, а с нимиНе стало и тщеславных упований.Припомнились мне мирные досуги,Простился я с величием дворцовымИ, путь к лесам родным направив снова,Утраченное счастье в них нашел».

14

Эрминия, пока он говорит,В очарованье сладостном внимаетЛаскающей и слух и сердце речи;В ней бурю чувств смиряет мудрость старца.В конце концов, по долгом размышленье,Решается остаться с пастухамиОна до той поры, по крайней мере,Когда судьба позволит ей вернуться.

15

«Счастливейший из смертных, что позналНа опыте своем судьбы гоненья,Коль Небо пощадит удел твой мирный,Яви к моим невзгодам состраданье!Прими меня под благостную сень:Хочу я здесь с тобою жить; быть может,Мое смертельно страждущее сердцеНайдет желанный отдых и покой.

16

А если б ты, как темный простолюдин,На золото и на каменья этиПозарился, довольно б у меняНашлось их, чтоб твою насытить алчность», —И с этими словами у царевныВдруг хлынули из глаз прекрасных слезы;Часть бед своих поведала она,До слез и пастуха растрогав также.

17

Ее в конце концов он утешаетИ принимает с нежностью отца:Ведет к своей супруге престарелой,Такой же, как он сам, добросердечной;Становится царевна поселянкой,Под толстым покрывалом прячет кудри,Но взор, осанка – все в ней обличаетНе жительницу грубую лесов.

18

Убогие одежды не темнятНи гордости ее, ни благородства;Среди скромнейших дел ее наружностьПо-прежнему величием сияет:Вооружившись посохом, с утраОна со стадом бродит, как пастушка,Своей рукой выдаивает самокИ скопы выжимает из удоя.

19

Нередко в те часы, когда от солнцаСпасаются в тени прохладной овцы,Она кору на лавре иль на букеЛюбовными реченьями пестрит:Передает она в реченьях этихИсторию своей несчастной страсти;Когда же перечитывает их,Ручьями по щекам катятся слезы.